Над этим пестрым океаном из огней и автомобилей возвышалась бронзовая статуя Иисуса Христа, давшая название площади Саградо Корасон. Фигура, устремившая взгляд в сторону Гран Виа де Дон Диего Лопес де Аро, стояла на массивном сорокаметровом цоколе из тесаного камня. За ней громоздился невзрачный восьмиэтажный офисный комплекс, который местные жители называли просто «Трафико», – в его стенах располагалось региональное управление Главного департамента дорожного движения.

Поток машин, сопровождаемый раздраженным гулом клаксонов, двигался рывками. Наконец Андeр въехал на просторную кольцевую развязку около здания и повернул в сторону Олабеаги. На съезде его остановила, взмахнув светящимся жезлом, сотрудница муниципальной полиции.

– Простите, сеньор, но вам придется развернуться. Дорога перекрыта, – сообщила она.

Андер задержал на ней взгляд. Молодая, красивая, ростом около метра шестидесяти. Темные волосы собраны в хвост, выбивающийся из-под заднего края форменной фуражки. Ее яркие карие глаза уверенно встретили его снисходительный взгляд.

«Новенькая», – надменно подумал он и потянулся к заднему карману джинсов за удостоверением. Но показать его не успел – вмешался напарник девушки:

– Все в порядке, Мирен, пусть проезжает. Это инспектор Креспо из Эрцайнцы.

Щеки девушки вспыхнули румянцем.

– Простите, инспектор, не узнала, – извинилась она.

– Ничего страшного, агент. Спасибо, Клаудио.

Андер коротко кивнул опытному полицейскому, с которым не раз пересекался по службе. Тот молча качнул головой в ответ и дважды хлопнул ладонью по капоту, давая понять, что можно ехать.

Мужчина припарковался в пятидесяти метрах от ограждения. За оцеплением уже толпились десятки зевак. Некоторые украдкой снимали происходящее на телефон, думая, что никто не заметит. Андер смотрел на них с презрением – он прекрасно знал, что не пройдет и секунды, как эти записи окажутся в соцсетях. На что только не идут люди ради лайков и минутной популярности в интернете. Он поднял воротник пальто повыше, чтобы укрыться от внезапно налетевшего холода, и направился к месту преступления.

Ветер трепал белые полотна, закрепленные по бокам причала, и разносил капли ноябрьского дождя повсюду. Между двумя брезентовыми тентами стоял дежурный, ответственный за журнал посещений места преступления. Туда он внес и данные Андера. Тот пересек пластиковый порог и оказался среди криминалистов и судмедэкспертов, которые усердно трудились, фиксируя детали сцены.

Олабеага – один из тех старых причалов, что когда-то использовались для переправки жителей Бильбао или с одного берега реки на другой, или в соседние поселки по обе стороны эстуария^[4]. Чтобы добраться до места, где лежало тело жертвы, сначала нужно было пройти под небольшим бетонным навесом, представлявшим собой белую стену с парой прямых квадратных колонн. На них держался козырек с краями карминного цвета.

Один из сотрудников научно-криминалистической службы, одетый в белый защитный комбинезон, фотографировал надпись на стене с разных ракурсов.

– Девяносто четыре слеш семьсот тридцать два, – негромко прочел Андер.

Полицейский обернулся, держа в руках камеру, и кивнул ему в знак приветствия.

– Да, инспектор. Запах аэрозоля еще не выветрился. Граффити совсем свежее.

Мужчина заметил, что потеки краски на земле еще оставались влажными.

– Креспо!

Всего в пяти метрах от него у подножия ведущей к реке лестницы стоял судмедэксперт Хавьер Гамбоа и жестом звал Андера к себе. Он проводил осмотр тела.

Андера охватило внутреннее напряжение – та самая реакция тела, что иногда предупреждала его о неминуемой опасности или, как сейчас, о присутствии смерти. Она срабатывала каждый раз, когда он ступал на место преступления. Опыт не мог отключить эту биологическую тревогу, но давал инструменты, чтобы сдерживать ее.

