Росен Джагалов: От интернационализма к постколониализму. Литература и кинематограф между вторым и третьим миром

УДК 930.85(6:4)

ББК 7ж(6):(4)

Д40

Редактор серии А. Куманьков Перевод с английского Т. Пирусской

Росен Джагалов

От интернационализма к постколониализму: литература и кинематограф между вторым и третьим миром / Росен Джагалов. – М.: Новое литературное обозрение, 2025. – (Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»).

Мог бы третий мир возникнуть без второго? Возможно, но он выглядел бы иначе. Книга Росена Джагалова рассказывает о культурных связях, которые существовали между странами социалистического блока и государствами третьего мира во времена холодной войны. В центре внимания автора – два проекта, претендовавших на представительство третьего мира в литературе и кино: Афро-азиатской ассоциации писателей (1958–1991) и Ташкентского фестиваля кино стран Азии, Африки и Латинской Америки (1968–1988). Их заявленная цель – обретение культурной независимости литературы и кино стран третьего мира от Запада – так и не была достигнута, но эти инициативы создали систему связей, по которым до конца холодной войны циркулировали тексты и фильмы, ставшие в итоге постколониальным каноном. Восстанавливая детали этой истории, книга переворачивает традиционные отношения между советскими и постколониальными исследованиями: автор показывает, как сама эта теория и связанная с ней культура были во многом сформированы под влиянием советского интернационализма. Росен Джагалов – доцент Нью-Йоркского университета.

На обложке: Первая конференция афро-азиатских писателей. Ташкент, 1958. Wikimedia Commons / Punjabson.

ISBN 978-5-4448-2890-8

© Rossen Djagalov, 2025

© Т. Пирусская, перевод с английского, 2025

© И. Дик, дизайн обложки, 2025

© ООО «Новое литературное обозрение», 2025

Моей семье

Благодарности

Эта книга родилась пятнадцать лет назад во время работы в архиве Союза писателей СССР, когда я впервые наткнулся на имена ведущих постколониальных писателей и мыслителей, которые посещали СССР, переводились там и взаимодействовали с советской культурой в эпоху холодной войны. На основе этого материала я прочитал доклад о пересечении советской и постколониальной литературы в рабочей группе Йельского университета¹ по глобализации и культуре, чья поддержка позволила мне развить его в главу моей диссертации. Мои научные руководители, Майкл Деннинг и покойная Катерина Кларк, были первыми читателями моей работы: эта книга не появилась бы без их мудрости и щедрости. Мне также повезло, что кафедра сравнительного литературоведения в Йеле, где я в то время учился, отходила от деконструкции и экспериментировала с моделями мировой литературы (и кино), что создало благоприятную интеллектуальную среду для формирования основных идей этой книги. Еще больше мне повезло там с однокурсниками: Яшей Клотцем, Ромой Уткиным, Элис Лавджой, Аннетт Лиенау, Майклом Крамером, Брайс Отес, Раисой Сиденовой, которые остаются моими друзьями до сих пор. Илья Клигер, который вместе с Томом Кэмпбеллом был моим первым организатором в профсоюзе аспирантов Йельского университета, с тех пор остается моим советником и в политическом, и в интеллектуальном и личном плане, несмотря на все перемещения по земному шару. Том однажды сказал мне, что ни у одного человека не может быть правильных ответов на все вопросы, но сам он как будто делает все, чтобы доказать, что это не так.

Диссертация, которую я защитил, содержала лишь полторы главы будущей книги. Ее путь продолжился в ходе постдокторантской стипендии в Университете Пенсильвании и исследовательского визита в Институт гуманитарных историко-теоретических исследований в Москве, в коллегиальной атмосфере программы литературы и истории Гарвардского университета и кафедры сравнительного литературоведения стамбульского университета Коч, где я преподавал. Книга была завершена в наилучшей из возможных обстановке: на кафедре российских и славянских исследований Нью-Йоркского университета, где я преподаю последние десять лет. На этом последнем этапе нам с рукописью повезло встретить ряд блестящих ученых, которые заинтересовались материалом и помогли ей стать книгой: в первую очередь это Маша Салазкина, которая была ее фактическим соавтором; Галин Тиханов и Кевин Платт, которые придали ей значительную часть интеллектуальной формы; Маргарет Литвин, Моника Попеску и Роберт Янг, которые были не только ее читателями, но и ангелами-хранителями; товарищи из Лефтийста помогли мне осмыслить ее значение; а друзья Мариета Божович, Джесси Лабов, Сюзанна Вейгандт, Лоран Дисард, Моника Ким и многие другие поддерживали меня. Затем Ричард Рацлафф, редактор в издательстве McGill-Queen’s University Press, довел рукопись до конца, Анна Егорова взялась за составление алфавитного указателя, а Татьяна Пирусская не только перевела оригинал на русский, но и существенно улучшила его.

Каждый приезд в Москву приносил радость благодаря веселой компании Жени Трефилова и Миши Левитина. Я обязан беседам с Ильей Будрайтскисом и другими товарищами многим из того, что знаю о современной России. Хотя книга полемически настроена по отношению к доминирующему западоцентризму постсоветского гуманитарного знания, благодаря группе «ИнтерЛит» (Елена Земскова, Елена Островская и их коллеги) в Москве у меня появились прекрасные собеседники. За много лет и приездов в Москву архивисты РГАЛИ, РГАНИ, ГАРФа, РГАКФД, РГАСПИ и Всесоюзного государственного института кинематографии (ВГИК) познакомили меня с огромным количеством документов о советском культурном интернационализме. Без них книга была бы невозможной. Кроме того, мне посчастливилось поговорить с участниками совместных проектов СССР со странами третьего мира – исследователями, переводчиками, иностранными режиссерами, учившимися во ВГИКе. Тот живой опыт общения и знание, которое уходит с ними, многократно превосходят любые попытки исторических реконструкций. Они и есть настоящие герои этой книги.

