Доктор и его племянник вышли на пустырь. Во мгле вдалеке проглядывали фермы и стропила обрушенного Балкового моста, рядом с которым темнели очертания заброшенной трамвайной станции. Рельсы вели именно к ней.

– Нам ведь нужен дом № 12? – спросил Джаспер.

– Мы к нему и идем.

Доктор Доу кивнул на что-то впереди.

Джаспер сперва не понял, на что дядюшка указывает, но спустя несколько шагов наконец увидел.

В прогалинах между лоскутами тумана мальчик различил дом – узкое бурое строение, от первого и до четвертого этажа обмотанное ржавыми трубами. Из двускатной черепичной крыши во множестве торчали дымоходы, под карнизами кое-где висели фонари, но ни они, ни окна не светились.

Дом № 12 был очень старым и за годы своего пребывания у канала будто бы даже ссутулился. Он стоял в самом центре пустыря, словно прочие дома на улице Флоретт попросили его удалиться, – от него буквально веяло запредельным всепоглощающим одиночеством.

Джаспер зябко поежился.

– Неуютное местечко, правда? – спросил он. – Настоящая дыра. Уверен, там живут лишь угрюмые и ворчливые люди.

– Дом как дом, – ответил скучный дядюшка. – Он выглядит точно так же, как и половина домов в Тремпл-Толл. О чем нам это говорит?

– О том, что половина Тремпл-Толл – дыра? – предположил Джаспер.

– Это говорит о том, что никогда не знаешь, кто на самом деле там живет.

Они подошли к дому № 12, и Джасперу показалось, будто его тень навалилась на них полотнищем, под которое прячут ненужную мебель. Вблизи это строение выглядело еще более удручающим: облицовка кое-где обвалилась, и под ней проглядывали кирпичи, краска на двери подъезда потрескалась, плафон фонаря над входом был разбит, под стенами зеленели лужи.

Справа от подъезда стоял неимоверно дряхлый «Трудс». Клетчатый коричневый экипаж будто уже пару десятилетий не запускался: трубы проржавели, как и спицы колес, стекла почернели от копоти. Он походил всего лишь на отросток этого сутулого дома.

– Мисс Браун должна встречать нас у входа, – сказал доктор Доу, – но что-то я ее…

Его слова прервало фырканье выхлопных труб, раздавшееся вдруг во мгле. Туман у угла дома чуть покраснел из-за специфического дыма химрастопки, и затем появилась утренняя гостья в твидовом платье и коричневом пальто. Покачиваясь на паровых роликовых коньках, она покатила к доктору и его племяннику.

Китти Браун Джасперу нравилась: она казалась ему очень милой и доброй. А еще Джаспер знал, что она работает посыльной в кондитерских лавках: он был сладкоежкой, и все связанное со сладостями вызывало у него трепет. Мальчик высматривал у Китти Браун коробочки с пирожными, но сейчас их при ней не было, что его несколько огорчило.

– Доктор! – воскликнула девушка, подъехав к ним, но тут же вздрогнула и продолжила уже тише: – Вы здесь. Я боялась, что вы не придете.

– Добрый день, мисс Браун. Это мой племянник Джаспер.

Китти улыбнулась.

– Мы знакомы.

– Да, мисс, – кивнул Джаспер. – Вы приходили к Полли.

– Зови меня Китти, – сказала девушка. Она хотела еще что-то добавить, но вдруг замерла и резко обернулась.

Дверь открылась, и из подъезда вышел мужчина в котелке и похожем на военный мундир черном пальто с двумя рядами блестящих пуговиц. На вид ему было около тридцати лет, но из-за тоски в полуприкрытых глазах, поджатых губ и впалых щек он выглядел существенно старше.

– Добрый день, мисс Браун, – сказал обладатель черного пальто, увидев Китти. Доктора и его племянника, поправив темно-красный шарф, он поприветствовал коротким кивком.

– Добрый день, капитан Блейкли, – ответила девушка, и на ее губах появилась смущенная улыбка. – Как ваше сердце сегодня?

– По-прежнему разбито.

Китти с сочувствием покивала.

Джаспер глядел на нее во все глаза. Он сразу же понял, что подруга Полли влюблена в этого джентльмена. И судя по всему, влюблена безответно. Дядюшка, разумеется, ничего не заметил: в отношении некоторых вещей он был совершенно слеп.

