Да, это комнатка мне точно знакома. Это – наш деревенский дом, в котором мы с матерью и Лю Цяо оказались после гибели отца. Дядя тогда занял его место во главе семьи, а от нас беспечно и жестоко избавился.

Но разве подобное случается? Той избушки и в помине нет.

– Лю Цяо, мне приснился сон, – посмотрела на девушку внимательнее, пытаясь поймать какую-нибудь реакцию, но Цяо-Цяо и правда выглядела так, как выглядела всегда. – Он был такой яркий, что мне сложно понять, где сон, а где явь.

– Молодая госпожа! Вы, верно, так переживаете из-за болезни вашей матушки, что желаете об этом забыть! Такое горе…

Болезнь?! Мама ещё не умерла?!

Резко вскочив с кровати, я понеслась в коридор, не заботясь о том, как выгляжу. Мне это сейчас безразлично, но я хотела своими глазами увидеть маму!

– Матушка!.. – влетев без стука в комнату мамы, я увидела её такой, какой она была в последние дни своей жизни: изнеможенной, грустной и поразительно спокойной.

Она очевидно смирилась со смертью. Я тогда пыталась убедить её, что она поправится, но она угасла буквально на наших глазах, а вслед за этим приехал дядя.

Восемнадцатилетнюю девицу, убитую горем, это появление никак не насторожило, но та, кем я стала потом, моя тёмная и хладнокровная личность обо всём догадалась… И собственным кинжалом выпытала у дяди правду.

Он отравил мою мать, чтобы легче было забрать меня.

Зато сейчас мама была жива! И я знала, что за яд её убивал.

– Улан, дорогая, – мама медленно моргнула, силясь улыбнуться, но её сухие губы потрескались и по подбородку скользнула капля алой крови. – Не шуми, мой цветочек…

Мне хотелось кинуться и со всех сил обнять ее, но теперь я отчетливо видела, что счёт шёл буквально на часы: если я не успею сделать противоядие, то снова ее потеряю.

– Простите, матушка, – тише и спокойнее проговорила я. – Вам нужно выпить воды, – налила из чайника воду в чашку, что стояла на столике, и дала родительнице её выпить. – Отдохните, я скоро вернусь с лекарством.

В глазах матери я обнаружила вопрос, но у неё нет не хватило сил его задать. А у меня сжималось сердце и так болело, словно его пронзали тысячи стрел.

Я давно не испытывала подобных ощущений. Снится ли мне всё это? Или я и правда вернулась назад?

– Лю Цяо! – отмахнувшись от лишних мыслей, подозвала служанку. – Мне нужна твоя одежда. И причеши меня попроще, чтобы за служанку приняли.

Она застыла, удивленно воззрившись на меня.

– Но, молодая госпожа, зачем вам это?

Уставилась ей прямо в глаза и чётко проговорила:

– Мне нужна твоя одежда, а не твои вопросы! Выполняй!

Лю Цяо посмотрела недоверчиво, но, наконец, послушно принесла мне платье. Кажется, у неё их всего-то два ыбло, и второе – более нарядное, чем служанки носили в обычные дни, но мне оно подходило. Даже мои старые одеяния, вышедшие из моды, выглядели заметно ярче, я бы точно выделялась.

Я намеревалась как можно скорее попасть на рынок, в аптекарскую лавку, и собиралась купить там нужные травы и ингредиенты, пока ещё оставался шанс спасти маму. Об остальном я собиралась подумать потом.

Пока Лю Цяо занималась моим платьем и прической, я все внимание обратила на матушку.

Одним богам известно, как мне ее не хватало многие годы, как я по ней скучала, как страдала, лишившись родительского тепла. Сейчас я была готова горы свернуть ради ее выздоровления.

– Мой цветочек, – слабо выдохнула она, когда я вновь навестила родительницу, – я тебя прямо не узнаю. Не отходишь от меня. Зачем тебе проводить столько времени у постели больной?

– Какая чушь…

Я помнила, как преступно и трусливо поступила в прошлом. Не умела, не хотела наблюдать за ее медленным угасанием. Держалась в отдалении, не разговаривала с ней. Наверное, матушка подумала, что я ее разлюбила… Тем больнее на нее смотреть.

– Вы очень быстро поправитесь, – попыталась заверить ее. – Вам всего лишь нужно лекарство.

