Марина Индиви: Сладкий праздник драконьего сердца

Часть 1. Дикий подарок

1. Катя

– Тортинская! – донеслось до меня. – Там к тебе пришли! Какой-то красавчик!

В зал заглянула Лена Пестрикова и посмотрела на меня с завистью. Хотя чему уж тут завидовать: я детдомовская, с травмой, из-за которой пришлось бросить профессиональный балет, снимаю квартиру на Академической, тридцать минут пешком от метро, и готовлю десерты на заказ. А еще учу совсем малышек балету. У них еще все впереди, в отличие от меня.

– Из театра, наверное, – сказала Лена и окинула меня взглядом с головы до ног.

– Из какого театра? – Я как раз прыгала на одной ноге, стягивая пуант.

Последний раз мной интересовались в театре четыре года назад, мне тогда было пятнадцать. И казалось, что все впереди, и большая сцена, и мировые турне. Я в это искренне верила, потому что горела балетом, а вот мои соседки по комнате все время фырчали, что детдомовским все равно ничего не светит, несмотря на все наши таланты, и так повезло, что директриса продвинутая и позволила мне этим заниматься, устроила в хорошую школу.

– Откуда я знаю! Он не представился. Стоит, ждет, и букет во-от такой припер, – Лена развела руками шире дверей, у меня же по ощущениям брови подскочили этих самых дверей выше. Ну откуда ко мне мог прийти красавчик с букетом? У меня в жизни только тортики, балетная школа и перерывы на сон, прогулки и чтение, иногда кино.

– Какая-то ошибка, наверное, – пробормотала я. – Он так и сказал, мое имя назвал?

– Так и сказал, Катер-р-рина Тортинская, еще «р-р-р» у него было такое странное. Не акцент… а может и акцент…

– Не знаю, – пожала плечами я. – Сейчас выйду.

– Да ну тебя! – Лена поняла, что ничего интересного от меня не услышит и скрылась за дверями. Вот сто процентов будет подсматривать, когда я выйду!

Я подхватила пуанты и направилась в раздевалку. Там переоделась, аккуратно сложила форму в сумку. Давно я не надевала красивую пачку, только любовалась на маленьких танцовщиц. Мамам было очень важно, чтобы их дочки сразу были похожи на балерин, а что было важно моей маме, я не знаю, и никогда не узнаю. Потому что в детдом я попала сразу после рождения, мне даже фамилию дали, потому что за меня той, прошлой директрисе, принесли тортик (тогда детдом был переполнен, а она согласилась меня принять).

В любом случае, это сработало на меня, после падения и травмы колена поставившего крест на моей танцевальной карьере, я взялась за десерты. Между прочим, очень хорошо они мне помогали, если дело так пойдет и дальше, в следующем году смогу переехать в квартиру получше. Или поближе к центру. Например, в какую-нибудь из новостроек на Фрунзенской. Опять же, буду в двух шагах от школы.

Застегнув сумку, я подошла к зеркалу и стянула густые светлые волосы плотной резинкой. Роста во мне немного, метр шестьдесят, из-за чего я выгляжу младше своего возраста, а еще у меня есть суперсила: я ем и не толстею. Не знаю, куда все уходит, но из большого во мне исключительно глаза, голубые, как у коллекционных кукол. Из-за них меня в приюте даже дразнили анимешкой.

Натянув свитер через голову, я подхватила сумку и вышла в холл, где находилась стойка администратора, и парня увидела сразу. Точнее, сначала я увидела букет: Пестрикова, любительница преувеличить, в этот раз оказалась права. Такие я раньше видела только на картинках у блогеров: букет занимал половину гостевой зоны, которая у нас немаленькая. А парень и правда оказался красавчиком: высокий, светловолосый, стоял, засунув руки в карманы дорогого старомодного пальто, и при этом выглядел так, будто сошел со страниц каталога модельного агентства.

– Вот она, ваша Катерина, – из-за стойки высунулась администратор. Ей явно было любопытно.

А за спиной маячили уже не только Пестрикова, но и остальные, кто еще не успел уйти или кто вел взрослые группы, которые вот-вот начнутся.