Капитан Блейкли закашлялся, шмыгнул носом и сказал:

– Боюсь, мне нужно идти. Хорошего дня, мисс Браун. Господа…

Когда он скрылся в тумане, Китти с грустью пояснила:

– Это капитан Блейкли из двенадцатой квартиры. Он честный и благородный человек с незавидной и очень печальной судьбой. Капитан служил в парострелковом корпусе. Их взвод должен был отправляться в Белор, и перед отбытием прямо на вокзале он сделал предложение руки и сердца своей возлюбленной. Она ответила согласием. Эх, это была бы очень романтичная история, но возлюбленная капитана не дождалась его из похода – по возвращении он обнаружил, что она стала женой какого-то чопорного адвоката из конторы «Гришем и Томм». С тех пор капитан безутешен.

– Я заметил у него описанные вами симптомы, мисс Браун, – сказал доктор.

– Да, он тоже заболел. А у вас… – Китти вдруг прервала себя и стыдливо потупилась. – У вас случайно нет лекарства от разбитого сердца?

Доктор Доу поднял бровь и пристально поглядел на девушку.

– Разумеется, есть, но, боюсь, вам не понравятся побочные эффекты, мисс Браун. Среди них: слепота, повышенная душевная черствость и кровотечение из-под ногтей.

Китти содрогнулась и тряхнула головой, пытаясь развеять описанную доктором картину. После чего сказала: «Прошу за мной» – и нырнула в подъезд.

Доктор выключил и сложил зонтик. А затем они с Джаспером последовали за Китти…

…Подъезд дома № 12, как и во всех домах в этой части Тремпл-Толл, представлял собой небольшой холл с ведущей на этажи лестницей в дальнем конце.

Почти сразу же, как Натаниэль Доу и его племянник вошли, их внимание привлек невысокий постамент в центре холла, на котором стоял стеклянный футляр. Под футляром рос цветок.

Как бы равнодушно ни относился доктор Доу к цветам, да и вообще к растениям в целом, даже он не мог не признать, что ему открылось поистине удивительное зрелище, которое ни за что не ожидаешь увидеть в подобном месте.

Отдаленно этот цветок походил на лилию. Кроваво-красные лепестки с бордовой бахромой чуть заметно шевелились на тонком изогнутом стебле, а растущие кругом стебельки поменьше вились и закручивались спиралями. Под стеклянным куполом футляра в воздухе парили золотистые искорки пыльцы.

– Ух ты… – восторженно прошептал Джаспер.

Китти проехалась на своих роликах вокруг постамента.

– Старый домовладелец, мистер Карниворри, испытывал страсть к редким цветам, – сказала она. – Он привозил их из дальних стран, ухаживал за ними и даже построил для них небольшую оранжерею за домом. Но он давно умер, и за растениями стало некому ухаживать. Все они завяли. Но только не она.

– Почему «она»? – спросил Джаспер.

Китти пожала плечами.

– Не знаю, как этот цветок называется по-научному – мы зовем его мисс Руби, потому что… Ну, он красный, как рубин. На моей памяти мисс Руби всегда здесь росла, и она почти всегда цветет. Бабушка говорит, что это из-за футляра: он не дает цветку стареть и болеть. В толк не возьму, как до сих пор никто из местных не украл его и не попытался продать. Пойдемте?

Доктор еще раз оглядел необычный цветок, но Джасперу показалось, что больше его интересует футляр. Приблизив лицо почти вплотную к стеклу, дядюшка кивнул, как будто что-то отметил для себя.

– Мы живем на последнем этаже, – сказала меж тем Китти Браун, ткнув пальцем вверх.

Джаспер машинально поднял взгляд и увидел нечто удивительное: весь потолок – по крайней мере, видимая его часть – был покрыт росписью: из темноты по углам выползали лозы, сплетающиеся и разветвляющиеся. От лоз, в свою очередь, отрастали листья. Роспись походила на гравюру из какого-нибудь ботанического справочника, но при этом она была вырисована невероятно реалистично: казалось, что, если где-то хлопнет дверь и поднимется сквозняк, эти листья затрепещут.

