Зарычав от боли и злости, тот вцепился в мою штанину, полез на меня. Оттолкнув его коленом, я едва удержался, чтобы не выстрелить. Он живой нужен, иначе мы так ничего и не узнаем относительно газовых гранат.

У него в руке появился нож, но воспользоваться им он не успел, поскольку получил прямо в морду ударом ноги. Брызнула кровь, тот упал на спину, откатившись куда-то назад. Снова зарычал.

Но затем справа показался Князев с пулеметом в руках.

– Рашид, хорош! Все! Руки! Руки, твою мать!

Моджахед словно и не слышал. Тот двинул его прикладом пулемета, отчего душман наконец-то затих. Поразительная ярость и натиск. Если бы все бойцы советской армии дрались с таким же упорством и рвением, без лишний задних мыслей и страха, мы бы уже весь мир захватили. Чего, собственно, вся Европа и боялась.

– Живой? – спросил меня Князь.

– Ну… – кивнул я. – Этот и не думал сдаваться!

– Он Сысоя подстрелил и на Белого напал! В засаде прятался, напал, когда они этого не ждали… Коварный урод!

Оба раненых были живы, но идти самостоятельно мог только Белый.

Оказав им первую помощь, мы также перебинтовали раны Рашида. Тот был без чувств, но это временно.

– Все, возвращаемся на заставу! – приказал Киреев. – Нужно доставить оружие и самого Фахдлана туда, а там уже решим. Еще неизвестно, как там обстоят дела и остались ли там живые… Громов, молодец! Если бы не ты, он бы точно ушел!

Принято к исполнению.

Пока шли обратно, я обдумывал ситуацию. А затем мне в голову пришла занятная мысль и я поинтересовался у офицера напрямую:

– Вы ведь не только склад с оружием шли уничтожать, так? У вас было еще какое-то задание?

Глава 4. Ликвидация последствий

Старший лейтенант Киреев посмотрел на меня оценивающим взглядом. Стало понятно, что такого вопроса он точно не ожидал. Думал меня этим как-то напугать? Я его взгляд спокойно выдержал и даже не смутился.

– Товарищ прапорщик… – медленно произнес он. Его тон мне совсем не понравился, но чего-то подобного я и ожидал. Типичный КГБ-шник. Точно так же на первых порах со мной пытался говорить майор Кикоть. – Что за вопрос?

– Простой вопрос… – я включил дурака. Ну ясно же, что какой-то прапорщик, пусть и несущий службу на погранзаставе, непосредственно в интересах специальной оперативной группы Комитета не должен совать свой нос, куда не просят. А я любопытный. – А что, это какая-то тайна?

– Секретная информация… – отмахнулся тот, сбрасывая градус. На фоне того, что я сделал, они уже не казались такими крутыми ребятами.

– М-м, ну да… точно, секретная же! – быстро и часто закивал головой я, вроде как соглашаясь. Затем продолжил: – А о ее результатах вы доложите наверх, да? Кто там у вас начальник оперативной группы? Подполковник Круглов?

– Громов… ты куда клонишь? – прищурился тот.

– Никуда. Просто интересуюсь… – невозмутимо ответил я. – А что касается секретов, так они же через меня будут проходить. Все шифртелеграммы, как исходящие, так и входящие идут через пост специальной связи. Так что я так или иначе обо всем узнаю, нечего тут тайну Мадридского двора делать. Соответствующий допуск у меня есть, товарищ старший лейтенант… Да, я уже догадался о том, что найденные мной БОВ являются частью вашего задания, только не здесь, а где-то там…

Под словом «там» я, конечно же, имел в виду душманскую территорию в глубине Ваханского коридора и на землях Пакистана. Несложно понять, что КГБ и ГРУ, последняя, кстати, хорошо маскировалась в этом вопросе и как будто бы была не при делах, в первую очередь разрабатывали не банду Рашида Фахдлана, а его связи с другими лицами, которые могли быть причастными к советским военным разработкам. Да, официально в Афгане не было и быть не могло объектов по созданию химического оружия. А неофициально, в условиях строгой секретности – вполне себе. Точно так же делали и американцы – зачем проектировать и испытывать новое запрещённое вооружение у себя во дворе, если можно у соседа? Что-то случится и пойдет не так? Не беда, сделаем удивленный вид, мол, авария на производстве. Дать тому соседу немного денег, а причину можно любую написать, проверять-то будет некому.