Я подо всеми этими взглядами почувствовала себя крайне неуютно: не потому, что не привыкла к вниманию, как раз наоборот. Это напомнило мне о сцене, о том, что когда-то я выступала, но больше всего мне не понравился взгляд красавчика. Тяжелый, какой-то насмешливый, снисходительный. И слегка раздраженный.

– Здравствуйте, – прямо без обиняков сказала я. – Я вас знаю?

– Нет, но мы сейчас познакомимся.

Ого! Вот это самомнение.

– Я не могу принять такой подарок, – кивнула я на букет.

– Не принимайте, оставьте здесь.

Вот и что мне с этим вообще делать?

– Вы из театра? – уточнила я.

– Из театра, – подтвердил он. – Провожу вас, заодно и поговорим. У меня для вас предложение, от которого нельзя отказаться.

– А я тебе говорила! – донеслось из-за спины, и я поняла, что с этим пора заканчивать.

Обошла незнакомца, вбила ноги в зимние ботинки, накинула пальто и натянула шапочку. Попрощалась с девчонками, оставив их сгорать от любопытства и думать, куда и как оттащить букетище.

– Не представляю, в чем дело, но я давно не танцую профессионально, – сказала я, стоило нам выйти на улицу, – и я…

– Вам не обязательно танцевать, – как-то пространственно отозвался незнакомец.

– То есть? Вы же сказали, что вы из театра?

– Дайте руку, – неожиданно произнес он.

– Что?

– Руку! – повторил красавчик уже более раздраженно.

Вот еще! Я сунула руки в карманы и отступила.

– Всего доброго! – сообщила ему, разворачиваясь в сторону ближайшего магазина.

Блондин шустро шагнул ко мне. Прежде чем я что-то успела понять, он уже выдернул мою ладонь из укрытия пальто и переплел наши пальцы. Последнее, что я увидела – это как грани знакомого мне мира стираются, размываются, тают. Перед глазами потемнело, и я потеряла сознание.

2. Катя

– Ненавижу немагические миры! – донеслось до меня смутно знакомым голосом. – Толку ноль, жители отсталые, еще и сил вытягивают немерено!

– Ну за-а-айчик, – донеслось капризное, – все же уже хорошо. Хочешь, я сделаю тебе массаж?

– Я же просил не называть меня так!

Я с трудом, но все-таки открыла глаза. И обнаружила себя в просторной гостиной, где горел камин, украшенный к новому году, сбоку стояла огромная ель, а по всей гостиной, кто на диванах, кто в креслах, кто на полу хаотично расселась молодежь: все богато одетые, девушки с роскошными прическами и в шикарных длинных платьях, парни в смокингах. Среди них обнаружился и тот блондин, которому в волосы запустила руку рыжая красотка.

Я попыталась пошевелиться или закричать… тщетно!

– У меня теперь голова болит, – снова пожаловался блондин.

– Тьфу на тебя, – ответил вальяжно развалившийся в кресле напротив парень, – задрал уже ныть. Ты тянул магический жребий? Как и все мы! Мы все были в равных условиях!

Я снова попыталась дернуться или издать хотя бы звук, но… меня словно что-то держало! Я валялась рядом с камином как кулек, в своем пальто, ботинках и шапочке, при этом абсолютно не владела ни своим телом, ни своим голосом.

– Я все-таки считаю, что это крайне провокационный подарок, – не обращая на меня ни малейшего внимания, произнесла одна из них, брюнетка в алом платье. – Смирра не одобрит.

– Плевать на Смирру, – высокомерно сказала рыжая. – Она слишком зазналась в последнее время.

– Главное, чтобы Кир одобрил, – хохотнул блондин. – Он у нас любит балерин… и сладкое!

– А она прямо балерина-балерина? – Впервые за все время на меня с сомнением покосились. Та самая рыжая. – О! Она в себя пришла. Глазами хлопает.

– Я на нее заклинание неподвижности и молчания наложил, – отмахнулся блондин. – Да. Балерина.

С каждым сказанным словом мне становилось все более страшно. Что значит – заклинание молчания? Немагические миры? А эти люди, которые все просто сидят и обсуждают меня, как будто я неодушевленный предмет?! Где я?!

