Элли Лартер: Папа, подари мне маму, или Золушка для (не)родной дочери

Лидия Дмитриевна Шадрова, 25

Марина, мать Лиды, умерла в родах

Дмитрий Алексеевич, отец Лиды, ИП «Руза-Мебель», умер от инсульта 10 лет назад

Элина Георгиевна Шадрова, мачеха, 45

Злата Ивановна Карельская, 26

Агата Ивановна Карельская, 24

Ольга Петровна, крестная, 55

_____

Артем Михайлович Королев, 35

Нина, младшая сестра, 30

Андрей, старший брат, 38

Михаил Александрович, 55, отец Артема, «Стар-энерджи», хранение и транспортировка грузов

Дарина Артемьевна, дочь Артема и Лиды, 6–7, 20 мая др

Мария Ивановна, экономка

Пролог

Семь лет назад. Руза, Московская область

– Беременность – тридцать восемь недель, двойное обвитие, тазовое предлежание, делаем кесарево… срочно, срочно! – кричит медицинская сестра дежурной акушерке, пока юную девушку с большим животом везут на каталке по родильному отделению маленькой районной больницы.

Ей так больно, что хочется кричать во все горло, но она сдерживается, сцепляя зубы, и только мычит, обхватывая обеими руками напряженный живот и стараясь не думать, что что-то может пойти не так… Еще бы: ее собственная мать девятнадцать лет назад умерла во время родов.

Перед глазами мелькают тусклые лампы больничного коридора, а потом резко сменяются ярким светом операционной.

Девушке помогают сесть, говорят что-то – а она едва слышит, – небрежно задирают рубашку, чтобы вколоть анестезию куда-то в область поясницы, а потом торопливо укладывают на операционный стол, суетятся вокруг… а она просто лежит и с ужасом ждет – что будет дальше?!

У нее нет никого, кто помог бы ей справиться с волнением, проводил бы в больницу, а после родов встретил в палате с цветами…

Она совершенно одна.

Мама умерла во время родов.

Папа – от обширного инсульта три года назад.

А отец будущего ребенка… впрочем, об этом не стоит и вспоминать…

Через несколько минут, когда анестезия начинает действовать, болезненные ощущения как будто выключаются, и только на грудь словно песка насыпают: дышать становится труднее, тошнит, голова кружится.

Анестезиолог говорит без умолку, задает вопросы, чтобы контролировать состояние пациентки, а медицинская сестра уже ставит ширму в районе груди, чтобы девушка не видела, как будут делать операцию.

– Что, уже начинаем?! – спрашивает она слабым голосом, и акушерка, склоняясь к ней в перчатках и маске, кивает:

– Да, у нас нет времени раскачиваться: пуповина ребенка душит…

– Но ведь… все будет хорошо?! – голос у девушки дрожит.

– Конечно.

Операция начинается, но органы чувств как будто начинают постепенно отказывать ей: сначала в ушах появляется звон, потом темнеет перед глазами.

– Давление падает! – кричит медицинская сестра, пищит какой-то аппарат, а потом все просто исчезает: запахи, звуки и даже яркий свет.

Через пару часов, придя в себя в пропахшей спиртом и хлоркой палате, девушка сразу же инстинктивно опускает руки на живот: ребенка там больше нет, анестезия еще не отошла полностью, но швы уже ощутимо побаливают.

– Эй! – кричит она хриплым голосом, потому что кнопки, чтобы вызвать персонал, нет. – Кто-нибудь! Пожалуйста!

В дверной проем просовывается голова медсестры:

– О, ты уже в себя пришла?! Как самочувствие?!

– Нормально… А где моя дочь?!

Медсестра поджимает губы, заходит в палату полностью и говорит:

– Ты не волнуйся только… главное, что сама жива осталась…

– О чем это вы?! – девушка хмурится.

– Не выжила твоя дочка… мне очень жаль…

Тот же вечер. Другой конец города

– Роды были тяжелые: двойное обвитие, тазовое предлежание, малышка чудом осталась жива… А вот мать – погибла, – сообщает экономка.

– Ясно, Мария, спасибо, ты можешь идти, – отвечает ей молодой мужчина, сидящий в кожаном кресле, лицом к камину.

