– Понятно. Знакомься это новый сотрудник, будет пока стажёром. Краев вернётся, пусть зайдёт ко мне.

Я подошёл к оперативнику, мы пожали руки. Он назвался Машковым Олегом, опер в уголовном розыске. Круглова повернулась ко мне.

– Сейчас, Жуков, иди в отдел кадров, оформляйся. Возьми там бумагу для оформления в общежитие. Два дня тебе, на устройство личных дел, сегодня и завтра. Послезавтра к восьми на работу. Машков, у вас есть в общежитии места?

– Есть, Мария Семёновна. В моей комнате пустая койка, жилец вчера съехал.

– Хорошо я сама позвоню коменданту общежития.

Подполковник вышла. Олег посмотрел на мои ордена и спросил.

– Где воевал?

– Фронтовая разведка, с 42-го, – коротко ответил я, не вдаваясь в подробности, тем более подробностей я не знал.

– Я тоже хотел на фронт, но вызвали в райком и направили в милицию, сначала постовым. Потом в уголовку5 перевёлся, третий год здесь работаю. Ладно, ты иди оформляйся, будет время в общаге поболтаем, правда я поздно приду. Писанины чёртова куча, мать её, – Олег вновь углубился в заполнение бумаг.

Я направился в отдел кадров, а через полчаса, уже топал в общежитие, с направлением на заселение. Само общежитие было под ведомством «Московского завода малолитражных автомобилей», но видимо работников милиции селили, в том числе и здесь. Мне показали комнату, где будет моя койка. Комендант общежития встретил нормально, наверняка Круглова ему позвонила, объявил, чтобы я зашёл к нему через час, за постельным бельём. В комнате стояли две кровати, как я понял здесь и жил Машков. Комендант выдал мне справку для военкомата о прописке. В этот вечер Олег так и не появился в общежитии. Утром я сбегал в военкомат и зарегистрировался, а оттуда направился в паспортный стол. Как городскому жителю мне полагался паспорт. После этого вернулся в отдел кадров милиции с паспортом, там мне выдали справку с фотографией, о том, что я работаю стажёром в уголовном розыске. На мой вопрос об оружии, сказали, что стажёрам не положено. Вернулся в общежитие. Вещей у меня было порядочно, которые я оставлял в камере хранения на вокзале, один огромный чемодан чего стоит, плюс второй чемодан. Полной информации о своём предшественнике я не успел собрать, а надо было. Вот чем он увлекался? Гадай теперь на кофейной гуще. Будем надеяться, что никого знакомых Ивана не встречу. А если встречу, буду уповать на амнезию и косить под дурочку, точнее под дурака.

Закончив все дела, по устройству и прописке, на следующий день встал рано утром и собрался на новую работу. Одел тёмный костюм, который выменял в Германии, галстук завязывать не стал, сорочку одел синюю. На дворе июль, так что одел туфли, заодно порадовался, что обувь не жмёт, не давит. Судя по этикетке, туфли сделаны в Англии. К восьми утра был в отделе милиции, как штык. Когда зашёл в кабинет здесь уже находились пять человек. Я правильно определил место начальника, за аркой. Мой приход, а скорее внешний вид вызвал минутное молчание и рассматривание меня любимого. Мужчина в кожаной куртке, лет сорока, встал и подошёл ко мне, протянув руку для приветствия.

– Начальник отдела, майор Краев Пётр Алексеевич, – рукопожатие у майора было крепким, пришлось тоже напрячь руку.

Я представился. В комнате кроме Краева и Машкова, сидели двое мужчин и девушка лет двадцати, может двадцати пяти. Она была одета в солдатские шаровары и кожаную куртку, в сапогах. Девушка чистила за столом револьвер, системы «Наган», Тульского производства. В моём понимании старьё жуткое.

– Твои документы я уже посмотрел, доставили из военкомата. Будешь восстанавливаться на юридическом? – продолжил расспрос Краев.

– Думаю, на заочный переведусь, – ответил я.

– Такой подход верный, теория и практика дадут хороший результат. Если, конечно, задержишься у нас. Будем знакомить тебя с нашим отделом. Машкова ты уже знаешь. Эксперт криминалист Антон Петрович Славин. В уголовном розыске более пятнадцати лет, – я подошёл к одному из столов и пожал руку мужчине лет сорока пяти.