И, наконец, моя семья. Петя, Лилиян, Иван Джагаловы, мои бабушки и дедушки, дяди и тети не только дали мне счастливое детство в травматический период перехода Болгарии к капитализму, но и неустанно заботились обо мне в последующие годы. А Аслы, появившаяся в моей жизни позже, ободряла меня своей любовью во время бесконечных правок. Им я посвящаю эту книгу.

Введение

Третий мир был не местом, а проектом.

Виджай Прашад. The Darker Nations (2008)

Когда я прочел доклад о литературных контактах между странами второго и третьего мира в Московском институте востоковедения, меня прежде всего вежливо, но совершенно искренне спросили: «А кому это нужно?» В конце концов, «это» (контакты) возникло в результате уже прекратившей свое существование политико-культурной конфигурации XX века. Я пробормотал что-то в ответ, но с тех пор этот вопрос не дает мне покоя. В самом деле, кому «это» нужно? Зачем изучать побочные продукты неудавшегося политического альянса, которые, пусть даже некогда и были источником вдохновения и культурного капитала, больше им не являются? Конечно, крушение Советского Союза и его имперских амбиций не помогло «этому» составить карту мира на основании мощного научного аппарата, от которого в постсоветской России остались лишь бледные тени – институты стран Африки, Азии и Латинской Америки. Научные институты в большинстве африканских, азиатских и латиноамериканских стран, за исключением левых кругов, тоже как будто не заинтересованы в том, чтобы восстанавливать историю своих многообразных совместных проектов с интернациональным коммунизмом и странами второго мира. Парадоксальным – и вместе с тем красноречивым – образом «это» оказалось интересно специалистам по постколониальным исследованиям и историкам советского интернационализма в западных университетах. Однако и там, чтобы реконструировать культурные связи между вторым и третьим миром, приходится преодолевать не только сложившееся в науке разделение труда, воздвигшее профессиональные, интеллектуальные и языковые барьеры между двумя мирами, но и неловкость перед сторонниками холодной войны на Западе, как и перед либеральной интеллигенцией на Востоке, готовыми бороться с коммунизмом три десятилетия после его исчезновения и всегда и везде обнаружить и заклеймить «советский след».

Зачем, например, бросать тень на блистательную репутацию писателей – классиков постколониальной эпохи, таких как Нгуги ва Тхионго и Фаиз Ахмад Фаиз, или режиссеров из стран третьего мира, например Усмана Сембена и Мринал Сена, – «порочащей» ассоциацией с Советским государством? Один из главных шагов постколониальных исследований состоял как раз в том, чтобы «спасти» изучение современных культур Африки, Азии и Латинской Америки от узких дихотомий времен холодной войны и утвердить их независимость от коммунизма или СССР. Однако сегодня эта тенденция – держать такие фигуры «от греха подальше» – не столько проясняет, сколько затемняет предмет, отрывая его от контекста, поэтому требует пересмотра. Из-за нее мы не только не можем объяснить действия и предпочтения конкретных культурных деятелей из стран третьего мира, равно как и их аудитории, но и не видим взаимосвязей второго и третьего миров, вплоть до того, что оба прекратили существование практически одновременно – около 1990 года.

В книге «От интернационализма к постколониализму» я пытаюсь заполнить эти пробелы, показывая, насколько литературные и кинематографические площадки и сообщества стран третьего мира были близки советским по своим политическим и культурным установкам. Советская перспектива позволяет под новым углом посмотреть на историю африканской, азиатской и латиноамериканской культуры, почти всегда изучаемых обособленно либо во взаимодействии с современным Западом. Москва и Ташкент, советское общество и культура тоже выглядят менее привычно, если посмотреть на них глазами заезжего писателя из Сенегала; кубинский или сирийский кинематограф открывается с новой стороны в контексте связей с СССР. Кроме того, в книге представлен иной угол зрения на отношения между изучением Советского Союза и постколониальными исследованиями: вместо того чтобы применять постколониальную теорию к российско-советской периферии (странам Восточной Европы, Кавказу и Средней Азии), я показываю, как советский опыт повлиял на эту теорию, а также на сопряженную с ней литературу и кинематограф.

В этой книге я, опираясь на архивные материалы Союза писателей СССР, Союза кинематографистов СССР, Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС) и других советских культурных институций, сосредоточился на ключевых советских площадках постсталинского времени, где происходило взаимодействие с литературой и кино стран третьего мира: Ассоциации писателей стран Азии и Африки (1958–1991, глава 2) и Ташкентском кинофестивале стран Азии, Африки и Латинской Америки (1968–1988, глава 4). Пик совместных проектов приходится на период холодной войны; до нее, в межвоенные годы, африканские, азиатские и латиноамериканские писатели впервые вступили в систему советского просвещения (глава 1), а после нее следует постсоветская эпоха, когда эта система и ее кинематографический аналог распались, оставив после себя, впрочем, значительное наследие (эпилог). Изучение культурных сообществ и контактов задает контекст для структурного анализа десятков постколониальных романов и фильмов, причем особенно интересно, как в них изображена международная солидарность (главы 3 и 5 соответственно). Итоговый текстовый анализ вскрывает как типологическое сходство, так и генетические контакты, стоящие за перекличкой транснациональных образов в советских романах и фильмах и в канонических произведениях, созданных в странах третьего мира².