Как только женщина выходит, он встает, подходит к детской кроватке и берет на руки красивую новорожденную девочку с голубыми глазами.

Свою дочь.

Лида. 1 глава

Наши дни. Москва

– Девушка, подвиньтесь, пожалуйста! – просит меня дама в возрасте, едва не наступая мне на ноги.

– Мне очень жаль, но двигаться некуда, – оправдываюсь я, а сама все равно пытаюсь переместиться по вагону хотя бы на пару миллиметров, чтобы дать попутчице немного личного пространства…

Половина седьмого вечера, час пик в московском метро, и я еду на собеседование к Артему Королеву. Как я поняла со слов его экономки, мужчине всего тридцать пять лет – а он уже президент крупной транспортной компании, которая хранит и развозит грузы по всей стране и за ее пределы. Неудивительно, что у него мало времени, чтобы заниматься своей дочерью, а мать девочки то ли ушла, то ли погибла… этого я пока точно не знаю.

Зато точно знаю: если меня возьмут, то будут хорошо платить, я смогу снять квартиру в Москве или где-нибудь в ближайшем Подмосковье, сразу за МКАДом, и мне не придется постоянно мотаться в Рузу и обратно… На это уходит слишком много денег и времени, да и желания возвращаться в дом, где я провела самые страшные годы своей жизни, совсем не хочется.

Элина, конечно, будет категорически против, но я и так несколько лет была бесплатной прислугой в собственном доме, когда отец умер, и все перешло в руки мачехи. Больше изображать Золушку я не хочу.

После метро приходится проехать еще сорок минут на автобусе. Добравшись наконец до элитного загородного поселка, где живет Артем Королев, я уже чувствую себя совершенно вымотанной.

Охранник на въезде просит меня показать сумку и строго спрашивает:

– Вы к кому и по какому вопросу?!

– Я на собеседование к Артему Михайловичу Королеву, устраиваюсь няней к его дочери…

– Да, точно, его экономка меня предупреждала, – кивает мужчина. – Вы в курсе, в какой вам дом?!

– Номер три, кажется…

– Да, он второй по левой стороне. Проходите.

– Спасибо, – я прохожу мимо КПП и устремляюсь к нужному дому.

Сразу замечаю, что территория – просто огромная!

И все уже украшено к новому году!

На металлической ограде – светящиеся инсталляции в виде сказочных персонажей, в центре двора – большая и пушистая елка, сияющая золотыми огнями, а по карнизу тянется гирлянда, которая сейчас, в семь вечера, переливается особенно ярко и красиво.

Между тем, дверь дома открывается, оттуда выглядывает экономка Мария Ивановна и манит меня к себе:

– Заходите скорее, Лидия Дмитриевна, холодно же!

– Я просто залюбовалась, – улыбаюсь я и, отряхнув от снега ботинки, переступаю порог хозяйского дома, сразу окунаясь в ароматы имбирного печенья и клюквенного мармелада.

– Как добрались? – спрашивает меня женщина.

– Неплохо, – отвечаю я, упуская момент, что ехала я сюда в общей сложности два часа, в толкучке и духоте.

– Артем Михайлович примет вас через пятнадцать минут, а пока снимайте верхнюю одежду, обувь, и проходите в гостиную, я налью вам чаю.

– Спасибо! – благодарю я, потому что согреться чем-то горячим и правда не помешает. Не хотелось бы на собеседовании стучать зубами от холода.

Я делаю все, как она велит, сажусь за стол, а потом вдруг, откуда не возьмись, прямо на меня выныривает маленькая девочка – с голубыми глазами и растрепавшейся косичкой, – и сразу же смело обращается ко мне:

– Привет! А ты кто такая?! Новая подружка папы?!

– Привет, – улыбаюсь я. – Не-е-ет, я не подружка папы, я пришла к нему устраиваться на работу… Меня зовут Лида, а тебя?! – я присаживаюсь на корточки, протягиваю малышке руку, и она без малейшего сомнения вкладывает мне в ладонь свои маленькие пальчики:

– А меня – Дарина.

– Приятно познакомиться.

