Танго на самом деле меняет мышление. Вернее, мышление пропадает напрочь. Во время занятия ты думаешь только о том, что говорит тренер и как всё это воплотить. Всегда считала, что с танцами у меня всё отлично, и я с ними на «ты», но то ли я себе льстила, то ли возраст уже берёт своё. Как это у Ады так ловко получается? И нога сразу идёт туда, и стопа повёрнута правильно, и руки. А я как бревно негнущееся! После занятия сил хватает только на то, чтобы доползти до скамейки в раздевалке и рухнуть кулем бесформенным.

– Надюш, ты молодчина.

– Я Буратино, ты это хотела сказать?

– Ты что? Ты отлично справилась для первого раза, ты просто реальных Буратин не видела!

– Жесть, конечно, – вытираю пот с лица, вроде так все спокойно и медленно, а по мне как будто катком проехали.

– А я давно говорила – пойдём со мной! Глядишь, сейчас и не надо было бы любовника спонтанно искать.

– Боже не напоминай!

Смеюсь, а потом меня осеняет.

– Бинго!

– Что?

– Он сказал, что позвонит!

– И?

– И! Телефон-то я ему свой не дала! Ха-ха, три раза!

Я торжествую, но очень быстро понимаю, что недооценила возможности тёмной стороны.

Он привлекателен, я чертовски привлекательна, чего зря время терять?* – перефразированная реплика из пьесы Е. Шварца «Обыкновенное чудо» и одноименного кинофильма режиссёра Марка Захарова.

Глава 12

– Надежда? Добрый вечер, поздно домой возвращаетесь.

Чёрт, когда я последний раз краснела? Не знаю. А тут прям зацвела аки трепетный мак.

Он что, следил за мной? Ждал?

Капец. И что теперь делать? Ну, не стоять столбом точно.

Я припарковала машину напротив подъезда, вышла, а тут он, нарисовался – не сотрешь.

Алексей Батькович Харди собственной персоной.

– Добрый вечер. Какими судьбами?

– Да вот, места себе не нахожу, всё думаю о вашем предложении.

И смотрит так нагло. Котяра мартовский. Стоит под фонарём, его лицо в свете выглядит слегка футуристично.

Вообще, всё это немного похоже на кино. Я вот только еще не разобралась какое, блокбастер, сериал или фестивальная хрень с социальной драмой.

В драме вот точно не хочу участвовать.

Драма меня ждёт дома, и драму мою зовут Сергей, свет, Гусаров. Муж, который объелся груш, и который названивал мне весь вечер.

Кобелино.

Я бы сейчас с удовольствием побыла бы героиней «ромкома» – романтической комедии.

Она – немножко взбалмошная, немолодая, с характером. Он – брутальный, властный, но становится мягким няшечкой рядом с ней, потому что «любофф». Хорошо же, да?

Прекрасно.

Жалко, что вряд ли про меня.

– Ау, Надежда, вы задумались? Или забыли, что вы мне предложили?

– Почему забыла? На память я не жалуюсь. Пока.

Опять усмехается и делает пару шагов, выходит из света, становится прямо напротив меня. Руки сложил на груди. Смотрит так, чуть исподлобья. Хорош, чёрт. И залысин нет, как у Гусарова.

– Значит, всё в силе?

Молчу.

Нет, ситуация, конечно, просто капец какая! А что делать? Давать заднюю?

Телефон, как назло, вибрирует.

Достаю.

«Любимый муж». Чёрт. Ну вот кто так называет контакты?

Никакой ты не любимый, блин. И муж – ненадолго. В черный список его что ли отправить? Или рано?

Возвращаю гаджет в карман, смотрю на нового знакомого.

Вовремя Гусаров позвонил, вовремя.

Придаёт решимости.

– Да, в силе. Только я бы хотела обговорить условия сделки.

– То есть всё серьёзно, да?

– Да. Вас что-то не устраивает?

Не знаю, откуда во мне столько наглости и решимости. Правда, не знаю.

Я не сказать, чтобы слишком уж нахальная и бесцеремонная, наоборот. Да и такой уж твёрдой, уверенной в себе не могу себя назвать.

Ну, не на сто процентов, точно.

До той же Ады мне как до Китая ползком.

Возможно, у меня сейчас просто агония. Я загнана в угол.

Я еще не до конца осознала, что за пипец происходит в моей жизни.

Всё разваливается. Раскалывается. Всё придётся начинать с нуля. А это всегда тяжело.

