Он был высок и строен, как кузнечик. Я все пыталась рассмотреть его брюки – загнулись ли у него коленки назад, или нет? Небольшое пузико на тонких ножках и слегка нездоровый цвет лица. Бледно-голубые, чуть выпученные глаза, как у удивленной рыбы.

– Смотри-ка, сестрица прижилась в царстве слуг, дорогой братец! – С ехидной улыбкой нарушила тишину мини-мачеха. Я с огорчением поняла, что не помню её имени. Да и не пыталась запомнить, как-то не до этого было. Вроде Милка. Как козу у бабушки звали. – Быть может, после оставим её здесь прислуживать? Не выгонять же на улицу такую редкую прислугу?

– Сначала она послужит мне. – Масляно расплылся в улыбке «братец». – А потом можешь пользоваться, как твоя душа пожелает. Все равно никому не нужна уже будет. Как ты на это смотришь, мышка? Вижу, что положительно.

Он наигранно рассмеялся, театрально так, и явно чувствую себя довольным за унизительные фразы.

– Ого, какие планы вы на мою жизнь уже настроили. – Взглянула на них исподлобья, поднявшись из кресла и отложив недошитый подол. Но ножницы на всякий случай сжала в руке покрепче. – С вашим вкусом, дорогая сестрица, вам только со слугами жить и останется. А что касается вас, не менее «дорогой» братец – вы станете первым в Монтеро, самым знаменитым, кто удостоится чести быть оскопленным вот этими вот ножницами при первой же попытке ко мне подойти.

Я многозначительно подвигала бровями, выставив своё оружие вперёд. И тоже мерзко расхохоталась.

– Сестрица-а-а, пора бежать отсюда, пока я тебе лохмы не подрезала! – Я выпучила глаза, резко дернувшись в её сторону, на что она с громким визгом сначала «впечаталась» лбом в дверной косяк, а уже потом выбежала в двери. – Тебе особое приглашение нужно, «дорогой» братец? Или желаешь счастья попытать?

– Сумасшедшая истеричка! – Взвизгнул он, тоже попятившись к двери. – Не зря граф тебя отправил в пансионат! Мало тебя там воспитывали!

Крики вперемешку с руганью еще долго разносились по коридорам, вслед за ретировавшимся родственником. В приоткрытую дверь протиснулась вихрастая голова Юта, и задорно мне улыбнулась, подмигнув.

На ночь мы с Сорой приготовили ей постель в моей комнате. Пара мужчин со двора помогли занести её кровать. Места хватало еще для пары слуг, но доверие я испытывала пока только к своей сообщнице, что не побоялась принять мою сторону. Дверь имела кованый крюк, но щель между полотном и коробкой позволяла его скинуть при помощи любого плоского крепкого предмета. Кинжала, например.

– Что теперь бу-у-дет! – Причитала впечатлительная служанка. – Он ведь не угомонится. Найдет способ отомстить.

– Не переживай! – Ободряюще кивнула ей, обматывая петлю для крючка нитками и забивая в неё клин из щепы. Конструкция показалась надежной. – Остался один завтрашний день, и всё будет в порядке.

Жаль, что двери открывались наружу, а не внутрь. Потому, подпереть их было совсем никак. Зато в массивную ручку мы вставили, на всякий случай, длинную палку от метлы, любезно выпрошенную у садовника. Если получится скинуть петлю, то палка уж точно нас разбудит – стоит только подвешенному кувшину соскользнуть с её конца.

За окна я не беспокоилась – они были наглухо закрыты и не открывались, судя по разводам, уже несколько лет.

Ночью в двери кто-то ломился, судя по перепугавшему нас, разбитому кувшину. Но, вслед за грохотом, послышались удаляющиеся тяжелые шаги и чье-то неразборчивое мужское бормотание.

Крюк остался на месте, но древко метлы всё же соскользнуло, подав сигнал, как я и задумывала.

– Осталось продержаться до завтра. – Успокаивала я перепуганную Сору. – Огласят завещание отца, а там мы посмотрим, на чьё плечо еще муха сядет.

– Завтра я могу подежурить ночью. – Попыталась она проявить заботу.

