Михаил Ланцов: Хозяин дубравы. Том 2. Росток

Пролог

167, апрель, 2

– Вы все г… хм… пришли сюда учиться! – рявкнул с некоторой заминкой Беромир.

Остановился возле парня с довольно нахальным выражением лица. Осмотрел его демонстративно с головы до ног. Поправил рубаху с завернувшимся краем выреза. И продолжил вышагивать вдоль строя, вещая.

Перед ним стоял двадцать один персонаж в возрасте около пятнадцати лет. И годы такие, что хуже не придумаешь. Так еще и по каким-то причинам инициацию не прошли, а с этим тянули редко. Обычно в тринадцать-четырнадцать все уже были «отоварены». Затягивали, как правило, либо с теми, кто по физическим или умственным способностям не тянул, либо кто хотел попасть в какие-то привилегированной группы, вроде «клуба» Перуна.

Эти ребята не выглядели дефективными. Даже скорее крепче прочих сверстников. Значит, ему спихнули головную боль всех шести кланов. Что только усугубляло проблему пубертатного созревания. И, судя по едва заметной улыбке Боряты, который за всем этим наблюдал, вывод был верен – собрали ему с тысячи семей самых отпетых… хм… удальцов. Хотя ребята держались и старались выглядеть поприличнее. Но не все…

– Времени у нас мало, – продолжал говорить Беромир. – Год хорошо если пройдет, пока нас не попробуют разогнать. Главное правило – беспрекословное подчинение. Сказал стоять – стойте. Сказал прыгать – прыгайте.

– Чего это?! – недовольно воскликнул тот парень с самой наглой мордой. – Кто ты нам такой, чтобы мы тебе так подчинялись?

– Кто с ним согласен – шаг вперед.

Еще пара персонажей так и сделали. Пусть и не очень уверенно, но вышли вперед.

– Вы трое свободны.

– Что?

– Вы возвращаетесь домой. Учить вас я не берусь.

– Да как так-то?! – взвился этот самый наглый.

– Что-то неясно?

– Ты чего тут?! Меня род прислал! И не тебе решать – учить меня или нет!

С этими словами наглец попер на Беромира. Но тот с улыбкой грамотно дернул наглеца за рубаху на себя, и задира, потеряв равновесие, упал.

– Что с тобой? Ножки не держат? – ласковым тоном спросил Беромир.

Его визави зарычал от досады и злости. Вскочил. И ринулся на него. Но только для того, чтобы почти сразу упасть снова.

Самбо, оно и в Африке самбо. Разумеется, в этом теле ведун сейчас бы ничего не смог сделать против любого мало-мальски толкового борца. Слаб. Только вот этому чудику и его уровня хватало.

– Притомился? – поинтересовался Беромир, когда оппонент после нескольких десятков попыток не стал вставать, а остался сидеть.

Тот отвечать не стал. Только зло сплюнул.

– Вы трое – свободны, – повторил молодой ведун. – Помогите своему товарищу и идите к лодкам. Если не хотите, чтобы я вас пинками прогнал.

Выждал, когда они подчинятся. И, обращаясь к остальным, добавил:

– Сейчас вы увидели, почему я требую подчинения. Драки, склоки и бесконечные пререкания – с ними учебы не выйдет.

Он замолчал и вновь прошелся вдоль шеренги?

– Повторю свой вопрос. Кто не готов мне беспрекословно подчиняться – шаг вперед.

Постоял.

Подождал.

Никто даже не шелохнулся.

– Хорошо. Ты, ты, ты, ты и вы двое – будете старшими, – указал Беромир на самых уверенных в себе ребят. – Тебе в подчинение идут он и он. Называться будете первым звеном…

Часть 1. Дом

У меня столько же влияния, сколько у папы римского, просто в это верит не так много людей.

Джордж Карлин

Глава 1

167, апрель, 3

Утро было близко. Но наглый мочевой пузырь не стал ждать рассвета и самым бессовестным образом вырвал Беромира из сна прямо посреди ночи.