– Пойдем, Джаспер.

Мальчик с трудом оторвал взгляд от растения на потолке и пошагал следом за дядюшкой.

Рядом с лестницей темнела дверь с потускневшей от времени цифрой «1». Возле двери этой стояла общая вешалка для верхней одежды – дань устаревшей традиции, которая некогда была широко распространена в Саквояжном районе и которой давно никто не следовал. Почти никто. Такие вешалки сохранились во многих подъездах Тремпл-Толл, но стояли они пустыми, – лишь порой на какой-нибудь из них мог повеситься очередной бедолага. На этой же висело несколько пальто, а на верхушку были надеты три дамские шляпки и пара котелков.

На лестнице свет не горел.

Прежде чем начать подъем, Китти Браун наклонилась и выключила роликовые коньки; паровые котелки затихли, дымок лениво закурился на концах труб. Держась обеими руками за перила и переставляя ногу за ногой, девушка принялась взбираться по ступеням. Было видно, что ей очень трудно – она передвигалась медленно, а ролики постоянно уезжали у нее из-под ног, отчего казалось, что она вот-вот упадет.

У Джаспера защемило в груди от этого зрелища. Доктор Доу предложил мисс Браун помощь, но та возмущенно покачала головой: сама! только сама!

Они поднялись выше. На площадке между первым и вторым этажами на стене висел старый, покрытый пылью портрет. В полутьме можно было разобрать, что на нем изображен немолодой джентльмен с широкой челюстью и вислыми бульдожьими щеками. Чуть тронутые сединой вьющиеся волосы переходили в пышные бакенбарды, над прищуренными глазами нависали кустистые брови. Взгляд этого господина был преисполнен подозрительности.

– Это мистер Карниворри, – сообщила Китти и доверительно шепнула Джасперу: – Мне все время кажется, что он следит за мной, когда я прохожу мимо.

Мальчик хихикнул, а доктор Доу нахмурился.

– У меня стойкое ощущение, что я знаю этого господина, – сказал он. – Хотя фамилия Карниворри мне не знакома.

Они продолжили путь.

Джаспер начал забрасывать Китти вопросами: видела ли она гигантских блох Фли, прыгающих по крышам домов на другом берегу канала, есть ли на крыше их дома причальная площадка для воздушных шаров, а еще пробовала ли она печенье «Твитти» (его любимое печенье) – и о прочих вещах, которые казались ему невероятно важными.

– Полли говорила, что ты очень любопытный, – улыбнулась девушка и попыталась по очереди ответить на все вопросы мальчика.

Доктор Доу в беседе не участвовал. Он снова погрузился в свои мысли, и все, о чем говорили его спутники, доносилось до него будто откуда-то издалека, из глубины закупоренной бутылки. Доктор глядел прямо перед собой и по ступеням поднимался сугубо машинально, отчаянно напоминая заводного автоматона.

Из раздумий его вывел приближающийся сверху звук тяжелых шагов. Вскоре на лестнице показался некий субъект, при одном взгляде на которого Китти Браун вздрогнула и поспешила вжаться в перила.

Мужчина был худ, из-за узкого лица и невыразительного подбородка его мясистый нос с горбинкой казался тяжелым, как колокол. Длинные подкрученные усы торчали в стороны, а мелкие глазки выглядывали из глубоких, будто очерченных чернилами, теней. Господин этот кутался в потертое коричневое пальто, на голове его криво сидел котелок ему в тон.

– С дороги, – злобно глянув на доктора, прорычал незнакомец и сморщил нос, будто учуял что-то отвратительное. И это притом что от него самого разило гадостной смесью табака «Гордость Гротода» и дешевого джина.

Быстро пройдя мимо, этот неприятный человек скрылся из виду. Хлопнула дверь подъезда.

Только тогда Китти отмерла.

– Это мистер Драбблоу из девятой квартиры, – пояснила она, продолжив подъем. – Очень мерзкий тип. Его в доме никто не любит. Въехал несколько дней назад, и бабушка надеется, что он скоро уберется туда же, откуда и прибыл…

Когда они оказались на втором этаже, дверь одной из квартир, скрипнув, приоткрылась. На площадку выглянула женщина средних лет с всклокоченной прической и в больших круглых очках с толстыми стеклами.