Полицейский глубоко вдохнул, кивнул Гамбоа и, преодолев мостки, спустился на пару ступенек ниже. У основания неработающего зеленого фонарного столба лежал обнаженный от пояса и выше труп женщины. Чудовищным образом изуродованное тело, обращенное в сторону Сорросы, было залито кровью.

– Убита просто со зверской жестокостью, – сказал эксперт, настраивая зонд, чтобы измерить температуру печени жертвы.

– Это точно. – Андер присел на корточки у ног убитой, достал карманный фонарик и посветил на раны жертвы. Кровь уже засохла и почернела. – Кто-то постарался на славу. Есть данные о времени смерти?

– Навскидку я бы сказал, что жертва скончалась примерно сутки назад, – произнес Гамбоа, почесав подбородок костяшкой пальца в перчатке. – Трупное охлаждение это подтверждает. И смотри сюда. – Он слегка наклонил тело, чтобы показать спину. – Трупные пятна. Первые часы после убийства она пролежала на спине. Смерть наступила вчера, где-то между четырьмя и шестью часами утра.

– Есть предположения, от чего она умерла?

Креспо поднялся и бегло записал в блокнот информацию, которой поделился судмедэксперт. Тот лишь пожал плечами.

– Придется дождаться результатов вскрытия. Взгляни сюда. – Он коснулся шеи жертвы. – Есть следы удушения, но не могу утверждать, что оно стало причиной смерти. По крайней мере, пока не проведу полную экспертизу.

Андер обрадовался, что судмедэкспертом по этому делу выбрали Хавьера Гамбоа. В Бискайе в Институте судебной медицины Страны Басков дежурили трое специалистов, однако он точно знал, что назначение Гамбоа не было случайностью – за ним стояло взвешенное решение руководства. Он считался главной звездой института, человеком с огромным опытом в расследовании убийств. По той же причине Торрес обошел остальных инспекторов и поручил вести уголовное дело именно ему, Андеру.

– Кровь жертвы свернулась. Вокруг ни следа брызг. – Креспо указал на бетонный пол причала.

Куртка, которая все сильнее промокала под непрекращающимся дождем, прилипла к телу, но он почти этого не ощущал. Его зеленые глаза были прикованы к месту преступления, дыхание сбилось от напряжения. До прихода судьи ему предстояло зафиксировать каждую мелочь. Именно детали – порой самые незначительные – часто становились ключом к разгадке преступления.

– Похоже, по какой-то причине труп привезли сюда и оставили, – сказал Андер.

Хавьер снял очки и вытер их маленькой салфеткой, которую достал из кармана комбинезона. Однако через секунду они снова были все в воде.

– Согласен с этой гипотезой. Помнишь о трупных пятнах? Так вот, эта женщина умерла не в Олабеаге. – Гамбоа посмотрел на инспектора сквозь мокрые линзы.

– По крайней мере, не на этом причале, – кивнул тот.

На пасмурном небо Бильбао изредка появлялись небольшие ясные пятна, которые с рассветом превратились в голубоватые оазисы, готовые вот-вот раствориться в черноте небосвода. Северный ветер задул с новой силой, заставляя всех находившихся на причале ежиться от холода.

– Когда примерно будут готовы предварительные результаты вскрытия?

– Скорее всего, завтра или послезавтра, – подумав, ответил Гамбоа. – Но полный отчет все равно будет не раньше субботы. Мне самому надо дождаться результатов токсикологического анализа жидкостей и тканей. Зайди ко мне через пару дней.

Эксперт склонился над телом и заглянул в рот жертвы. У женщины отсутствовали нос и губы, из-за чего ее лицо приобрело жуткое, гротескное выражение и напоминало обнаженный череп, лишенный человеческих черт.

– Здесь что-то есть. – Он осторожно раздвинул челюсти и пинцетом извлек нечто, на первый взгляд показавшееся свернутым листком бумаги. Отложив его в сторону, Гамбоа продолжил осмотр. – Боже мой! – Он в ужасе повернулся к инспектору. – Ей еще и язык отрезали.

Андер нахмурился, записывая новую информацию. Он взял листок, который протянул ему судмедэксперт, развернул его и поместил в пластиковый пакет для улик.

– «Так скверно и презрительно мы друг с другом обращаемся. Н9».