Конечно же, объект явно не новый. Он здесь, в Афганистане. Наверняка построен давно, ещё в конце пятидесятых

Лет десять назад, когда я был помоложе, в свободное время, в прошлой жизни, разумеется, интересовался брошенными советскими военными объектами. И засекреченными, и рассекреченными… И в какой-то момент я понял, что под большой советской военной машиной была другая – поменьше, скрытая от посторонних глаз. Сколько в ней секретных НИИ, сколько проектов, у которых названия всегда начинались примерно одинаково «Объект номер…», а дальше шло какое-то цифровое обозначение, с припиской вроде «Совершенно секретно». Или вообще без приписок.

Сколько всего запрещённого проводилось, если копнуть поглубже, то порой даже волосы дыбом встают. Впрочем, сейчас копнуть не дадут. Все под семью печатями. Это после распада СССР контроль и информация по многим проектам была утеряна. Да и то… доступная информация была на уровне фантастики и либо вообще без доказательств, либо с такими, что они буквально притянуты за уши.

– А ты, я смотрю, умный, да? – наконец ответил Киреев.

– А куда ж без этого? – парировал я, пожав плечами. – Умным в армии быть вдвойне хорошо! Не первый день служим.

Честно говоря, я думал, что Киреев сейчас включит строгого офицера, мол – ты чё, прапор?! Кто я и кто ты… ан нет, старлей меня даже слегка удивил. Сначала несколько секунд просто смотрел на меня внимательным изучающим взглядом, а затем неожиданно рассмеялся и наконец произнес:

– Молодец, Громов. Сообразительный. И с Рашидом ловко справился и минометную батарею нейтрализовал. Язык подвешен. Засиделся, наверное, в прапорщиках? К нам в контрразведку не хочешь?

Я улыбнулся. Вот так предложение.

– Это в министерство добрых дел, контору из трёх букв? – уточнил я. – Нет, спасибо. Сталкивался уже, не понравилось.

– Ну, смотри… я бы тебя к себе взял бы! Мне такие гибкие люди нужны. А то вон Князь юмора совсем не понимает, прямой, как палка. Шучу, конечно, все мои ребята свое дело знают.

– Я пас! – покачал головой я. – Мне и на своем месте неплохо. Шифртелеграммы сами себя не расшифруют.

Отсюда становилось очевидным – он не знал, кто я такой и через что уже довелось пройти. Видимо, ГРУ скрыло эту информацию, и для всех я был просто прапорщик с поста СПС. Никто не знал, что я уже состою в другой, не менее влиятельной структуре из трёх букв и там у меня есть неплохие перспективы. Хотя, если честно, я и в КГБ бы многого смог достичь. Ушел бы из армии, занялся оперативной или кабинетной работой, быть может, даже за рубежом. Что мне этот Афган? Скоро война закончится. Вдруг вот он путь, на который я намеревался свернуть?

Я снова улыбнулся, но уже не словам старлея, а собственным мыслям. Пожалуй, обдумаю, хотя за меня уже все решили наверху и чего хочу я сам, там никого не волнует. Киреев воспринял мое молчание по-своему.

– Да ты не торопись, подумай. Если что, найдешь меня на погранзаставе. Нам тут ещё долго торчать.

– Угу… – кивнул я и вернулся к тому, с чего мы начали. – Так, а что по поводу задания?

– Не имею права разглашать.

– Понятно… больше вопросов не имею.

– В телеграмме прочтешь! – хитро усмехнулся тот.

Ну да, по телефонным разговорам много не передашь, а вот по телеграммам…

– Ну да, но это только если пост СПС еще цел и связь с командованием есть… если аппаратура цела… – я посмотрел в сторону погранзаставы. Минами могло штаб раздолбать, душманы могли всех пострелять. А если ещё и газом потравить бойцов успели… Черт возьми! К тому же, я внезапно вспомнил, что вроде как видел полуразрушенное здание поста радиосвязи – вряд ли там кто-то уцелел. Связная аппаратура, скорее всего, тоже уничтожена.

