Звуки труб, прорезавшие базарную площадь, заставили замолчать всех. Стражники надавили на толпу, и она расступилась, образовав широкий проход. В него неспешно въехала королевская кавалькада.

Впереди, величаво восседая на белоснежном коне, ехал сам король. Его праздничное облачение, сотканное из золотых нитей и украшенное драгоценными камнями, искрилось и переливалось в лучах полуденного солнца, ослепляя своим великолепием.

За королем следовала его свита: важные сановники, одетые в бархат и парчу, статные воины в сверкающих доспехах и придворные дамы в пышных платьях. Шум копыт и звон оружия эхом отдавались в узких улочках города, возвещая о прибытии монарха. Толпа замерла в благоговейном молчании, лишь изредка слышались восхищенные вздохи и шепот, передававший из уст в уста новости о королевском визите.

Его Величество и свита поднялись на богато украшенный помост и расселись в креслах, за их спинами встали стражи и священники.

Наконец вывезли в клетке скованную цепями Анриэль. Ее лицо было бледным, но глаза смотрели прямо и бесстрашно. Большие, глубокие, цвета первой зелени в яркий солнечный день, они вбирали в себя весь окружающий свет, оставляя зловещую пустоту.

Но вот ее губы растянулись в улыбку, и лицо осветилось. Зрителям даже показалось, что вокруг Анриэль разлилось радужное сияние. Высокие скулы, подчеркнутые бледной кожей, создавали впечатление аристократической надменности, а тонкий прямой нос и упрямый подбородок говорили о сильном характере.

В эту картину не вписывались только светлые волосы. По представлению большинства людей, ведьма должна была иметь черные как вороново крыло пряди. Но не Анриэль. Густая пшеничная волна спускалась до талии и закрывала всю спину красавицы.

Люди не могли отвести от нее глаз, настолько она была прекрасна. Ее опасная красота завораживала и манила, словно цветок ядовитой лилии,

Толпа охнула, зашевелилась, подалась назад, смяла ряды. Стражники бросились наводить порядок.

– Ваше Величество, лучше на нее не смотреть, – шепнул королю жрец в белых одеждах.

– Такая опасная?

– Да. Если встретитесь с ней глазами, упадете замертво.

– Ерунда какая-то.

– Ох, если бы ерунда! – вздохнул жрец. – Сколько великих мужей сгинуло из-за прекрасного личика Анриэль.

Свита правителя зашевелилась: дамы спрятали лица за вуалью, кавалеры прикрылись веерами. Лишь сын короля рассматривал все с любопытством. Он впервые видел казнь на площади, ведьму, которая походила на обычную девчонку-служанку, которых носилось по дворцу великое множество, и нисколько не верил слухам.

– Юль, ты не слышал, что сказал Великий жрец? – нахмурился отец и дернул сына за рукав.

– Ваше Величество, ерунда все это! Девчонка красивая, не спорю, вот и захотелось некоторым чиновникам распустить руки. А когда полезли к Анриэль, получили по пальцам. Наоборот, девушку надо похвалить за то, что не роняет честь и достоинство.

– Ох, молодость, молодость! Если бы было все так просто! – вздохнул жрец и повернулся к королю. – Пора начинать, иначе масло остынет.

Король поднял руку, призывая к тишине. Началось испытание. Священник, облаченный в белые одежды, произнес громкую молитву. Затем, двое воинов подвели Анриэль к огромному котлу, наполненному кипящим маслом. Толпа затаила дыхание…

Глава 3

– Петька, ты что, засранец, делаешь? – заорала баба Аня, выныривая из скользкой воды. – Сварить меня в кипятке решил? Конечно, кому нужна вредная бабка?

Анна откинула мокрые волосы с лица, открыла глаза и остолбенела: она сидела в дымящейся бочке на каком-то помосте, а вокруг нее… раскинулась большая площадь, заполненная народом.

Везде лица, лица, лица… сплошная полоса лиц.

Старые и молодые, испуганные и веселые, ошарашенные и злые. И все взгляды были направлены на нее.

Аня почувствовала, что, несмотря на нестерпимый жар, по спине пробежал холодок. Ей стало страшно. Нужно было убираться как можно дальше от этого странного места. Но тело словно приросло к бочке. Бабушка не могла пошевелиться, парализованная ужасом и завораживающим зрелищем.

