Любовь на десерт (страница 2)
– Вы же уже перевели деньги. Там и так было больше, чем нужно.
Окинув меня каким-то странным взглядом, мужчина оставил на столе несколько купюр и вышел из кухни.
Я не успела его остановить, как он уже прощался в коридоре.
– Лариса Ивановна, спасибо за гадание, я денежку на комоде оставлю. До свидания.
Ошарашенными глазами я смотрела на этого сорителя деньгами и не знала, что сказать.
Из состояния оцепенения меня вывела тëтя Лариса. Женщина забрала с комода деньги, сунула их за пазуху и скомандовала мне идти на кухню завтракать.
– Я уже ела сегодня, – пробурчала сквозь зубы.
– Ешь ещё. Хоть на человека стала похожа, а-то раньше кожа да кости.
– Бабушка и мама наоборот говорят, что я растолстела.
– Много они понимают? – хмыкнула тëтя Лариса, открывая какие-то пластиковые контейнеры. – Мужики не собаки, им кости не интересны. Ешь давай. Хоть побалую тебя, пока в гости приехала.
Спорить я не стала. Придвинула к себе контейнер с какими-то блинчиками и без энтузиазма запустила в них вилку.
– Тëть Ларис, вы, конечно, чувствуйте себя как дома, но не трогайте моих клиентов, пожалуйста. А если обо мне плохие отзывы напишут? Я на что жить буду?
– А чë о тебе плохие отзывы писать? Торты у тебя вкусные? Вкусные. Что ещё надо?
– Ну вдруг слух какой пустят, – не унималась я. – У нас не Москва, город небольшой, сплетни быстро разлетаются.
– Так хорошо. Сарафанное радио. А что люди думают – не твоё дело. Пусть хоть в единорогов верят! Тебя чужое мнение заботить не должно.
Я отрицательно покачала головой, но не решилась спорить.
У меня так никогда не получится… Не думать, что о тебе говорят другие – представить страшно!
Мама с детства воспитывала меня послушной девочкой. Учила уважать старших, не перечить, не совершать ошибок.
Я выросла, и самым моим большим страхом стало разочаровать окружающих. Казалось, если обо мне будут плохо думать, я просто не переживу такого позора.
– Как тебе, кстати, Михаил?
– Кто? – сначала не поняла я.
– Ну клиент твой. Щедрый мужик, хороший. Воспитанный, работящий. Че думаешь?
– Думаю, что кому-то с ним очень повезёт. А я мужчину не ищу. Мне и одной хорошо.
Чтобы закрыть тему, я встала из-за стола, выбросила контейнер в мусорку и ушла в комнату, где с утра не успела разобрать поглаженное бельё.
С моей стороны было наивно полагать, что тëтя Лариса поймёт мой намёк на нежелание продолжать разговор.
Женщина быстро материализовалась в комнате с кружкой чая и устроилась в кресле напротив меня.
– Рассказывай, кто обидел? Мужик твой во время развода? Я сразу говорила, что он козёл.
– Я не хочу это обсуждать. Мы развелись, не сошлись характерами. Так бывает.
– Ты эти сказки матери своей рассказывать будешь, – осадила меня тëтя Лариса и громко швыркнула чаем. – А мне правду говори. Имущество отжал? Гулял? Пил? Бил?
Я даже усмехнулась одними уголками губ. Какое точное попадание в моего бывшего… Ни отнять, ни прибавить.
Обнимая комплект постельного белья, я опустилась на край кровати и тяжело вздохнула, вспоминая свою нелёгкую жизнь в браке.
– Он оказался не тем, за кого себя выдавал в первые годы… Стал больше работать. Я радовалась, думала, заживём, в отпуск съездим. Но все его деньги уходили на гулянки и других женщин. А я работала на двух работах, чтобы покупать продукты и ипотеку выплачивать.
К горлу подступил комок, но я пообещала себе больше не плакать из-за бывшего. Он вряд ли плачет, вспоминая меня в объятиях новой жены.
– На работе нервничал, начал пить. Сначала немного, чтобы расслабиться, а потом уже не просыхал. Пару раз ударил по пьяни. А на развод я подала, когда после очередной драки потеряла ребёнка. Поняла, что больше не могу так…
Я уткнулась носом в наволочку и попыталась загнать слезы обратно, но они предательски катились градом по щекам.