– Ничего не нужно. Просто принеси еще пару кувшинов. Воду только вылей незаметно. – Посоветовала я. – А то опять намешают чего.

Весь день я провела, как на иголках. Ножницы мною не выпускались из рук даже во время еды. Наказание закончилось, и в моем меню начали появляться блюда с кухни. Добавки были везде. Ют помогал утилизировать отходы, унося их подальше и потчуя отхожее место. Заодно выяснил, что волшебные приправы туда добавляет именно служанка мачехи, объясняя всем, что у меня с недавнего времени помутился рассудок, и целитель прописал добавлять успокоительное в еду.

Следующая ночь выдалась совсем уж ужасной. Я сделала всё, чтобы длинный «тварёныш» выдал себя при попытке проникновения. Но он явно применил что-то магическое, ибо разбудил меня грохот хлопающей двери.

Она приоткрывалась в коридор, и тут же захлопывалась назад. Сора безмятежно спала, словно околдованная. А у меня дико болела голова, словно угарным газом надышалась.

Наконец, я смогла зажечь пару свечей. И смогла увидеть мелкое существо, упершееся ножками в дверную коробку, и из последних сил держащее открывающуюся дверь. С той стороны явно тянули с усилием, потому как создание, стиснув острые зубки, с натугой, возвращало полотно двери назад.

– Что пялишься, дура? – Крикнуло мне создание. – Накинь крючок, идиотка, я держать уже не могу!

В это время, дверь резко распахнулась, и в проеме появился растрепанный, с тяжелой одышкой, раскрасневшийся от усилий, братец. В бок ему прилетела мелкая молния, его мотнуло в сторону, выкинув обратно в коридор. Заряд прилетел от существа.

– Ты долго еще тупить будешь? – Заверещал он тонким голоском, пытаясь достать короткой ручонкой до косяка, чтобы закрыть двери.

Я подбежала, и накинула крючок, замкнув дверь. Вбила посильнее колышек. И древко швабры просунула.

– Еле успел спасти тебя, горемычную. – Сказало мне создание, покрывая дверь какими-то блестящими узорами. – Заплетай лозой, что опять встала как вкопанная?

– К-какой лозой? – Запнулась я.

– Что за маги нынче пошли, глупые все, как на подбор. – Пробормотало существо и снисходительно улыбнулось, закончив с узором на двери. – До утра должно помочь. А там открою, как только твой спаситель приедет.

Я, наконец, смогла его разглядеть подробнее, направив свет свечи к спинке кровати в ногах, куда он пристроился. Нечто среднее между чертенком и домовёнком Кузей. Худее, и взгляд хищный, благодаря острым зубкам, мелькающим во время разговора. Но при этом ёжик торчащих во все стороны волос и мелкая одежка. Хвост портил картину и длинные остренькие уши. Какой-то хвостатый, стройный гном получился, только шапку потерял. И росточком был примерно с локоть.

– А ты кто? – Поинтересовалась, приготовившись обороняться, если что.

– Спаситель твой! – Ехидно осклабился чертенок. – Не признала, что ли? Дух домовой я. Решил помочь дурёхе одной, и спасти. А то завтра уже бы замуж опозоренная шла. С этого прощелыги станется.

– Так это тебя я видела в карете! – Некультурно показала на него пальцем. – Значит ты сам за мной увязался?

– Но-но! Я попрошу без этих грязных инсинуаций! – Выпятил он свою хилую грудь, приняв оскорбленный вид. – Спи давай, завтра всё расскажешь!

Последнее, что я увидела – это, как он щелкнул пальцами. А дальше меня встретило раннее утро и озадаченная закрытой наглухо дверью Сора. В дверь ломились и пытались высадить снаружи.

– Кто там? – Изобразила я воробья из популярного мультфильма.

– Леди Амалин, с вами всё хорошо? – Отозвались снаружи. – Двери заклинило, мы не можем открыть.

– Это поверенный графа. – Пояснила помощница, всё еще обескураженно глядя, как пытаются открыть незапертую дверь.

– Дайте мне немного времени, и я выйду. – Попросила мужчин.

За дверью согласились, и стук прекратился. Я умылась остатками воды из бутыли и натянула платье. Сора заплела мне косу. Достали с ней мешочек с деньгами, спрятав его в пришитый изнутри к подолу, карман. Завязки не дадут деньгам пропасть, даже если меня будут выгонять взашей.

