– Не понимаю, о чём вы говорите, Николай Оттович, – сделал я честные глаза.

– Это я вас не понимаю, Олег Николаевич. Вы очень, очень странный мичман.

– Ну, это не новость, Николай Оттович. Всё дело в японском осколке, который прилетел мне в голову.

– Зачем на самом деле вы хотите отправиться в бухту Цзиньчжоу?

– Возможно, мне удастся сделать хоть что-то, чтобы изменить события, ход которых уже предопределён, – слегка развёл я руками.

– Хорошо, я переговорю с Михаилом Фёдоровичем. А то выпишу вам командировочное предписание, а он ни сном ни духом.

– Сейчас переговорите?

– Мичман Кошелев… – вскинулся было от такой наглости Эссен, но тут же взял себя в руки, хмыкнул и, упёршись локтями в столешницу, произнёс: – Идите, Олег Николаевич.

– Николай Оттович, так что по моей просьбе?

– Не будите лихо, мичман. Идите, – с нажимом произнёс он.

– Есть.

Выйдя из каюты командира, я не без удовольствия улыбнулся. Кто я? Отчаянный храбрец, изобретатель и новатор, все задумки которого оказываются невероятно эффективными. Факт. Как и то, что я всего лишь мичман девятнадцати лет от роду, не прослуживший после морского корпуса и одного года. Явно не тот, кому позволено делать подобные высказывания в обществе командира корабля, капитана второго ранга, находящегося в полушаге от следующего чина.

И тем не менее он со мной не просто разговаривал, а выслушал. И это означает только одно. Мне удалось зародить у Эссена сомнения. Он видит во мне как минимум предсказателя, как максимум гениального системного аналитика. А может, и наоборот. По меньшей мере в прошлый раз он предпочёл увидеть во мне гения. А нет, это было в позапрошлый. В госпитале он скорее склонялся к провидцу, хотя ничего конкретного и не высказал.

Обратится ли он к Лощинскому о моём прикомандировании? Признаться, хотелось бы. Потому что это явилось бы очередным указанием на то, что он относится к моим словам всерьёз. А так-то я и сам могу всё решить. Достаточно подойти к его превосходительству и… Тяжело договориться, сунуть и принять конверт в первый раз. Дальше идёт как по накатанной. Это как с девицей, которую трудно уговорить впервые, хотя для неё близость уже давно не новость. Но как только это случилось, стеснения отступают на второй план, а в общении появляется лёгкость и вольность.

Мы с контр-адмиралом уже имели дело к его удовольствию. Так что он меня перед дверью мариновать не станет и выслушает с готовностью. Уж больно он домовитый. Тем более если копеечка капает не за что-то противозаконное, а за самое что ни на есть выполнение служебных обязанностей. Причём в ключе, заданном наместником, который настаивал на сбережении кораблей. Но ведь катер это не корабль.

На броненосце мне делать нечего. Спасибо Эссену, обязанностей по службе у меня нет. Только и того, что надлежало заниматься моим личным составом и катером. Офицерам это, ясное дело, не нравится, но тут уж мне на их мнение плевать. Главное, что у меня руки развязаны. А там пусть хоть обзавидуются и изойдут на желчь, без разницы.

– Господин офицер, – окликнул меня незнакомый голос с характерным акцентом, едва я ступил на набережную.

Я обернулся и ожидаемо увидел китайца. Голос его я никогда не слышал. Во время наших бесед с господином Ваном он всегда стоял за его плечом в готовности проломить башку лаоваю^[3]. Вот уж кого не ожидал повстречать в Порт-Артуре.

– Только не говори, что тебя прислал господин Ван, – хмыкнул я.

– Здравствуйте, господин офицер, – подойдя ко мне, вновь поклонился он.

Даже если и знает мою фамилию, произнести её правильно у него не получится. Для китайцев это достаточно сложно, а он боится меня обидеть. Видать, заинструктирован господином до слёз. Не суть. Куда важнее конверт, который он мне протягивал.

– И как ты тут оказался? – спросил я, принимая послание.

