Геннадий Сорокин: Запретная связь

© Сорокин Г. Г., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

1

В кабинете было накурено. Табачный дым голубоватыми слоями висел между столами инспекторов уголовного розыска, вздрагивал при открытии дверей, постепенно двигался в сторону окна и неспешно выплывал на улицу, в теплый августовский день.

– Вы меня отравить вздумали? – воскликнул, войдя в кабинет, Иван Абрамов. – Сколько раз говорил: проветрите перед моим приходом помещение. Дышать же нечем!

Как атомный ледокол, крушащий неокрепший прибрежный лед, Иван рассек слои дыма, распахнул окно. Свежий воздух ворвался в кабинет, и вместе с ним влетел первый осенний ярко-желтый березовый листочек. Если бы Абрамов был философом, то он бы увидел в этом листочке послание матери-природы о бренности существования всего живого на земле, о неминуемой старости, которая отодвинет все сегодняшние проблемы на второй план. Иван учебник философии в руках не держал и в рассуждения на абстрактные темы никогда не пускался. Увидев лист, он подумал, что с ним делать: выбросить в окно или отправить в урну для бумаг? Решение принять не успел. На столе зазвонил телефон.

– Уголовный розыск! – за всех сразу представился Абрамов.

– Иван, ты вернулся? – обрадованно спросил дежурный по Машиностроительному РОВД. – Отлично! Ты-то мне и нужен. Собирайся, поедешь на зародыша.

– Чего? – взревел Абрамов. – Какого черта я на него должен выезжать? Кто сегодня дежурит от уголовного розыска? Прохоров? Вот пусть он и едет!

– Ты мне здесь права не качай! Понял? – повысил голос дежурный. – Здесь тебе не Кировский райотдел. У нас закон простой: я велел, а ты поехал. Какое сегодня число, помнишь? Сегодня на заводе «Химпром» аванс выдают. Как смена закончится, так в районе бардак наступит, а ты мне предлагаешь оперативную группу на какого-то зародыша отправлять? Девичья роща – твой участок, тебе и ехать.

Абрамов с ненавистью бросил трубку на рычаг, глухо выругался.

– Что, Ваня, не хочешь с новым зародышем познакомиться? – ехидно спросил сосед по кабинету Ярослав Филин. – Надо, друг мой, надо! Зародыша одного оставлять нельзя – толпа соберется, пересуды пойдут.

– Да пошел ты! – огрызнулся Абрамов, забрал со стола дежурную папку и спустился вниз.

Иван работал в Машиностроительном отделе милиции всего второй месяц, и за этот короткий срок он уже успел съездить на зародыша – только начинающего формироваться человечка, принудительно покинувшего лоно матери задолго до окончания срока беременности.

– Лучше бы я на пять убийств съездил! – сказал после работы Иван жене. – Ничего более отвратительного я в своей жизни не видел. Меня от вида этого зародыша вырвало прямо на месте происшествия.

Зародыш словно услышал Абрамова и стал мстить – сниться по ночам. В кошмарных снах он скалил зубы, пытался укусить Абрамова за палец, ползал по его телу. Через неделю кошмары прошли, – и на тебе, судьба подготовила новое испытание в том же месте с тем же составом участников.

– Запоминай! – совершенно спокойным голосом сказал Абрамову дежурный. – Зародыша нашли местные пацаны. На их крики прибежала работница с «Химволокна». Увидела зародыша, вернулась в общежитие, с вахты вызвала милицию. Я направил для проверки наряд патрульно-постовой службы. Сигнал подтвердился. Сейчас около зародыша собралась толпа любопытствующих. Место происшествия охраняет наряд милиции. Участковый уже на месте, берет объяснения с живущих в общежитии. До Девичьей рощи я дам тебе дежурный автомобиль. Машина тебя ждать не будет, мне она сегодня самому нужна. С транспортом в обратном направлении сориентируешься на месте. Позвонишь с вахты, и я пошлю за тобой или экипаж вневедомственной охраны, или автомобиль ГАИ. На дежурку не рассчитывай. Я не могу оставить без транспорта опергруппу. Обстановка в районе сегодня вечером будет сложная. На заводе «Химпром» возводят новый корпус. На стройке посменно работают шесть комсомольско-молодежных бригад. Песню «Каховка, Каховка, родная винтовка» знаешь? Так вот, те времена прошли. У нынешних комсомольцев-добровольцев не ратные подвиги на уме, а только водка, бабы и еще раз бабы. Прикинь: шесть бригад молодых мужиков получат аванс. Что они будут делать, куда пойдут? Дай бог, чтобы сегодня массовой драки не произошло, как в прошлом месяце. Так что, Ваня, забирай беби-бокс и дуй в Девичью рощу!

Беби-боксом в РОВД называли плотный полиэтиленовый пакет из-под импортного измерительного прибора. Принес его участковый, обслуживающий территорию машиностроительного завода «Красный октябрь».

– Держи! – сказал он дежурному. – Теперь будет в чем зародышей в отдел доставлять.

Название «беби-бокс» появилось спонтанно. Оно состояло из двух частей. Беби с английского переводилось как «малышка», а бокс – как «ящик». Правильнее предмет для транспортировки зародышей следовало бы назвать беби-пакет или беби-мешок, но как по-английски будет пакет или мешок, в отделе никто не знал, а слово «бокс» многие помнили со школьных времен. Беби-бокс был ценной вещью. После того как в нем доставляли зародыша в отдел судебно-медицинских экспертиз, пакет всегда возвращался на место, в дежурную часть. Там его мыли, сушили и готовили к новому использованию. Беби-бокс был вместительным пакетом. В него могла бы войти булка хлеба, и свободной пленки осталось бы еще на один оборот вокруг поклажи. Естественно, с хлебом в отделе никто не экспериментировал, но по объему беби-бокса можно было догадаться, что в него поместится, а что нет. С места происшествия до отдела беби-бокс доставляли кто как: кто в просторном портфеле, а кто-то просто нес в руках.