– Открывай, э-э-э… – Запнулась я, раззявив рот и пытаясь вспомнить, называл ли мне своё имя домовой. – А как тебя зовут, домовой дух?

– Хатник зовут. – Пробубнил он, появляясь на спинке кровати. – Готово.

Дверь открылась сама, являя моему взору мужчину лет сорока на вид, с густыми бакенбардами и в костюме, чем-то похожим на наряд целителя. Сухопарый, активный, с пронзительным взглядом – это то, что сразу бросалось в глаза. Такой будет молча делать своё дело, и вряд ли даст корысти победить.

Я оглянулась к домовенку – но его уже след простыл.

– Слава Великой, с вами все хорошо. – Стер испарину со лба поверенный, облегченно выдохнув. – Леди Вайлет рассказала про ваше падение. Я прибыл так скоро, как только смог. Пройдем в приемную залу, там уже собрались все слуги.

– Я очень рада вашему приезду. – Ответила мужчине улыбкой. – Не будем заставлять ждать остальных.

Приемный зал находился на первом этаже и был облицован белым камнем с серебристыми прожилками, похожим на мрамор. Очень светлый, он был когда-то отделан с большой любовью и хорошим вкусом. А сейчас, в некоторых местах плиты отсутствовали, и пол был далек от чистого, судя по следам сапог и пыли. Давненько сюда никто не заходил.

Посреди зала стояли слуги, что наклонялись друг к другу и перешептывались, когда мы зашли внутрь. Чуть поодаль, на банкетках, перенесенных к центру от стен, гордо восседали мачеха со скорбным видом и её любимая доченька, с плохо замазанной шишкой на лбу.

Лорд Айзек стоял, положив свои ладони на плечи матери, поддерживая её актерские страдания.

– Рад приветствовать всех обитателей этого замка. – Поздоровался с присутствующими поверенный. – Меня зовут Говард Хоуп, и я уполномочен в этот день объявить волю ушедшего так внезапно и преждевременно, графа Эрнеста Лероя.

Леди Вайлет приложила к абсолютно сухим глазам белоснежный платок, показывая каждым сантиметром своего тела окружающим, в какой великой скорби она находится.

Господин Говард прокашлялся, собираясь с духом, и начал зачитывать завещание.

– Я, Эрнест Лерой, являясь наследником графства Лерой и находясь в трезвом уме и добром здравии, в случае моей смерти, делаю следующие распоряжения:

1. Всем замковым слугам, что на момент оглашения последней воли, останутся работать, выделить по одному золотому в качестве награды за преданность.

2. Баронессе Миларе Дидье, моей падчерице, я завещаю сотню золотых в приданое, собранное мною заранее по описи и оставленное на сохранении у моего поверенного, господина Говарда Хоупа.

3. Баронессе Вайлет Дидье, моей второй супруге, после моей смерти вернувшей прежний титул и фамилию, завещаю выкупленное на землях бывшего баронства Дидье поместье для постоянного проживания, без права появляться в землях графства Лерой под любыми предлогами пожизненно.

– Позвольте! – Выпучила в удивлении глаза, мачеха, с лица которой моментально слетела вся скорбь. Поверенный знаком попросил её помолчать, вернувшись к чтению.

4. Барону Айзеку Дидье, моему пасынку, завещаю средства ровно в том количестве, что будет необходимо уплатить за обучение в королевских гвардейских войсках, с пожеланием стать наконец-то мужчиной, и запретом на появление на землях графства Лерой пожизненно.

– Да как он посмел! – Снова взорвалась мачеха. – Завещание было совсем другим! Он при мне его составлял!

– Всему своё время, леди Дидье. – Осадил её поверенный.

5. Амалин Лерой, единственной наследнице графства Лерой и моей любимой дочери, завещаю всё, что находилось в моей собственности на момент смерти и в момент оглашения завещания.

6. В случае смерти моей дочери, либо её замужества с бароном Айзеком, графство переходит в собственность короны до появления более достойного кандидата с пожизненным выделением суммы в сто золотых ежемесячно, из доходов графства, на личный счет дочери.