А там было так хорошо…

Ему снился дом. Тот, старый дом в XXI веке. И жизнь, которой больше не было. Кофе, душ, хорошая одежда, доступная и вкусная еда на любой вкус и настроение, центральное отопление, наконец. А тут он чем дальше, тем сильнее зверел на этой «палеодиете». Ни картошки тебе, ни помидоров, ни прочих «разносолов». Да и в остальном проблема на проблеме.

Достало.

Просто достало.

Из-за чего такие сны стали сниться ему все чаще и чаще.

Нет, умом он все понимал. И даже, приняв ситуацию, пытался как-то крутиться, устраивая свою жизнь здесь. Но подсознание чудило. Подкидывая сочные и изрядно приукрашенные воспоминания во снах. Отчего и без того нелегкая жизнь в этой эпохе казалось ему еще более мрачной…

Молодой ведун открыл глаза.

Поежился, вылезая из-под шкур.

Сходил до нужника и с немалым удовольствием нырнул обратно под теплые, нагретые им шкуры. Но сон больше не шел.

Мила, Злата и еще три прибывшие с ними женщины были им размещены в теплой полуземлянке. Мужчины же легли на улице под навесом, закрытым от ветра, укрывшись шкурами и разведя несколько долгих костров – нодьей. Такое себе удовольствие, но иных вариантов, в сущности, больше и не было. Не оставлять же дамочек на свежем воздухе ловить циститы и прочую гамму удовольствий?

Беромир смотрел в темноту под крышей навеса и думал. Ситуация закручивалась еще более непростая, чем он предполагал. У Гостяты было большое, богатое хозяйство. Но вся его живность ушла в качестве виры потерпевшим родам. И хорошо, что только она. Потому как эти ребята попытались забрать все, а ему – Беромиру – спихнуть Златку с ее мамой как есть, то есть «с голым задом».

– Жадность, – развел тогда руками Борята, объясняя ситуацию.

– Жадность – это разновидность глупости.

– Да я не спорю, но что с ними поделать?

Парень лишь горько усмехнулся, понимающе. Он отлично знал о странном эффекте: чем беднее люди живут, тем острее и болезненнее реагируют на возможность что-то урвать сверх обычного. Даже совсем чуть-чуть^[1]. В свое время довелось неоднократно понаблюдать.

Видимо, тут имела место та же ситуация.

Борята, кстати, пообещал лично поотрывать головы всем этим страждущим. Доведя до них мысль, что они сейчас в шаге от того, чтобы потерять ведуна, умеющего делать не только железо, но и много всего иного. Обидится и уйдет. Они и так с его семьей обошлись очень плохо и несправедливо.

Дошло.

Но с оговорками.

Они смогли продавить ту тему, что Беромиру все равно не заготовить сена на всю эту прорву живности. Ведь Гостята был витриной своего рода и за плату малую подтягивал поработать на себя тех, кто был победнее и либо своей живности не имел, либо ее было мало. Из-за чего они могли летом немало подсобить. Вот они и стали продавливать тезис о том, что нет смысла ведуну эту живность передать, ибо она у него погибнет и пропадет.

Довод?

Вполне.

Беромир выслушал его. Кивнул. И резюмировал:

– Хорошо. Разумно. Будут должны.

– И ты сможешь с них взыскать?

– Никогда и ничего не проси, в особенности у тех, кто сильнее тебя, – пожав плечами, произнес ведун одну из ключевых фраз романа «Мастер и Маргарита». – Сами все предложат и сами дадут. Им ведь потребуется железо? Чем не повод закрыть долг передо мной?

– Я им передам, – широко улыбнувшись, ответил глава «клуба» Перуна.

Да, такой подход выглядел несколько провокационным, но и прощать этот поступок было нельзя. Раз спустишь – и все, спекся. Создашь прецедент, показав, что тебя можно кидать.

Какой у Беромира получался расклад?

Восемнадцать учеников – это хорошо. Один факт их присутствия при торговле не позволит ни ромеям, ни роксоланам шалить в моменте. Они ведь их не ожидают увидеть.

Потом – да. Но потом будет потом.

Это позволяло выиграть время до поздней осени или даже до зимы. Дальше, правда, почти наверняка начнется очень нездоровое движение со стороны роксоланов. Но главное – на ближайшем торге с ромеем его, Беромира, не повяжут. Уже хлеб.

Что еще?