«Что происходит? Это продолжается мой сон? – в панике подумала она.

Аня резко присела, надеясь, что ее не успели заметить в густом паре, но увы, из переднего ряда раздался восторженный вопль:

– Ведьма Анриэль выжила!

– Ну ты и щавлик! – рявкнула баба Аня, нашла глазами крикуна и подняла кулак. – Вот попадись мне… я тебя крапивой…

Это был длинный юноша в странной одежде: широких штанах, серой рубахе, подпоясанной шнурком, и длинном фартуке. Его перепачканное сажей лицо сияло от счастья. Он показывал пальцем прямо на бабу Аню и вопил во все горло.

– Ведьма жива!

– Жива! – дружно подхватила толпа и бухнулась перед помостом на колени.

– Это как понимать, раскудрить твою кочерыжку? – растерялась Аня. – Где я? Петька, паразит, ты куда меня приволок?

Она попыталась встать, но от резкой боли в спине зашипела и осела обратно в бочку. Вода была обжигающей (или не вода, Аня толком не поняла, что-то скользкое, как кисель или масло), но, кажется, уже не дымилась так яростно. Она с подозрением оглядела свои руки – вроде целы.

Но почему все люди на коленях? Что за чертовщина тут творится?

Вдруг, из толпы вынырнул мужчина в длинном белом одеянии, расшитом золотом. Потрясая белой бородой и длинными волосами, окуривая беспрестанно себя каким-то факелом, он опасливо приблизился к помосту, кланяясь почти до земли.

«Болезный, наверное», – подумала бабка, вспомнив недавний ковид.

– О, Великая! Мы думали, ты погибла! – Аня икнула и дернулась. – Слава Богам, ты спаслась! – воскликнул он, задыхаясь от волнения.

Баба Аня быстро заморгала ресницами. Твою ж мать! Великая? Она? Да она всю жизнь картошку сажала и козам хвосты крутила! Ишь ты! Видать, в рай попала.

– Ты это… полегче, э-э-э, боярин, – прохрипела она, не зная, как обозвать важного гражданина и пытаясь унять дрожь в коленках. – Какая я тебе великая? Я – Аня. Просто Аня. И где, спрашиваю, этот остолоп Петька?

Белобородый вздрогнул всем телом, но не поднялся.

– Петька… это… возможно, имя одного из ваших слуг, Великая. Мы не смеем знать эти имена.

Баба Аня нахмурилась. Слуги? Какие еще слуги? Да она сама себе слуга и хозяйка!

Но что-то в тоне гражданина заставило ее насторожиться. Она почувствовала, что попала в какую-то несусветную передрягу, и нужно срочно соображать, как из нее выбираться.

– Ладно, – сказала она, стараясь говорить как можно увереннее. – Помогите мне выйти из этой… купели. И объясните толком, что тут происходит. А потом я, так и быть, решу, кто тут велик, а кто – провинился. И смотрите у меня!

По старой привычке она подняла палец и потрясла им. Что-то царапнуло, какая-то странность. Палец был тонкий, длинный и… молодой, а не ее прежняя заскорузлая цыплячья лапка.

Тут толпа зашевелилась, зашушукалась, и Анюта забыла о пальце, даже привстала, готовясь принимать помощь. Но ни один человек не бросился к помосту. Наоборот, Ане показалось, что люди шарахнулись от него. С ее места хорошо было видно, как смялись задние ряды и там образовалась настоящая свалка.

«Точно сон продолжается», – решила Аня и помахала рукой.

– Эгей, мужики в этом стаде водятся?

Гражданин встрепенулся (что-то он слишком растерянный для влиятельного командира) и знаком подозвал двух дюжих молодцев в форме. Они подбежали к помосту, но застыли у лестницы, не решаясь подняться.

– Вперед! – приказал белобородый.

– Ваше Священство, ведьма же, – попятились стражники.

– Сам ты… ведьмак, – рявкнула бабка.

Она резко встала и перекинула ногу через край бочки. Да не удержала равновесие и свалилась обратно, зачерпнув полный рот отвратительной жижи.