Тогда я понятия не имела, что ее убивает. Была беспомощна, как слепой новорожденный котенок. И сколько ошибок совершила…

Но это было тогда. Да я небеса обрушу, заставлю вишню зимой зацвести, но вылечу маму.

Я и раньше не сомневалась, что это яд. Здоровая, благочестивая женщина не может слечь в одну минуту, но теперь действие яда знакомо.

Травили мою мать медленно и сосредоточенно. Кто-то из домашних. В верности Лю Цяо я была уверенна, а вот служанка матери…

– Все питье и все еду ты готовишь госпоже лично, – надменно распорядилась, покидая комнату матушки.

– Но у нее есть и своя служанка, – капризно возразила Лю Цяо.

Удержав на языке множество ругательств, вздохнула. С Лю Цяо я всегда держалась дружески, мы были верными подругами, не стоит проявлять грубость. Не хочу ссориться с ней по пустякам.

– Лю Цяо, – терпеливо произнесла. – Это важно. Я никому кроме тебя не могу доверить матушку. Я уеду в город, а ты за ней присмотришь.

– Без меня? Без сопровождения? – запричитала она.

– Да, без тебя. Матушку, – начала озираться, проверяя, не подслушивают ли нас, – отравили. А кто это мог сделать, если это не ты, и не твоя мать?

Девица осела, понурилась. Кажется, я вбила в ее пустую голову немножечко ума. Она хорошая, но не самая разумная, а в наше время опасно оставаться беспечной дурой.

У моей матушки были проблемы с сердцем. После каждой трапезы ей становилось плохо. Пульс то учащался, прыгал, то медленно и опасно угасал. Так работал аконит. Сок из лютиковой травы с безумно красивыми, лиловыми цветками. Цветы приносили вред, постепенно… А вот корни гарантировали незамедлительную смерть.

Ох, на губах застыла мстительная усмешка. Когда-то я и сама предпочитала этот яд. Он больше всего походил на болезнь, которую лекари называли «сердечной». Чего стоило подмешать в десерт пару лепестков? Твой враг начнет медленно бледнеть и хиреть. А если взять клубни? Наслаждаться, как противник задыхается.

– И все равно, – хмурилась служанка, выдергивая меня из красочных и жестоких воспоминаний, – выходить без сопровождения не следует.

– Почему ты задаешься подобным вопросом сейчас? – ласково пожурила ее, возвращая своему тону легкость и веселость. – Бывали дни, когда мы часами лазили по округе. Ты знаешь, что со мной ничего не случится.

– Но вы же утверждаете, что вашу матушку кто-то отравил.

Понимала ее боязнь, более того, я припоминала, что влечет за собой смерть старшей госпожи. Знала, что произойдет, но просто сидеть и смотреть, как умирает моя мать, не могла себе позволить.

Воткнув в волосы заколку, которую я нарекла удачливой, подхватив скудный кошелек, поспешила успокоить Лю Цяо, но в первую очередь саму себя.

– Я вернусь к вечеру, и мы будем праздновать выздоровление. Расщедрись, закажи побольше блюд. Только Хэ Жань ничего не говори.

– Как прикажете.

В бедном поместье проживало четверо. Я с матушкой, Лю Цяо, служанка моей мамы Хэ Жань и вдовствующая госпожа Шэнь. Не сказать, что это устраивало горничную, которая помогала маме. Помню, как та спорила с дядей, не желая отправляться в ссылку. Столичная жизнь ей нравилась больше.

При таком немногочисленном проживании несложно догадаться, кто предатель. И по чьему заказу этот предатель нас продал. Ладно, разберусь с этим позже.

Переодевшись в платье Лю Цяо, покинула дом.

Меня ждала дорога до города, где, по слухам, разместилась армия. Не все воины армии, конечно, но их часть. Перебирая в памяти воспоминания, заключила, что это завершилась известная битва, при которой Яо и получил звание героя.

Заканчивалась кровопролитная война Цянь с соседним государством. Известный храбрый военачальник возвращался домой, в столицу.

Деревня и предместья были взбудоражены, каждому хотелось прикоснуться к человеку, который одолел опасного врага. Они чествовали его, боготворили, а я сжимала кулаки.

