– Нет, – резко ответил Стэн, – не хочу, чтобы ты шла на государственную службу, там полно мужчин, которые будут увиваться вокруг тебя. Ты могла бы вернуться на швейную фабрику. Думаю, сейчас там шьют военную форму.

– Как бы там ни было, не переживай обо мне. Я что-нибудь придумаю. Главное – береги себя.

В душе Джози всколыхнулось беспокойство, смешанное с чувством вины: при мысли о том, что Стэн уходит, она ощутила нечто вроде облегчения. Но разве это правильно? Ведь он ее муж. Было же время, в самом начале, когда она любила его?

– Ну, тогда до свидания, – Стэн старался говорить бодрым голосом, но видно было, что он напуган. – Иди сюда, детка, поцелуй своего старину Бэнкса.

– С тобой все будет в порядке, – сказала Джози, покорно подставляя губы. – Скажи начальству, что умеешь разделывать мясо, и тебя определят на кухню.

– Пожалуй. Отличная идея. – Он стоял, глядя на жену сверху вниз и явно желая добавить что-то еще, но не находил слов. – А ты… это… Смотри тут, веди себя прилично, ладно? Не заглядывайся на других.

– Стэн, не говори глупостей! – Джози рассмеялась, пытаясь обернуть разговор в шутку. – Ну, давай, тебе уже, наверное, пора. Не заставляй армию ждать своего солдата.

Глядя вслед мужу, который прошагал по улице и скрылся за углом, Джози ощущала, как ее накрывает чувство вины. Она не могла прижаться к нему, заливаясь слезами, как делали другие женщины, провожая мужей на фронт. Джози не хотелось признаваться даже самой себе, что она рада уходу Стэна. Единственное, о чем она способна была думать, – так это о том, что отныне свободна и может делать все, что пожелает, впервые в жизни. И первым шагом стала работа в кондитерской мадам Ольги.

Зима миновала. Наступила весна, незаметно сменившаяся летом. За все это время пришло лишь одно сумбурное письмо от Стэна, в котором он жаловался, что кормят их отвратительно, армейские башмаки до крови натирают ноги, а ужасный храп соседей не дает уснуть. Больше вестей она не получала. В прессе стали появляться сообщения о Британском экспедиционном корпусе, воюющем во Франции, и о неприступной линии Мажино. Затем стало известно, что немецкие войска обошли укрепления со стороны бельгийской границы и застали обороняющихся врасплох. 4 июня 1940 года мир услышал название небольшого французского порта Дюнкерк, где британские солдаты оказались в ловушке на берегу под пулеметным огнем самолетов противника. Джози была уверена, что и ее муж угодил в этот котел. Внутри у нее все холодело от страха.

Однако вскоре пришло известие о чуде: тысячи рыболовецких суденышек, среди которых были и совсем маленькие парусные лодки, пересекли Ла-Манш, чтобы спасти английских парней. Они брали на борт группу солдат, доставляли их к британскому побережью, и отправлялись за следующей, рискуя попасть под обстрел и бомбежку. Англия плакала, молилась и благодарила отважных героев. А однажды субботним вечером, вернувшись с работы, Джози обнаружила Стэна на кухне с чашкой чая и тостом, в отвратительном настроении.

– Где, черт подери, тебя носит? – прорычал он. – Я прихожу в отпуск всего на два дня, а жены нет дома.

– О, Стэн, ты жив! – воскликнула Джози и, бросившись к нему, обхватила обеими руками.

– Конечно, жив, ты, глупая тетеха, – муж сердито оттолкнул ее.

– Но я думала… Дюнкерк… там погибло столько солдат.

– Нет, я не был во Франции. Мне чертовски повезло. Наше подразделение охраняло побережье Эссекса. Но мы видели эту огромную флотилию лодчонок, плывших по Темзе. Потрясающее зрелище, ничего не скажешь.

– Слава богу, – выдохнула Джози. – Оказывается, ты находился совсем рядом, а я и не знала.

– Ну, если тебе интересно, там было дико холодно и скучно: патрулировать берег и следить, не покажется ли где подводная лодка.

– Все лучше, чем на берегу во Франции, где тебя расстреливают немецкие штурмовики.

– Да уж, тут не поспоришь – гораздо лучше.

– А теперь ты дома и в безопасности – это самое главное.