Креспо перевернул пакет, чтобы повнимательнее изучить записку.

– На бумаге нет следов крови – положили уже после смерти. Похоже, текст просто напечатали. – Он сунул пакет в карман куртки. – Отправлю на экспертизу.

– Хорошо, – ответил Хавьер, поднимаясь. Несмотря на внушительную комплекцию (его рост составлял метр девяносто, почти на десять сантиметров больше, чем у Андера), его движения были плавны, а манеры деликатны. Ни грамма неуклюжести.

Он провел рукой по аккуратно подстриженной бороде, чтобы стряхнуть воду.

– Я здесь закончил. Как только прибудет дежурный судья и разрешит убрать тело, я упакую его и отправлю в морг.

Инспектор кивнул. Это была стандартная процедура. Ему слишком часто приходилось бывать свидетелем этой зловещей карусели событий, которая тем не менее не переставала вызывать в нем тревогу и сдерживаемую ярость. Убийцы обрывали жизни, а сами продолжали жить как ни в чем не бывало. Они превращались в безжалостных палачей, уверовавших, что они боги, которым дано решать, кому ходить по этой земле, а кому нет. Кто-то должен был восстановить честь жертв, выяснить правду и добиться справедливости для каждой угасшей души.

Стоя у фонаря, Андер взглянул на противоположный берег реки. По ту сторону острова Сорросаурре, в районе Ибарреколанды, находился его участок.

Дождь и ветер усилились. Несколько сотрудников поспешили натянуть небольшой тент над телом. Андер отошел в сторону и вместе с Гамбоа направился под навес причала. Специалисты научно-криминалистической службы сосредоточились у стены: искали отпечатки и собирали образцы аэрозольной краски. Их работа была кропотливой, они продвигались медленно, стараясь не упустить ни одной детали. Каждый сантиметр места преступления находился под пристальным вниманием опытных глаз.

– Будет нелегко найти здесь что-то существенное, – заметил Гамбоа, угадывая ход мыслей инспектора.

– Пожалуй, – вздохнул Андер.

В этот самый момент двое мужчин зашли за полицейское ограждение. Креспо сразу узнал более высокого из них – это был судья Серрано, магистрат Следственного суда № 2 Бильбао. Его спутник – должно быть, секретарь – держал зонт.

Через четверть часа судья завершил все необходимые формальности и отдал распоряжение о транспортировке погибшей, без лица и имени.

Место преступления постепенно опустело. Исчезло тело, исчезла команда судмедэкспертов, полиция, разошлись даже зеваки, подхваченные неумолимым течением повседневности. Город продолжал задавать ритм жизни, под который убийство превращалось в событие, способное лишь на мгновение приостановить привычный ход вещей, но не изменить его.

На причале остался только Андер Креспо, который, сидя в машине, пристально смотрел на фонарный столб. Инспектор опустил стекло и закурил. Представлял безжизненное тело той женщины и с грустной усмешкой думал о наивности людей, упорно живущих так, словно смерти не существует, будто одно лишь нежелание думать о ней способно сделать их бессмертными.

Он знал, что это не так. Что за все рано или поздно приходится платить. Никто не уходит безнаказанным, и даже самые могущественные не могут купить себе вечность. А эта несчастная женщина покинула мир живых чудовищнейшим образом.

Андер выбросил сигарету в окно. Он не остановится, пока не найдет убийцу. Повернув ключ в замке зажигания, он завел машину и выехал на дорогу.

– Если мы в чем-то и уверены полностью, так это в том, что имеем дело с жестоким и безжалостным убийцей, настоящим монстром.

Креспо разложил на столе в конференц-зале распечатки фотографий, присланных научно-криминалистической службой. На собрании присутствовала вся его команда – знаменитая Четвертая группа по расследованию убийств Эрцайнцы. В нее входили опытный инспектор Педро Гардеасабаль и агенты Микель Альдай и Иван Арреги. Также присутствовал субкомиссар Мигель Торрес, его непосредственный начальник.

– Бедная женщина! – воскликнул Арреги, беря в руки фронтальный снимок, на котором четко были видны увечья на туловище и лице жертвы.