– Ты красивая. Похожа на мою маму.

2 глава

– П-правда? – невольно заикаюсь я, честно говоря, не зная, как вести дальше этот диалог.

Вообще, я и до этого работала в семьях без одного родителя, но со вторым перед знакомством с ребенком всегда был долгий разговор: как отвечать на вопросы ребенка об уходе или смерти отца или матери?! И это зависело от множества факторов: возраста ребенка, стабильности его психики, позиции второго родителя… Здесь же, пока я не поговорила с Артемом Михайловичем, я не имею никакого права говорить с Дариной о ее маме.

Интересно, почему она вообще сказала, что я на нее похожа?! Может, просто она была такая же светловолосая?!

К счастью, Мария Ивановна спасает меня из неловкой ситуации, принося чай, ароматно пахнущий корицей.

– Большое спасибо, – улыбаюсь я.

– Вы уже познакомились с Дариной?!

– Да, немного…

Экономка обращается к девочке:

– Дариш, будешь тоже пить чай?!

– Буду! – кивает малышка, а потом опять поворачивается ко мне: – Лида, хочешь, я покажу тебе любимую куклу?!

– Да, конечно, – с готовностью киваю я.

Дарина упархивает в детскую, а Мария Ивановна склоняется ко мне и говорит шепотом:

– Вы ей явно понравились…

– И это замечательно, – улыбаюсь я, ведь главное в работе няни – это найти контакт с ребенком… а у нас с Дариной он явно случился с первого взгляда… – Кстати, почему ушла ваша предыдущая няня?

– Оу… не уверена, что могу об этом говорить, – смущенно признается женщина.

– Ну, значит, Артем Михайлович мне расскажет.

– Он тем более не расскажет, – экономка качает головой.

Я хмурюсь:

– Как же я должна работать в доме, где от меня скрывают причину увольнения предыдущей няни?!

Мария Ивановна воровато оглядывается, словно боится, что нас вот-вот застукает хозяин дома, а потом наклоняется ко мне и говорит шепотом:

– Ладно, я скажу вам… только не говорите Артему Михайловичу, что знаете… обещаете?!

– Конечно.

– Роман у него был с предыдущей няней…

– Ого! – я не сдерживаю восклицания.

– Вот только Вероника Юрьевна захотела большего, чем отношения без обязательств, говорила даже, что готова удочерить Дарину… И тогда Артем Михайлович сорвался: кричал на нее очень, велел убираться прочь… а на следующий день подписал ей увольнительную.

– Какой ужас! – говорю я, а сама думаю: ну, я-то романы с богатым работодателем закручивать не собираюсь! А значит, мне и бояться нечего!

– Да, и потом у Дарины няни три месяца не было… вот только недавно Артем Михайлович сказал, что готов взять кого-то на место Вероники.

– Ясно, – киваю я. – Спасибо, что рассказали.

– Не выдавайте меня только!

– Нет, что вы…

Я делаю глоток чая, а потом чуть не давлюсь им, потому что в гостиной неожиданно появляется хозяин дома: очень высокий и статный, с покрытыми жесткой щетиной щеками, в черной рубашке, выгодно подчеркивающей натренированное тело, с брендовыми золотыми часами на правой руке…

А следом в гостиную влетает Дарина:

– Папочка, ты освободился!

– Да, ириска, – улыбается Артем Михайлович, и его суровые мужские черты на мгновение смягчаются.

Девочка повисает у него на шее, мужчина целует ее в макушку, а потом замечает меня:

– О, точно, собеседование! Вы же…

– Лидия Дмитриевна Шадрова, – напоминаю я.

– Да, здравствуйте! – мужчина протягивает мне руку, я протягиваю в ответ, но не успевают наши ладони соприкоснуться, как я замечаю на большом пальце его правой руки странный шрам, который кажется мне знакомым…

3 глава

Восемь лет назад. Руза, Московская область

Сегодня день города – пожалуй, единственный день в году, когда в Рузе можно по-настоящему повеселиться: городок-то маленький, население – всего пятнадцать тысяч человек, праздники здесь устраивают редко. Но сегодня – и выступление столичных артистов, и ярмарка, и маскарад.