Ещё никому я не рассказывала о своей жизни в браке. Боялась, скрывала. Со стороны мы были очень даже неплохой семьёй. Я не могла допустить, чтобы кто-то узнал, что за дверями квартиры мы ругаемся каждый день и бьем посуду.
– Ну тихо, тихо, нашла из-за кого плакать, – сетовала тётя Лариса, прижимая меня в свои объятия. – Козëл этот даже волоса твоего не достоин, а ты убиваешься. Почему матери не рассказывала?
– Зачем? – всхлипнув, спросила я. – Она с детства мне твердила: «Терпи. Такая женская доля. Погуляет и вернётся. А если бьёт, сама виновата». Только где я виновата? Что работала как лошадь, света белого не видя? А потом ещё и ему отдала квартиру, за которую сама почти полностью заплатила?
– Мать твоя дура. И бабушка такая же, – в сердцах сказала Тëтя Лариса. – Обе всю жизнь терпели. И что толку? Галина перекрестилась, когда её благоверный помер, прости Господи. В этом, что ли, счастье? Ждать, когда твой муж скопытится, чтобы пожить для себя? А если ты раньше скопытишься? Так и не увидишь света белого. Молодец ты, правильно, что ушла. Надо было вообще без штанов его оставить.
– Да я была рада, что сама живая ушла, – сказала честно. – А деньги что… Ещё заработаю.
– Ну и правильно. А себя и здоровье потом ни за какие деньги не купишь.
Я согласно кивнула, растерла слëзы по щекам и шумно вздохнула. Надо бы перестать плакать по этому поводу.
– А мужика мы тебе хорошего всë-таки найдём. Такое счастье надо в добрые руки пристроить. А-то сколько их неприкаянных ходит?
Глава 2
Я возвращалась с другого конца города, навьюченная коробками и пакетами. Хорошо, хоть позволила себе заказать такси. Раньше экономила, ездила на автобусе со своими котомками.
Но вчерашний разговор по душам и литр выплаканных в подушку слез заставили задуматься. Может, уже пора начать быть хорошей не только для других, но и для себя? Сделать хоть что-то, что порадует меня саму?
– Тëть Ларис, я… дома.
Последнюю фразу я сказала прямо в грудь мужчине, который разувался на коврике в моей прихожей.
Стянув с носа очки, а с глаз – съехавшую шапку с помпоном, в мужчине я узнала своего вчерашнего клиента.
За секунду в голове пронеслись мысли от «Ему не понравился торт и он хочет вернуть деньги» до «Тëтя Лариса сманила его в свои сети».
Михаил смотрел на меня с ноткой недоумения. Будто удивился, увидев меня в собственной квартире.
– Тëть Ларис, а что здесь, собственно, происходит? – первой выйдя из состояния шока, я последовала в комнату, где родственница с серьёзным видом раскладывала карты.
– Нюр, не мешай. У меня дело важное.
– Я же попросила не трогать моих клиентов, – прошипела сквозь зубы.
– Я к нему и пальцем не прикоснулась! Михаил, проходите, проходите, кое-что важное Вам надо сказать.
– Что-то произошло? У вас всё в порядке?
Мужчина взволнованно осмотрел меня. Как будто это я его сюда вызвала! Или он имел ввиду всë ли в порядке у меня с головой?
– Да ей-то что будет. Вы сюда смотрите! – женщина ткнула в карты, и мы с Михаилом непонимающе переглянулись. – Не понимаете? Неучи! Беда большая, опасность! Какая-то женщина на вас её накличет…
– Знаете, если я сегодня не уеду на работу, со мной и впрямь случится большая беда, – мужчина постарался тактично обозначить границы.
– Шутки шутишь? Вот не веришь мне? Не до работы будет, если не поверишь!
– Так, тётя Лариса, прекратите сейчас же, – скомандовала я родственнице, указывая на её карты, купленные на маркетплейсе. – Михаил, ради Бога, извините. Вышло недоразумение. Давайте я оплачу вам такси до работы?
– Да я на машине, сам доберусь. Больше мне карты ничего сказать не хотят? Я могу идти?
– Иди, пока можешь, – обиженно буркнула тëтя Лариса. – Но я тебя предупредила.
– Обещаю быть осторожным, – сохраняя внешнее спокойствие, мужчина откланялся и уже собирался уйти, но задержался на мгновение. – Дверь у вас разваливается, надо бы заменить…
Будто для демонстрации несовершенства этой квартиры, Михаил потянул на себя кусок пленки, отошедший от ДСП. Тот отпружинил обратно к двери, а потом…
– Чëрт!