А Краев между тем продолжал.

– Капитан Ваганов Сергей Иванович, старший опер. Младший лейтенант Зузыкина Ольга Сергеевна, она у нас опером. Есть ещё один опер, старший лейтенант Тигран Игоревич Авакян, но он сейчас в госпитале, небольшое ранение. Пулю словил на задержании бандита. Постреливают у нас бандюги, и достаточно часто. Народу вечно не хватает. Привлекаем постовых, но там большинство девочки, толку с них маловато. Могут помогать изредка гарнизонные солдатики, – начал меня знакомить с условиями службы Краев.

На последнюю фразу майора о девочках, Зузыкина недовольно фыркнула. Майор, заметив фырканье, улыбнулся, но спорить не стал.

– С сегодняшнего дня прикрепляю тебя к Машкову. Олег, покатайтесь сегодня на транспорте. Что-то щипачи4 активизировались. Заодно и расскажешь специфику нашей работы Ивану, отнесись серьёзно к такому поручению, – распорядился майор.

Олег возражать не стал, хоть и было видно, что ему это не нравится. А Ольга засмеялась, пожелав нам удачной охоты и не быть простофилями.

Глава 2.

Июль 1945 год. Москва. Стажёр уголовного розыска.

До обеда мы мотались по трамваям, на одном маршруте, от кольца до кольца, так здесь называют конечные остановки маршрута трамвая. Может и у нас, в 21-ом веке, также конечную трамвая называют, только я не помню, чтобы ездил в трамваях. В школу меня отвозил отец, а потом своя машина появилась. Так что в той жизни я такого «счастья» не получал, и сейчас с тоской вспоминал свою прошлую жизнь, а главное свою машину, комфортный спорткар.

– Олег, почему мы на одном маршруте? – спросил я напарника, отвлекаясь от грустных дум.

– На этом маршруте чаше всего происходят кражи. Маршрут проходит мимо рынка, народ в трамвае с деньгами. После обеда на других покатаемся. Слушай и запоминай. Карманника надо брать с поличным, иначе сбросит кошелёк и всё, доказательства нет, приходится отпускать. Если заметишь, постарайся зажать его руку вместе с кошельком, не давай возможности сбросить. Щипачи часто пользуются заточенной монетой или бритвой, подрезают сумку и вытаскивают кошелёк, могут и карман подрезать. Карманник квалификация среди воров уважаемая, как правило, они не хуже нас законы знают. Тащат из кармана, некоторые умудряются даже из внутреннего кармана лопатник1 вытащить. Короче тухлое это дело, поймать такого вора, очень сложно. Ну да будем пробовать, никуда не денешься, – расстроено рассказывал Олег, такая работа ему явно не нравилась.

До обеда мы никого не высмотрели, катались впустую. Зашли пообедать в рабочую столовую. Цены мне показались вполне демократичными, еда простая и сытная, без изысков. Щи из капусты, картошка с мясом, серый хлеб и чуть-чуть сладкий чай. Тем не менее я наелся. А после обеда сели на другой маршрут.

– Ты завтра одевайся попроще, не стоит таскать хороший костюм, по транспорту и на работе вообще. Кстати, где таким костюмом разжился, поделишься секретом? – спросил Олег.

– В Берлине на тушёнку выменял. Там немцы за жратву, много чего отдают, – не стал скрывать я очевидное.

Мы болтались по трамваям до восьми вечера. Но так никого и не приметили. Жили мы теперь в одной общаге, так что домой двинулись вместе. По пути зашли в магазин, Олег купил картошки и репчатого лука.

– У меня тушёнка есть, придём пожарим. А хлеба возьмём у завхоза, у него жена на хлебозаводе работает, так что прикупим булку, он часто для своих приносит, – сообщил Олег.

– У меня чай хороший есть и сахар, ещё с Германии, – добавил я.

– Шикарно, значит живём, – обрадовался Машков и хлопнул меня по плечу.