По пути к нам присоединился сержант Шмелев, что словно дикобраз, неожиданно вылез из-за камней. Он отчего-то решил, что меня взяли в плен… И решил в одиночку атаковать. Безрассудно, даже смешно. Но сержант таким и был – Князев его едва не подстрелил, благо обошлось без жертв.

Чем ближе мы подходили к каменистому плато, где размещалась пограничная застава, тем больше становилось понятно – ущерб нанесен серьезный. Тут и там валялись мертвые тела – в подавляющем большинстве это были душманы. Имелись и тела наших бойцов, но, к счастью, в меньшинстве.

Почти все здания оказались повреждены, где-то обвалились крыши. Линии электропередачи нарушены, тут и там воронки от взрывов. Ограда прорвана, про сигналку я вообще молчу. Огневые точки либо повреждены, либо взорваны. Лежали тела. Валялись гильзы. Штаб горел, вторая казарма тоже. Все было в дыму. Благо поднялся ветерок, потихоньку сдувая дымовую массу. Над заставой повисла тишина, в которой не было ничего хорошего. Ещё неизвестно, какой реальный итог боя и каковы потери.

Я опасался, что здесь будут следы применения БОВ и пострадавшие, но, по-видимому, моджахеды просто не успели их использовать. Чего-то ждали? Времени у них было полно – я пробирался к минометным позициям минут пятнадцать, однако они по какой-то причине не стреляли. Ждали разрешения свыше? У духов есть вышестоящее командование?

Хм… а что, если Рашид Фахдлан получил эти гранаты от кого-то со стороны? Что, если он, действительно, ждал команды на применение? Значит, этот кто-то – влиятельная шишка… Американец? Кто-то из Европы? Азии? Интересно, а Киреев это понимает?

– Вот твари бородатые! – проворчал Князь, мрачно осматривая территорию одного из постов. – Все тут раздолбали. Уроды! Я их валил, валю и ещё долго валить буду, пока всех не перебью!

– Спокойно, Князь… – отозвался старлей. – Холодная голова! Помнишь, да?

Я ещё раз поразился тому, что этот молодой офицер весьма толковый и соображает быстро. Контроль для него – не просто слово. Я придерживался той же позиции.

Тут и там можно было заметить присутствие выживших советских солдат. Один, пять, пятнадцать… Это, безусловно, хороший знак!

Едва мы подошли к зданию первой казармы, как послышался далёкий вертолетный рокот, который быстро приближался. Спустя секунд сорок над заставой на очень небольшой высоте пролетели три темно-зеленых Ми-24, ну точно крокодилы с белыми брюхами.

– Афганский заход… – пробормотал кто-то из людей Киреева, глядя, как вертушки на низкой высоте пронеслись над заставой.

Грациозные, изящные, увешанные различным вооружением – настоящие машины войны. Ими просто невозможно не любоваться. Пройдет немного времени и скоро их заменят на новые вертолеты, ещё более продвинутые и технологичные… СССР в этом плане шел уверенными темпами, а с развалом все вдруг куда-то похерилось, было продано, украдено или забыто. От многого просто отказались в пользу чего-то другого или по причине отсутствия финансирования. Эх, сколько всего ушло в пустоту. Советская наука была чуть ли не впереди планеты всей, а в девяностых… тьфу, чего-то меня куда-то не туда понесло!

Ну, главное – они прилетели. Все же догадались птичек нам на подмогу отправить. Да только толку от них сейчас? Уже все закончилось, душманов тут не было. Раньше нужно было высылать вертушки, когда только заподозрили подозрительные перемещения моджахедов и их скопления в Ваханском коридоре. На самом начале штурма это был бы весомый аргумент… Эх, как же мне это знакомо – как всегда, слишком поздно, потому что цепочка передачи ответственности растянулась, а время принятия решений было безнадежно упущено.