Ячмень. Его привезли и продолжат привозить. Много. Ну, по местным меркам. Прожить, правда, всей этой толпе, что образовалась вокруг Беромира, не получится на нем и года. Но до осени должно хватить. А там уже крутиться придется как-то иначе.

Ткани. Около ста метров узких полос, тканных про запас. Да и готовых тряпок немало. Как женских, так и мужских. Внезапно оказалось, что у Гостяты только рубашек имелось с десяток. Пряжи тоже прилично. Прежде всего из овечьей и козьей шерсти.

Немного железных изделий и прочего металла. Но самым удивительным оказался кошелек с серебром.

– Это твоему мужу было зачем? – поинтересовался тогда Беромир у Милы.

– Опасался, что бежать придется. Готовился.

– Опасался? Кого? Родичей?

– Сусага, – грустно улыбнулась женщина. – Тот хоть и был женат на его сестре, но Гостяту ни во что не ставил. И был постоянно недоволен собираемой данью. Даже пару раз угрожал, что доведет начатое до конца и продаст мужа в рабство. А вместе с тем и всех нас.

– Врал же. Ему Гостята был очень выгоден.

– Муж не был так уверен, поэтому и готовился.

– И куда он собирался податься?

– В ромейский Виминациум^[2]. По весне по большой воде уходить, чтобы пороги проскочить на лодках. Там у меня родичи дальние.

– А примут?

– Кто знает? – пожала она плечами. – Но больше нам податься было некуда, так, чтобы уйти от гнева Сусага и выжить.

– А Арак как реагировал? Неужели от него эта подготовка укрылась?

– К нам мои родичи с реки Припяти приходили каждый год. Мы им «подарки» давали. Они и торговали там, у себя. Силы языгов, что там все держат, уже не те. За данью не каждый год ходят. Вот там гёты награбленное у ромеев и меняли на еду и прочее.

– Интересно… А этот родич сейчас где? Он еще явится?

– Летом, быть может, придет. Но я ничего не обещаю. Если узнает, что Гостята убит в кругу, вряд ли рискнет сюда соваться. К кому и зачем?

– Ага. И много вы через него торговали?

– Людята приходил с двумя помощниками на большой лодке. Ее мы и загружали полностью. Зерно, шерсть, иногда шкуры. Взамен они привозили нам что-то небольшое, но ценное. Ткань крашеную, монеты или еще что. Но совсем по чуть-чуть, чтобы было не видно и наши поступки выглядели как помощь голодающим родичам…

Беромир покивал, прикидывая объем торговли. По сути, контрабанды в обход роксоланов и языгов. Медных поделок у Гостяты, полученных таким путем, хватало. Фибулы, пряжки, колечки всякие, подвески и прочее. На «выпуклый взгляд» не меньше килограмма. Примерно столько же всяких бронзовых «штучек». Да и серебра грамм двести, может, двести пятьдесят, не считая монет.

Для местных – ценность сама по себе, и немалая. Ибо статусные предметы.

Для Беромира – окно возможностей, открывающее прямо целый кластер технологий разного толка.

И наконец, вишенкой на торте оказались женщины.

Целых пять женщин.

Одна из них планировала стать его супругой, а другая – тещей. Нет, так-то Златка внешне выглядела очень достойно. Прям нанеси макияж, уложи волосы, одень нормально – и вперед, блистать в столицах. Короче, по внешним данным она его устраивала очень даже. Настолько, что не сильно хотелось думать про содержимое ее черепной коробки.

Беда была в том, что его ученики точно такие же молодые ребята. И у них так же гормоны «капали из ушей». Из-за чего женщины могли стать серьезным раздражающим фактором, провоцирующим конфликты. Ведь мальчики всех возрастов любят «распушать хвост» перед женским полом. Достаточно какой-нибудь относительно привлекательной даме заглянуть в мужской коллектив, как он превращается в сборище павлинов.

Смешно и грустно.

Но местные рассудили иначе. Они к жене и теще в нагрузку «накинули» еще трех вдов. Чтобы готовили, стирали, убирали. Таких, лет по двадцать пять. Вполне еще в полном соку. Даже несмотря на отсутствие всякого ухода за кожей и волосами, а также тяжелый физический труд в непростых условиях.