Вот интересно, не загребут ли меня за шпионаж? А что такого. Да, китаец, передающий послание, тут вовсе не редкость. Но у меня ведь столько доброжелателей, что только успевай вертеть головой в поисках подставы. Не то чтобы они сыпались как из рога изобилия и, по сути, никогда не были чем-то большим, чем лёгкий укол. И тем не менее всё когда-то происходит в первый раз.

– Приплыл на джонке, господин офицер. В этих краях много контрабандистов.

– Это точно, – соглашаясь, я вскрыл конверт.

«Пятого мая в двадцать ноль-ноль начнётся большая игра. Входной взнос двадцать пять тысяч. Двенадцать серьёзных игроков. Победитель забирает банк. Не желаете присоединиться?»

Ч-чёрт! Это как нельзя вовремя! Если удастся выскочить из Артура уже сегодня, то у меня будут развязаны руки, и я смогу участвовать в игре. Всё равно собирался посетить Циндао, так как появилась нужда в деньгах. Мастерская Горского пока не имела казённых заказов, и мне предстояло выкупать её продукцию.

Сомнительно, что господин Ван сумеет подгадать серьёзную игру под мой приезд. В прошлый раз всего лишь удачно сошлись звёзды. А просто так резвиться в его заведении он мне не позволит. Так что остаётся немецкая колония. В британскую я отправлюсь только в бессознательном состоянии. И тут такой удачный оборот. Ведь Чифу значительно ближе.

– Господин Ван ожидает письменного ответа? – спросил я.

– Можно и на словах, – с поклоном ответил китаец.

Господи, весь из себя такой подобострастный. Но я ведь знаю, что под этой несуразной одежонкой скрывается матёрый боец. Иному при нашей встрече с его хозяином находиться не имело смысла.

– Передай, что я постараюсь быть. Но война есть война, и она, не спрашивая позволения, может ломать планы.

– Господин Ван понимает это, господин офицер.

– В таком случае не смею больше задерживать.

– До свидания, господин офицер, – вновь поклонился китаец и удалился.

Я проводил его взглядом, после чего направился в здание управления флотского экипажа в Новом городе, где и находился кабинет Лощинского, заведовавшего морской обороной крепости и командовавшего половиной миноносцев, которые он предпочитал беречь.

Кстати, может даже получится обойтись без взятки. Шутка сказать, но на фоне всеобщего уныния именно его подчинённые в очередной раз накрутили хвост остальной эскадре, потопив безбронный крейсер «Тацута». Именно так он и прошёл по сводкам, которые ещё успели переслать в Мукден.

Пока шёл, успел обдумать то, насколько же вовремя меня подстрелили. Да-да, это несмотря на то, что я чуть не сыграл в ящик, ну или не улетел в мрак безвременья. Потому что за две недели, отведённые мне на долечивание, мне удалось многое.

Пусть Эссен и не нагружал меня, тем не менее полностью освободить от службы не мог, и той свободы передвижения, что имелась у раненого, прежде я не имел. Февральскую поездку в Дальний для заказа первых образцов миномётов, мин и гранат пришлось буквально выклянчивать. Дальше уже разбирались сами пограничники. Зато теперь достаточно было обратиться к Эссену, чтобы получить соответствующую бумагу. Правда, не дальше Цзиньчжоу. Но и этого хватило.

Я успел договориться с железнодорожниками складировать на станции Ин-чэн-цзы кое-какое вооружение. Запас динамита, ручные гранаты, парочку миномётов и четыре сотни мин к ним. На секундочку, одна стоит пять рублей, причём львиная доля цены – заряд в один фунт бездымного пороха. Дорого, не без того. А если учесть ещё и то, что плавильня в старой мастерской была одна, да ещё и объёмом только в половину куба, то на выходе мы получаем трудоёмкое изделие, которое к тому же пришлось осваивать на ходу.

На берегу бухты Хэси поставили лёгкий сарай, в который загрузили несколько тонн антрацита. Я собирался базироваться именно там. Вполне себе надёжная стоянка, пока наших не отбросят от Зелёных гор. Всего лишь двадцать миль от перешейка и сорок до станции Пуланьдянь, к которой практически вплотную подходят воды залива Адамс. Именно там и планируется мой первый удар. Причём желательно поспешить, пока японцы не подошли к станции большими силами.