– Нас отпустили только на уик-энд. И вот, я спешу домой, ожидая радушного приема, а жена весь день где-то шатается. И что я должен думать, а?

– Прости, Стэн. Если бы я знала, что ты сегодня вернешься, конечно, осталась бы дома. Я была на работе.

– На работе, в субботу?

– Да, нам теперь приходится работать посменно, – сказала Джози, чувствуя легкий укор совести оттого, что соврала.

– Ты же не работаешь на фабрике? – произнес Стэн обвиняющим тоном и нацелил на нее указательный палец. – Я ходил к ним, думал – найду тебя там.

– Нет, я работаю в столовой. Помогаю кормить людей. Она находится неподалеку, так что можно ходить пешком и не тратить деньги на автобус. – Излагая свою историю, Джози тщательно подбирала слова. Она решила, что «столовая» звучит гораздо безобиднее, чем «кондитерская».

Джози видела, как подозрительное выражение в глазах мужа растаяло.

– А, ну тогда все в порядке. Надеюсь, ты не прислуживаешь этим бездельникам, которые засели в тылу?

– Нет, это совсем маленькая столовая на Майл-Энд-роуд. И я в основном на кухне, готовлю.

– А, так ты наконец-то научилась сносно готовить?

– Что ты имеешь в виду – наконец-то? Ты же всегда говорил, что я хорошо готовлю, – воскликнула Джози. – А теперь я стала еще искуснее. Мадам… моя начальница научила меня новым рецептам. Вот погоди, вернешься домой, я напеку тебе «каменных» кексов^[2] и рогаликов. Пальчики оближешь.

– Если я когда-нибудь вернусь, – горько усмехнулся Стэн. – Нам дали отпуск на два дня, потому что отправляют на фронт.

– Куда? – встрепенулась Джози.

Муж нахмурился.

– Да нам же ничего не говорят. Но парни поговаривают, что в Северную Африку. Похоже, фрицы высаживают там войска для помощи Италии.

– О боже, в Северную Африку?! Но это же так далеко. – Джози посмотрела на него с сочувствием. – Значит, тебе не удалось устроиться работать на кухне?

– Нет. Да меня, собственно, никто и не спрашивал. Нас построили, выдали форму, всучили винтовку и сказали: «Поздравляем, вы теперь рядовой пехоты Его Королевского Величества». Все. И стали учить, как обращаться с оружием. Хотя, по правде говоря, винтовок на всех не хватает, некоторым приходится выполнять упражнения с деревянной палкой. Да, серьезно же они намерены защищать наш остров от Гитлера: «Эй, танки, а ну-ка сдайте назад, а то палкой огрею». – Он снова печально рассмеялся. – Все это выглядит как глупая шутка, Джози. Мы плохо вооружены, мало обучены, и нас посылают против немецкой боевой машины. Ну и каковы наши шансы? Помяни мое слово, Джози, нужно готовиться к тому, что скоро начнется вторжение, а отбить его будет некому, потому что парней, вроде нас, отправляют в чертову Африку. – Стэн гневно вскинул кулак и погрозил невидимому врагу. – А ты, Джози, что ты будешь делать, когда на пороге появится фриц, а меня не будет рядом?

– Сделаю ему чашку чая и буду надеяться на лучшее, – попыталась пошутить Джози и ласково коснулась рукава Стэна. – Правда, мне ужасно жаль, что ты уезжаешь. Но, по крайней мере, если вас отправят в Африку, какое-то время ты будешь в безопасности, правда?

– И что толку? – рявкнул он. – Только откладывать встречу с безумными варварами, которые растопчут тебя, как дождевого червя.

– Ну, может, к тому моменту, когда придется встретиться с ними, наши солдаты уже будут лучше обучены. И вы получите настоящее оружие. А пока, – Джози изобразила на лице беззаботную улыбку, – у меня дома ни крошки! Нас кормят в столовой, но я сейчас быстренько сбегаю в лавку на углу, куплю рыбы и жареной картошки и прихвачу пинту темного эля, если у них еще остались запасы. Хорошо?

Стэн взял ее руки в свои.

– Ты хорошая жена, Джози. Прости, я иногда бываю резок с тобой. Думаю, ты разочарована, как и я, что у нас нет детей.

– Да, конечно. Но мы ведь не перестанем надеяться, верно?

– И мы попробуем еще разок сегодня ночью, не возражаешь? – Стэн крепко стиснул плечи жены.