Но я справлюсь.

У меня всё получится.

Да я костьми лягу, но у меня всё в жизни будет зашибись!

И вот этого мужика я если захочу – тоже прогну.

– Так что, ко мне или к тебе? – голос у него низкий, пробивает до самого дна, подлец.

Что, так сразу?

– А что, хата свободна? Предки свалили? – а вот у меня голосок чутка дрожит.

– Типа того, – он усмехается, а потом делает еще шаг, становясь совсем близко.

Нарушает личное пространство. Очень сильно нарушает. Критично.

Вкусно пахнет, гад. Люблю, когда мужчина пользуется хорошим одеколоном, каким-то вот таким, индивидуальным. Нотки моего любимого сандала, чего-то цитрусового и древесного, еще почему-то пахнет дождём. Может, потому что дождь накрапывает, а я и не заметила?

Помню, как я приучала Гусарова не экономить на аромате и не выливать на себя полфлакона чего-то, похожего на «Тройной» или одеколон «Саша». Научила, блин, на свою голову!

Вообще, сейчас я понимаю тех женщин, у которых мужик страшный, неухоженный, заросший, в неглаженных брюках, нечищенных ботинках и дырявых носках! Респект вам, девочки! Вы всё поняли раньше чем мы, дуры, которые своих щенков дрессировали и делали из них породистых самцов. Сделали, на свою голову, теперь кушайте, не обляпайтесь.

– Много думаешь, Надежда. Бросай-ка ты это дело.

Говорит, и делает еще шаг. Прямо в меня…

Глава 13

– Эй, стоп, стоп, нет, о…

Поздно.

Если такой мужик хватает – точно поздно.

А он хватает.

Надежда, где был твой мозг, когда ты предлагала ему стать любовником?

Где-где… в отключке, точно.

Отключился в тот момент, когда увидела мужа со спущенными штанами.

А может еще раньше, когда замуж за такого козла выходила.

Или нет, когда замуж-то выходила он ведь еще не был таким козлом, да?

Замуж-то мы за хороших выходим. Кто ж их потом-то подменяет?

Может, инопланетяне?

Хотят таким образом устроить нам демографический кризис, или, наоборот, взрыв.

Так, глупости какие- в голову лезут. Правильно мне Харди сказал – не думай.

Чувствовать надо.

А что я чувствую?

Чувствую рядом сильное мужское тело. Аромат. И еще кое-что чувствую.

И это не кольт, в кармане у Алексея Батьковича, совсем не кольт.

Господи, какая пошлость!

И целоваться с чужим мужиком, да еще и отцом парня дочери тоже пошлость.

Тьфу…

Нет.

Совсем не тьфу.

Это… хорошо. Мне нравится. Горячо так. Губы у него… в меру мягкие, в меру твёрдые. И целоваться он умеет. Делает это с чувством, с толком, с расстановкой.

Жадно.

Демонстрируя мне сразу все свои навыки. Или просто целуясь в своё удовольствие.

И в моё.

Я оглушена. И обездвижена.

Дезориентирована.

О, господи, еще и язык!

Мамочки мои… к этому меня жизнь точно не готовила.

К таким вот неожиданным и страстным поцелуям.

Нет, с Гусаровым у нас тоже всё было. Но это Гусаров, свой, родной, знакомый, которого как облупленного.

А это…

Господи, мне правда надо отключить мозг и расслабиться. Просто получить удовольствие.

И я это делаю.

И тут же тону, захлебываясь в собственных эмоциях.

Оказывается, я могу быть женщиной? Желанной?

Не привычной, на которой играешь как на старой гитаре, с ленцой настраивая, кое как бренча, не понимая, особенно, что она может выдать и даже не пытаясь проверить, вдруг у неё там есть в арсенале что-то большее? Да, у неё-то есть, да вот игрок, увы, исполнитель не Эл Ди Меола, и даже не Юрий Лоза.

Я не думаю, не думаю, я чувствую. Правда. Позволяю себе.

И это хорошо. Мне хорошо.

С ним хорошо.

Голова плывёт…

Эх, Надюха, что ж ты творишь?

Это как нужно довести женщину, чтобы она вот так себя вела?

Да, плевать.

Просто пять минут наслаждения чужими губами, чужим телом, чужим человеком. Могу себе позволить.

Жадно как, сочно, горячо. Втягивает мою плоть, прикусывает, зализывает, пьянит. Язык хозяйничает у меня во рту, выдает немыслимые пируэты, сплетаясь с моим. Мне нравится, всё нравится, мне вкусно с ним, я кайфую от аромата и от его нетерпения, жажды.