Она вынырнула, крича и ругаясь благим матом, и так яростно оглядела все вокруг, что казалось, даже камни готовы были разбежаться в страхе. Глаза метали молнии, волосы, слипшиеся от горячего масла, свисали грязными сосульками.

– Э, где наша не пропадала! – вскрикнул мальчишка в фартуке. – Ярис, Карим…

От толпы отделились еще два парня. Эта троица взлетела на помост и замерла возле бочки.

– Ну и? – уставилась на них Аня. – Поможете старушке выбраться из бочки или как?

– Старушке? – растерялся белобрысый паренек. – Где старушка?

Но юноша в фартуке уже протянул бабе Ане руку. Она уцепилась за нее, напряглась и легко перелезла через край. На нее сразу накинули стеганое одеяло, и баба Аня чуть не вприпрыжку сбежала по ступенькам.

И это получилось так легко, так непринужденно, что она оторопела. Откуда только сила в ногах взялась, и бодрость духа? А дышалось как хорошо полной грудью! Никакого старческого кашля и кряхтения.

Аня с наслаждением втянула ноздрями ароматный воздух, пахший цветущей сливой и ещё чем-то. Она не понимала, что происходит, и очень надеялась, что это все продолжение чудесного сна, но воздушность в теле радовала безмерно.

– Великая, прошу вас сесть в повозку, – предложил жрец в белом одеянии и низко поклонился.

Он стоял чуть поодаль, не приближаясь к ней, словно все еще опасался. Но Анюта горделиво вскинула голову в ответ на почтительное обращение. Ей очень нравилось такое внимание и почет.

– Ты соколик, того-этого, спину не горбать. Она нам, старикам, еще пригодится, – подняла палец Анюта, одеяло поехало с плеч, она подхватила его, зажала у горла и деловито спросила: – И куда мы поедем?

– Его Величество приглашает вас к себе в гости.

– В таком виде?

Аня кивнула на потоки воды, натекшие на камни мостовой с мокрого платья. Ответ получить не успела: а за спиной раздались какой-то шум, суета, грохот, и толпа закричала:

– Держите парня!

Анюта испуганно оглянулась и распахнула глаза. Паренёк, который подал ей руку, лежал у основания помоста и корчился от боли. Она бросилась к нему, желая помочь, но он отчаянно закричал:

– Не подходи!

Этот вопль, словно искра, запалил фитиль паники. На помосте короля началась суматоха: правитель первым вскочил на коня и пришпорил его, сановники заторопились за ним. Миг – и царственное место опустело, лишь один господин остался в своем кресле, с любопытством наблюдая за происходящим.

Все это Анюта отметила краем глаза. Сейчас ее больше нервировала толпа, которая заколыхалась от крика паренька, задергалась, лица исказились страхом и ненавистью.

– Ах ты ж, горе луковое! – загремела грозно баба Аня. – – Вытащил, называется, спаситель! Лучше бы я там, в бочке, и померла, чем вот это вот! Ногу покажь…

– Не надо! Помогите! – завопил парень.

Он попытался отползти от Анюты, но сноровистая бабка ухватила его за шиворот, встряхнула и толкнула на спину.

– Лежи, щавлик, и не рыпайся! Я афганскую войну прошла медичкой. Не одного солдата вытащила с того света, а уж с хлипким переломом справлюсь. – Она бросилась к ближайшему стражнику, дернула его за пояс, на котором висел меч в ножнах. – Эту штуку дай мне.

– Господин, – стражник выхватил меч, сунул бабке под нос и заверещал: – Убирайся, ведьма!

– Ты, молодец, с орудием поосторожнее будь, вдруг порежешься.

Аня взялась двумя пальцами за лезвие и отодвинула его от себя. Она даже испугаться не успела. Да и чего бояться во сне? Наоборот, суета вокруг нее развлекала безмерно, будет что Петьке рассказать. Вот внучок посмеется.

– Отдай ей ножны, – приказал жрец, хотя тоже отскочил подальше от Анюты.

Цветом кожи он сравнялся с одеждой, завращал перепуганными черными глазами, заозирался, а бутылка на цепочке в его руках начала вращаться как бешеная, окутывая дымом и жреца, и Анюту.

Баба Аня схватила ножны и кинулась обратно к пареньку.

– Не трогайте! – закричал он, испуганно выставив перед собой руки.