Хм. А не слишком ли я тороплюсь? Надо бы всё же дать время Эссену переговорить с Лощинским. Я сменил курс и направился прямиком в «Саратов». Ресторан был полон, не смотри, что война. Нижним чинам спиртное, конечно, не продают, но и особых запретов не делают.

Вот интересно, что там за дебил найдётся в окружении царя-батюшки, что тот додумается до сухого закона, да ещё и в условиях войны? Не-ет, такие идиоты у власти удержаться однозначно не могут. И не смогли в реальности. К слову, и в СССР в том числе. Это же каким нужно быть «гением», чтобы во время экономического кризиса взять и отказаться от трети дохода в казну.

В ресторане я провёл три часа, хотя и собирался только поесть. Однако пришлось браться за кий и доказывать очередному много о себе думающему мастеру бильярда, что он для меня не соперник. Впрочем, пятьсот рублей лишними не будут. На секундочку, сотня миномётных мин. Впрочем, мне ведь нужно ещё и двадцать пять тысяч для входа в игру. Так что удачно зашёл, чего уж там.

– Разрешите, ваше превосходительство? – войдя в кабинет Лощинского, вытянулся я в струнку.

– Проходите, мичман. Я имел беседу с Эссеном, и он поведал мне, будто вы рвётесь в отряд подвижной береговой обороны. Не подскажете, с чем связано столь похвальное рвение?

А я о чём. Мы с ним сейчас уже на совершенно ином уровне общения и, я бы даже сказал, взаимопонимания.

– Ваше превосходительство, мне известно, что вами принято решение о минировании залива Цзиньчжоу, дабы обезопасить левый фланг позиций пятого полка на перешейке.

– И мною уже отправлены туда мины, – подтвердил он.

Враньё! Отправлены они туда по приказу Макарова, но ими никто и не думает заниматься. Лежат себе мёртвым грузом на бережку да ржавеют попусту. А всё потому, что командование не спешит отправлять туда корабли. Медвежья болезнь у них. И не только у них. Прямо эпидемия. Слишком долгий мирный период, в результате чего на флоте и в армии много случайных людей, думающих только о карьере. Одним подавай ценз, другим выслугу лет и достойную пенсию. А на выходе имеем то, что имеем.

– Я что подумал, ваше превосходительство. Рисковать миноносцами в условиях, когда на море главенствует вражеский флот, неправильно. А вот если заботу по установке мин на себя возьмёт минный катер, это уже совсем другое дело. Тем более что мы можем развить такой ход, что за нами и чёрт не угонится, – выложив перед контр-адмиралом конверт, воодушевлённо закончил я.

– А ваш-то интерес в чём, Олег Николаевич? С Дальним всё понятно, доля в механической мастерской. А тут?

– Свобода, ваше превосходительство. Признаться, мне надоели уже косые взгляды сослуживцев.

– Завидуют?

– Можно подумать, я виноват, что и в картах, и на бильярде, и в бою никому не уступлю, что не постеснялся вложить свои деньги в катер, а в результате получил покровительство его высочества, которому захотелось испытать новинку. Ну вот в чём моя вина, ваше превосходительство, что меня так травят?

– Понимаю, Олег Николаевич. Очень хорошо понимаю. Занесите через час в канцелярию командировочное предписание, соответствующий приказ вас уже будет ожидать.

– Есть, – бросил я руку к обрезу фуражки.

Чётко обернулся кругом и, едва не печатая шаг, вышел из кабинета. Успев при этом подметить, что конверт со стола пропал. Вот же фокусник! Я обратился к своей памяти, но не смог восстановить момент, когда он его забирал. Как раз ненадолго отвлёкся, упустив деньги из виду.

Ладно. Пусть его. Сейчас быстренько на «Севастополь» и прочь из Артура, пока командование не передумало. У меня уйма дел запланировано, только успевай поворачиваться.