– Хорошо хоть не надо было всем там память стирать, – снова подал голос блондин.

– Как только что-то исчезает из немагического мира, оно исчезает со всеми воспоминаниями и изо всех источников! – хлопнула в ладоши рыжая.

И мне стало по-настоящему страшно. В приюте у нас был один паренек, он насмотрелся всякой фантастики и боялся, что его похитят инопланетяне. Все шутили, что когда инопланетяне за ним прилетят, пусть попросит забрать и нас тоже, может, нас там удочерят и усыновят быстрее, чем здесь. Кто же знал, что это реально! Правда, в реальности все обстояло гораздо хуже: я не просто исчезла из своего мира, я исчезла так, будто меня и не было… со всеми воспоминаниями.

Получается, завтра ни Пестрикова, ни наши администраторы, ни другие девочки обо мне не вспомнят. И даже малышки, с которыми мы каждое занятие собирались в круг и держались за руки! На глаза навернулись слезы, и только сковавший меня ужас (а может, и те самые заклинания) не позволили им пролиться.

– Так, ладно, – посмотрев на часы, протянул вальяжный брюнет, сидящий в кресле. – Торт готов? А одежда для куколки?

– Все готово! – подала голос блондинка.

– Тогда мы пошли, а вы переодевайте. Потом запихнем ее в торт, а дальше все по плану.

Если бы я могла пошевелиться, я бы им тут устроила! Но я не могла, поэтому мне оставалось только терпеть, пока эти расфуфыренные девицы с выражением брезгливости на хорошеньких личиках меня переодевали.

– Почему я должна этим заниматься? – заныла рыжая, очевидно, девушка того, кто меня похитил.

– Потому что это секрет, Рута, подарок-сюрприз! Предлагаешь поручить это служанкам? И Кир узнает об этом раньше, чем мы выкатим торт. Или, что еще хуже, Смирра! Хочешь с ней объясняться лично?

Со Смиррой почему-то никто объясняться не захотел.

– Смотри, у нее руки ухоженные! – воскликнула блондинка.

– А ты думала, они все там грязные и в шерсти бегают?

– Ну-у-у-у… немагические миры разные.

– Она, похоже, маникюр делает…

Да вы что?! Я смутно представляла, куда я попала, зато словарный запас у меня сейчас пополнялся собранными из разных временных отрезков моей жизни комментариями, которые память с удовольствием подсовывала в отношении этих… этих!

– Фу, какое белье некрасивое.

– Рута! Некрасиво обсуждать чужое белье! Особенно – белье этой дикарки!

Меня сначала развернули, потом завернули. В столь долгожданную мной балетную пачку! Розовенькую, искрящуюся, красивую. Если бы я знала, о чем прошу, когда надеялась «еще хоть раз оказаться в красивом балетном костюме в центре внимания», дала бы себе затрещину! Но, видимо, надо было уточнять. Потому что сегодня мое желание сбылось.

Одна из девушек взмахнула рукой, и меня подхватил магический вихрь. Я взмыла ввысь и увидела свое отражение в зеркале над камином: в красивой пачке, с легким газовым шарфиком на плечах и в перчатках, вся такая сверкающая, хоть сейчас беги на сцену.

– Волосы! – в ужасе закричала брюнетка. – Волосы!

И резинку магией сорвало с моего пучка, вместе с некоторым количеством волос! Из глаз все-таки брызнули слезы, а волосы, подчиняясь движениям девичьих рук, управляющих магией, улеглись роскошными локонами.

Далее вернулись парни и меня, воровато оглядываясь, переместили в какую-то другую комнату, побольше. Она была тоже украшена к Новому году, но здесь еще стоял огромный, розовый, в мой рост торт. Тортище!

Он был самый что ни на есть настоящий, не бутафорский, внутри него скрывался огромный полый цилиндр: когда эта махина взлетала и накрыла меня с головой, я испытала приступ клаустрофобии. Завизжала бы, но…

– Что дальше? – донеслось глухое с той стороны торта.

– Как – что? Кир заходит, мы кричим «сюрприз», ее магией выкидывает из торта, играет музыка, конфетка разворачивается!

Что? Что значит, конфетка разворачивается?!