Вечером в воскресенье он ушел. Джози вздохнула с облегчением – она ничего не могла с собой поделать. Стэна отправляют за границу, какое-то время дома его не будет, а это значит, ее работе в кондитерской у мадам Ольги пока ничто не угрожает. В середине лета пришло письмо. Это была фотокопия оригинала, уменьшенная до прямоугольника размером шесть на четыре дюйма, половина текста вымарана цензурой, а оставшуюся часть совершенно невозможно прочесть. Но Джози узнала подпись: «С любовью, Стэн». По крайней мере, он цел и невредим. Джози не была уверена, обрадовалась она этому или огорчилась.

Глава 3

Кондитерская «Медный чайник» оставалась тихой гаванью – заколдованное место, где посреди бушующего океана царил мир и покой, – это было настолько хорошо, что казалось неправдоподобным. Так продолжалось до осени 1940 года, когда начались массированные бомбардировки Лондона. Ночь за ночью над городом висел неутихающий гул сотен вражеских самолетов, который заглушали завывания сирен воздушной тревоги. Темное небо был испещрено перекрестными лучами прожекторов. Затем следовала серия очередей из зенитных орудий, а после – глухой удар – падала первая бомба. Вслед за этим воздух наполнялся пронзительным воем пожарных машин и карет скорой помощи, мчавшихся к месту взрыва. Наконец, звучал отбой воздушной тревоги, и жители выбирались из убежищ, вознося безмолвные мольбы благодарности за то, что сегодня ночью они не оказались среди пострадавших.

При объявлении тревоги горожанам следовало направляться в бомбоубежища. Некоторые выкапывали укрытие у себя в саду и накрывали его листами гофрированного железа. Возле дома Джози имелся лишь небольшой залитый бетоном дворик, а ближайшим городским убежищем была станция метро «Шордич», находившаяся на соседней улице. Первые дни Джози спускалась в метро, но пребывание там страшило ее больше, чем сама бомбежка: толпы людей на платформе, тяжелый запах немытых человеческих тел, испачканных детских пеленок и табачного дыма. Кто-то ел, кто-то пил, причем некоторые мужчины явно перебирали с выпивкой.

– Эй, красотка, куда путь держишь? Присоединяйся к нам, – крикнул один из парней, когда Джози протискивалась мимо. – Со мной ты будешь в безопасности, я согрею тебя в объятиях.

После нескольких таких вылазок Джози перестала ходить в метро и решила рискнуть, соорудив себе постель под обеденным столом с крепкой дубовой столешницей. Однажды утром она, как обычно, отправилась на работу. Свернув на знакомую улицу, Джози обнаружила, что дорога перекрыта, а за барьерами видны груды дымящегося щебня. Она бросилась к заграждению, но ее тут же остановил дежурный отряда противовоздушной обороны.

– Постой, милая. Куда ты так несешься? – ласково спросил он.

– Я работаю здесь. Дальше по переулку – кондитерская возле рыбной лавки.

– Нет там больше никаких лавок. Вся правая сторона, вдоль которой находились магазины, разрушена. – Дежурный сделал паузу, видя потрясенное лицо девушки. – Мне жаль, милая. Но ничего не поделаешь.

Первой отчаянной мыслью Джози было – все, работы больше нет! Но затем пришло осознание: мадам Ольга – она живет в маленькой квартирке над кондитерской!

– Погибшие есть? – дрожащим голосом спросила она дежурного.

Тот вздрогнул и кивнул. Это был немолодой мужчина с седыми волосами, торчавшими из-под стальной солдатской каски. Он выглядел грустным и усталым.

– Да, детка, боюсь, есть несколько жертв. Насколько я понимаю, тревогу объявили незадолго до налета. Одна старушка не успела вовремя спуститься в убежище. Кажется, пыталась отыскать на втором этаже свою кошку. И еще одна еврейская пара, их накрыло посреди улицы. К счастью, над магазинами было совсем немного квартир, все-таки не жилой район. – Он увидел побелевшее лицо Джози. – Ты знала кого-то из них?

Джози кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– Та старушка. Я работала у нее в кондитерской. Мадам Ольга души не чаяла в своем коте, и ей трудно было спускаться по лестницам. Вы видели тела погибших?

– Нет. Я заступил только сегодня утром. Думаю, ночью их увезли в морг.