Водителем дежурного «уазика» в этот день был Степанов, молодой человек, всего год назад вернувшийся из армии. Как и все водители, инспекторов уголовного розыска он звал по отчеству независимо от возраста собеседника. Абрамов был единственным исключением. Его водитель звал по имени, чтобы подчеркнуть, что тридцатишестилетний Иван Абрамов – новичок в отделе, а он, Степанов, уже год крутит баранку. Ивану было безразлично, как к нему обращается безусый юнец: поначалу не до того было, а потом привык.

– Время и место появления зародышей вычислить невозможно, – авторитетно заявил Степанов, выруливая на дорогу. – Иной раз за месяц ни одного, а иногда бабы как с цепи сорвутся и каждую неделю по зародышу подкидывают.

– Сколько их всего за год поднимают? – спросил Абрамов.

– Тут вот какое дело: поднимают зародышей только с апреля и до первого снега. Тех, что выбрасывают зимой, мыши под снегом съедают. К весне от них даже косточек не остается. Ну, пацаны помогают! Сейчас еще каникулы, они по роще носятся и зародышей находят. Как в школу пойдут, так им не до развлечений станет.

Около Девичьей рощи Степанов остановился.

– Тебе туда! – указал он в глубь березового массива. – Иди прямо по тропинке. Увидишь толпу на полянке – это и есть место происшествия. О, вот еще что! У меня авоська в салоне завалялась. Возьми, всё не в руках беби-бокс нести.

Абрамов искренне поблагодарил водителя. Всю дорогу он мучительно думал, как понесет зародыша, и вот оно, решение проблемы – сетчатая сумка-авоська, с которой хозяйки ходят по магазинам.

«Надо бы эту авоську не выбрасывать, а в кабинете оставить», – подумал Абрамов и пошел по извилистой, хорошо утоптанной тропинке в глубь рощи.

Одним из пацанов, нашедших зародыша в этот день, был ученик третьего класса Олег. Спустя четыре года его родители переехали в другой район областного центра, и Олег рассказывал новым друзьям:

– Я тогда жил в Новой колонии. Новая колония – это не бывшая зона, а поселок, в котором жили иностранные рабочие, съехавшиеся со всего света помогать советской власти с индустриализацией народного хозяйства. В начале 1930-х годов они разъехались по домам, а название у поселка осталось. С развлечениями у нас было негусто. Играли в войнушку на стройке, в прятки, в догоняшки, в палки-банки. Летом главным развлечением был поиск зародышей.

Олег объяснил друзьям, кто такой зародыш и как он выглядит. Пацаны были в шоке, а рассказчик, гордый произведенным эффектом, продолжил:

– Зародышей обычно находили недалеко от тропинок в березовой роще. Мы вставали цепью, человека по три с каждой стороны тропинки, и шли через всю рощу от общежитий к трамвайной остановке. Обычно ничего не находили, но иногда везло. Тот, кто первым увидел зародыша, орал дурным голосом: «А-а-а!» – и все сбегались к нему. Зародыш, он страшный, на него жутко смотреть, так что с собой малышню мы не брали. В рощу шли только проверенные пацаны и обязательно только те, кто умел быстро бегать и не боялся боли, не был плаксой. Посмотрев на зародыша, мы находили палочку и начинали его переворачивать. Тут в напряженной тишине кто-нибудь обязательно неожиданно вопил: «А-а-а!» – и все бросались врассыпную. Потом опять сходились, и тут обычно появлялись взрослые. Если к нам выходил мужик, то он ловил первого попавшегося под руку пацана и начинал ему выкручивать ухо: «Я тебе покажу, сукин сын, как зародышей искать!» В этот момент надо было резко присесть, вырваться из его рук и дать деру. Если повезет, то убежишь с немного опухшим и покрасневшим ухом, а если нет, то вернешься домой с ушами как у Чебурашки, и будешь изворачиваться, выдумывать, почему у тебя уши в пельмени превратились. Я как-то пришел с опухшим ухом, ни в чем не признался, но папаня мне все равно ремня дал, так как понял, что я где-то нашкодил и был наказан незнакомыми людьми за хулиганское поведение. Иногда мужики никого не ловили, а просто пинали со всей силы под зад пацана, который ближе стоял, и мы все с воплями убегали. Словом, всяко было! Если к зародышу выходила женщина, то она начинала нас стыдить, грозилась, что все родителям расскажет и в школу сообщит. Спрашивается, нас-то за что стыдить? Мы-то к зародышам отношения не имели. Потом приезжала милиция, но мы к этому времени уже были в своем дворе, пугали девчонок рассказами о том, что зародыш шевелился и мог укусить. Славное было время, есть что вспомнить!

2

Местом происшествия была полянка в паре метров от широкой тропы, ведущей через березовую рощу от женского общежития к трамвайной остановке. Человеческий плод лежал рядом с кустом шиповника. Вокруг него столпились случайные прохожие. Они вполголоса переговаривались, обсуждая версии, откуда здесь мог появиться недоношенный человеческий плод. Патрульный милиционер стоял в трех метрах от зародыша. Абрамова он видел в первый раз – раньше по службе они не сталкивались. Иван был в гражданской одежде, но документы ему предъявлять не пришлось.

– Я из отдела, – сказал он.

Милиционер кивнул: «Понял!»