Этот человек не герой, он не прибыл из легенд, чтобы всех спасти. Наоборот, он злой предатель и обманщик. Он развяжет гражданскую войну в будущем, он разобьет войско юного императора, и он… убьет меня. Слава богам, что вряд ли мы встретимся в этой деревне.

Сейчас же меня волновало совсем иное: я окольными путями вышла за пределы деревни и торопливо направилась в сторону города по узкой дороге. Идти было недолго, однако мои ноги устали быстро: не привыкла ходить пешком. Ведь хотя и бедная – но аристократка же.

Поскольку все обычно отправляются в город рано утром, я шла по дороге одна. Это и лучше, ведь меня точно никто не узнает, и хуже: не очень-то безопасно бродить в одиночестве.

Перед глазами внезапно встала картина последней минуты моей жизни: мёртвая армия за спиной генерала Яо. Что мне разбойники? Моя сила…

Остановившись, я внезапно поняла: когда мне было восемнадцать, силы при мне ещё не было. Я ещё не разрушила свой сосуд, с помощью которого можно было идти по пути светлого совершенствования, и не ступила на путь тьмы.

Обратившись к силе, я едва не подпрыгнула на месте. Она была! Но ведь я – всё ещё не тёмная своей душой. Не тёмная ведь? Я так хочу спасти маму, я чувствую, что жизнь наполняет всю меня. В прошлом-будущем всё было не так, я была жестокой, и на всех мне было плевать.

Видно, после моих потерь сознание изменилось. Если честно, оно изменилось и раньше, перед смертью, потому что я боялась за Юнлуна. Тот мне не сын, не родственник, а до сих пор сердце отзывается теплотой, едва я вспоминаю мальчишку.  А теперь и вовсе совесть взыграла яркими красками.

Совесть у меня хотя бы имелась…

Тогда для жителей Цяня я прослыла страшной демоницей. И готова с этим не спорить. Я ей и была. Впредь, буду серьёзнее относиться к культивации, а на деле совсем избегать ее. Новое пробуждение дало пищу для размышлений. Мне нельзя стремиться к власти путем темного совершенствования, я ее недостойна. Второй шанс – это благословение. Надо учитывать собственные ошибки.

Обрадовавшись, что я не злая ведьма, фактически нормальный человек, подошла к центру деревеньки.

Глаза разбегались от увиденного. Ощущался какой-то праздник. Невзирая на трудности деревни, людей и армии. Военный караван из колесниц растянулся от одного края поселения до противоположного. И никто не ругался. Поразительно…

Наоборот, люди воздавали молитвы генералу Яо и его воинам. Украдкой утирали слезы, ведь каждый второй сын отправился на эту кровопролитную войну. К чести известного воина, людей он не пускал в расход, потери для Цянь были минимальными.

Истинный герой.

Я поморщилась. Образ Веймина застрял в печенке. Показушник.

Приблизительно помнила, где находится лавка аптекаря. Шныряя по углам, не привлекала к себе внимания, наряженная в платье Лю Цяо, но когда приблизилась к дверям нужного мне места, поняла, что в ближайшее время туда не попаду.

Во-первых, перед дверями стояла целая толпа, чествуя победителей. Им наплевать было, что аптекарь ругается, отгоняя проходимцев. Во-вторых, растянулся второй караван, следуя в противоположную сторону.

Некий торговец собирался в путь, чтобы в разрушенных деревеньках продавать воду, рис и другие продукты.

Будь я в иной ситуации, я бы потерпела. Но за мной слабое поместье, считай, бедный дом с тремя нахлебниками, и мать, умирающая от яда. Я не могла ждать.

Я не хотела, не мечтала, не взывала об этом, но пришлось воспользоваться теми древними знаниями, которые открыли мне дорогу к трону. Снова даю слабину.

Шагая по этому пути, я и потеряла человеческий облик. Понадеялась на высшие силы. Но я так торопилась… сама для себя оправдалась… у меня мама… Лю Цяо… предатели…

Забурчала себе под нос, ногтем нарисовала на запястье нужный иероглиф.

Все будто померкло, время замедлилось. Ощутила привычное состояние, которое возникало, когда я прикасалась к тьме.

Повозки в военном караване расцепили. Образовался проход, в который я, конечно, непременно намеревалась протиснуться.

Пока никто не опомнился, я разогналась, но ступив на дорогу, совершенно позабыла, что там кто-то может быть.