Как будто у него, как и у меня давно не было вот так. По-настоящему. Живо. Очень плотски. Очень откровенно.

При этом без пошлости.

Когда желание естественно.

Руки на бедрах наглые, вжимают, очерчивают, находя полоску трусиков, скрытых под тканью платья проходятся по ним игриво. Стояк у него ошеломительный. И мысли у меня тоже ошеломительные. Дать?

Вот просто взять и трахнуть этого мужика. Не задумываясь о последствиях.

Можно?

– А ты хороша, ведьма, так что, реально ко мне? Хата свободна, сын к матери поехал.

Так, значит есть еще мать? И… жена?

– Ты женат?

Тупой вопрос, понимаю, но…

– А ты как думаешь?

Глава 14

Как я люблю людей, которые отвечают вопросом на вопрос!

Вот и что тут скажешь?

– Ты сам мне сказал – не думай!

Ухмыляется, гад! Мы так и стоим на парковке недалеко от моего подъезда. На улице темно и сыро. И нас могли увидеть.

Весь дом мог видеть, как мы целуемся.

Я понимаю, что ему плевать.

А вот мне – нет.

Потому что мужчина в этой ситуации всегда будет молодцом и на коне, а женщина – шлюха, конечно, да?

Если еще он окажется женат!

Жесть.

– Я сказал по другому поводу.

– Я поняла.

Почему мне так нравится его наглая ухмылка?

Вообще, я терпеть не могу наглых мужиков! Вот с детства, ну, то есть с юности. Все вот эти наглые парни, мажоры, бабники, приставучие, считающие, что девушка должна им дать просто потому, что они – это они! Ха-ха, три раза! И как же красиво было их обламывать, включая «Динамо». Это я тоже любила когда-то. Обламывать.

Интересно, а если сейчас этого обломить? Нет, ну в принципе так и получится. Птица обломинго.

Я же не собираюсь всерьёз идти с ним к нему домой теребонькаться?

Или…

Так, стоп, он сказал, что сын уехал к маме, значит, мама живёт отдельно, получается…

– Опять ты громко думаешь, рыжуля, и всё не о том. Ты ведь замужем?

Хм, а вот это мне не нравится. Совсем не нравится.

– Всё изучил уже?

– Скажем так, справки навёл.

– И что тебе еще нашептали твои справки.

– Ничего особенного. Не волнуйся. Никаких страшных тайн я о тебе не узнал.

– То есть убийство бывшего любовника всё-таки на госуслугах не зарегистрировано?

– А было?

– А то! Я дамочка такая, страстная.

– Это я уже заметил. Очень. Мне зашло.

Ему зашло! Ишь ты, поди ж ты! Я что, должна прыгать от радости? Меня, кстати, эта беседа уже начала бесить.

– Ладно, мне домой пора, меня муж ждёт.

– Неужели? А как же наш секс?

– Наш секс? А что это? В первый раз слышу.

– Ладно, лиса, расслабься.

– Я не напрягалась, так-то… медведь.

Есть в нём что-то медвежье, точно.

– Хорошо не олень.

Чёрт, забыла я про оленя-то.

– Пустишь?

– Спешишь?

– Сказала же, дома ждут.

– Если ты про мужа, то еще не ждёт.

Что? Вот же блин… Он откуда знает?

– Не ждёт и плевать, я устала, хочу принять ванну и лечь.

– У меня джакузи на тридцатом этаже. С видом на город.

– Красиво, наверное.

– Хочешь посмотреть?

– Не сейчас.

– Почему?

Плечами пожимаю. Потому, наверное.

– Ясно. Заднюю включила.

– Да я, собственно, и не выключала.

– Ты сама предложила мне стать твоим любовником. Я согласен. Только… надо скрепить сделку.

– Я сейчас не готова.

– А когда будешь готова?

После дождичка в четверг, блин.

– Так что насчёт жены, я не очень поняла…

Перевожу стрелки, ну, пусть скажет! Пусть.

– Это так важно, наличие жены?

– Для меня важно. Не хочу быть такой же тварью как любовница моего мужа.

– Ясно.

Усмехается, но как-то горько.

– Значит, этот кобель тебе изменил, ты его поймала и решила отомстить? А тут я попался под руку, да?

– Нет, – как-то из его уст это звучит… Мерзко.