Всю неделю мы таскались по трамваям и автобусам, но результата не было. Вечером покупали продукты. Я тоже закупал, даже пару раз на рынке купили колбасы, чем обрадовал своего соседа по комнате. Деньги у меня были, ещё с Германии почти две тысячи рублей. Между делом я раздумывал, как сделать небольшой гешефт. Плюсом нужны деньги, чтобы провернуть сделку с присвоением пистолета «браунинг», который я отобрал у немца в Германии. Напарник Ганса, как раз таким пистолетом размахивал, ну а я его приватизировал. Плюс такой же «браунинг» от родственника остался, вроде наследства. Надо было продать женское нижнее бельё и чулки. Но как на это посмотрят мои соратники? Наверняка всех предприимчивых людей считают барыгами. Думаю, что знать им об этом необязательно, даже вредно наверняка. Костюм я сменил на полевую форму с фронта, что имелась без погон. Туфли заменил на сапоги, теперь ничем не отличаюсь, от всего остального трудового народа. В эту неделю, не только по трамваям толкались, пришлось учиться заполнять документы. Краев напрягал Машкова, а так как я был в прицепе у Олега, меня естественно с целью обучения запрягли на это нудное занятие. В институт я сходил, документы подал, и заявление на заочное обучение написал, препятствий никаких не возникло. По вечерам, перед сном, я думал, как бы мне устроиться получше. В который раз приходила мысль попробовать писать книги. Вот только что писать в стране Советов? Про революцию и прочие рабочие подвиги? О пламенных комсомольских стройках? Об искоренении преступности? Только я об этом мало что знаю, если ещё не меньше. Фантастику? А нужна фантастика пламенным комсомольцам и оголтелым коммунистам? Фантастику про Светлое будущее? Могут не понять моей шутки. Им всё больше про строительство коммунизма подавай. Нужна информация о местной жизни, заодно и своды местных законов почитать. А то вляпаюсь в какую-нибудь историю по незнанию. Решено, сначала надо тщательно изучить обстановку. Писать идеологические книги совсем не хотелось, а то запрягут в комсомольские активисты. Один раз позволишь одеть на шею хомут, потом не снимешь. В институте меня взяли на второй курс юридического факультета. Ольга Зузыкина, узнав об этом, сообщила, что она только-только поступила в этом году. Ольга была москвичкой и жила с матерью в двухкомнатной квартире. Её отец военный, подполковник, и до сих пор не вернулся с фронта, хотя пишет, что жив и здоров.

В один из вечеров, в общежитии, Олег вытащил из кармана свой револьвер, стал разбирать и чистить. Я удивился, что у него старая модель, но Олег пояснил, что ему нравится револьвер.

– Олег, а почему ты не пользуешься кобурой? – спросил я его.

– Неудобно, клапан пока расстегнёшь. Ну и ходим мы в гражданской одежде, на ремень не повесишь, – ответил товарищ.

Я подумал, что в моём будущем. Или в прошлом? Непонятно, как и считать. В моей той жизни, использовались открытые кобуры. Или скрытого ношения под мышкой. Я такие видел и не раз. Надо перенести опыт будущего в это время, хотя возможно в спецслужбах такими кобурами пользуются.

– А чего не пользуешься открытой или скрытого ношения, удобней намного? – спросил я.

– Поясни, это как? – заинтересовался Олег, усевшись напротив меня, на свою койку.

Я взял лист бумаги и нарисовал два варианта, чисто эскиз.

– Есть знакомые мастера по коже? – спросил я, показывая рисунки.

– Где ты такое высмотрел? – заинтересовался Олег.

– На фронте, у нас в разведке применяли. Один мастер перешивал, – соврал я.

– Найдём такого мастера-скорняка. Завтра же сходим к одному дедку, он сапоги ремонтирует, ну и обувь всякую. Надеюсь и кобуры сошьёт, может возьмёт недорого.

На следующий день прямо с утра зашли к обувному мастеру. Пожилой дядька, лет шестидесяти, ремонтировал обувь в будке возле рынка. Олег захватил свою кобуру. Следующие двадцать минут я объяснял деду что надо сделать. Решили заказать Олегу кобуру скрытого ношения. Удобно, одел куртку или ветровку и оружия не видно. Дед покрутил рисунки, что-то себе пометил на бумаге и выдал. Называли деда просто по отчеству, Кузьмич.

– Завтра к вечеру сделаю. С тебя, Олежек, сто пятьдесят рублей.

– Ты сдурел, дед, – возмутился Олег.

– Можно сто, тогда вместо кожи кирзу от старых сапог сделаю.