На моих глазах за мгновение Михаил согнулся пополам, рукой держась за лицо.
Я так перепугалась, что сама чуть не свалилась в обморок к его ногам.
– Ч..что, что случилось? – в панике я схватила телефон, чтобы вызвать скорую, но поняла, что не знаю ни номера, ни жалоб пациента.
– Кусок, кажется, в глаз отлетел, не могу открыть.
– А я предупреждала, – на фоне ворчала тётя Лариса, но я была буквально парализована паникой, поэтому не очень-то внимательно её слушала.
– Нужно в больницу, наверное. Или в скорую звонить?
– И на кладбище сразу, чтобы место забронировать, – сыронизировала родственница. – Тут глазная клиника недалеко. Поезжайте, там должны принять. Скажете, что мои знакомые.
Я даже не стала ничего уточнять. Просто кинулась в коридор собираться и помогать мужчине, потому что сам он всё ещё шипел от боли и видел только одним глазом.
– Такси сейчас подъедет, – суетясь, пробормотала я. – У вас документы с собой? Паспорт, полис, СНИЛС…
– Ещё свидетельство о разводе и прививочный сертификат, – усмехнулась тëтя Лариса. – Поезжайте уже, вас примут. Я сейчас договорюсь.
Задавать лишних вопросов времени не было, так что, взяв мужчину под руку, я поспешила спуститься к подъезду.
В машине Михаил перестал шипеть как дикий кот. Но его попытки открыть глаз успехом всё равно не увенчивались.
Я отдышалась, перевела дыхание, посмотрела на ситуацию трезвым взглядом и уговорила себя, что жизни мужчины ничего не угрожает. Надеюсь, меня не посадят за причинение вреда здоровью старой дверью.
– Очень больно? – поинтересовалась осторожно.
– Приятного мало… Если глаз зажмуривать, то ничего, терпимо. Вы можете мне помочь? Нужно сообщение написать на работу, чтобы меня не теряли.
– Да, да, конечно, – я суетливо стянула перчатки с рук и взяла разблокированный телефон.
Рабочих чатов у этого мужчины оказалось столько, будто он президент по меньшей мере четырёх стран. Я только и успевала зачитывать ему сообщения и набирать ответы.
– Тут ещё от какой-то Маши сообщение. Давай уже поговорим, смайлик. Когда ты будешь дома? – я покрылась румянцем. Надеюсь, одним глазом мужчина этого не увидит. Наверное, не стоило читать его личные переписки…
– Напишите, пожалуйста, что сегодня в семь сможем поговорить.
– Хорошо, написала. Мы, кажется, подъезжаем. Я помогу вам выйти.
– У меня же с глазом проблема, а не с ногами, – проворчал мужчина.
В больнице нас уже действительно ждали. Михаила почти сразу забрали под руки в кабинет, мне сказали заполнять бумаги.
А что я заполню? Я кроме его имени ничего не знаю…
Я сидела в коридоре на кушетке в ожидании вердикта врача, обнимая стопку пустых анкет.
Когда дверь кабинета открылась, я рефлекторно подпрыгнула с места и стянула с себя шапку, которая всё время съезжала на глаза.
– Ну что там? Всë в порядке?
– Да, да, можете зайти в кабинет, – мужчина кивнул мне и скрылся за дверью. Я подумала, что раз врач говорит, нужно заходить.
В просторном светлом пространстве на кушетке в полусидячем состоянии находился Михаил. Второй глаз у него по-прежнему открывался плохо, а вдобавок ко всему появился отёк на всю щеку какого-то синюшнего цвета.
– Осколок удалили. Повезло, что он попал в линзу, глаз не повреждён, – комментировал доктор, записывая что-то в бумагах. – Сегодня ещё будет слезиться, но завтра должно стать полегче, отёчность тоже спадёт к утру. Лечение я здесь прописал. Первые дни лучше носить повязку, чтобы не тревожить глаз.
Порывшись в тумбочке, мужчина достал целофановую упаковку, в которой была чёрная маска, один-в-один как у пиратов.
Михаил с сомнением взял новый аксессуар в руки, но вынужденно примерил. По правде говоря, отёк на пол-лица это всё равно не скрыло.