– Именно. Модель реально существующего Марсохода.

– Спасибо…

Сын слегка подается вперед, но затем останавливает себя, оставаясь на месте. Я не знаю, что это за порыв, но внимательный взгляд Кама на свою большую взрослую копию сильно пугает меня. Его взгляд – как у взрослого. Он изучает, не бросаясь с радостью, но внутри него она точно есть – эта радость.

– Рад, что тебе понравилось… – слегка хрипло произносит Шах.

– Очень. Обожаю все, что связано с космосом и звездами. Вы тоже?

– Я тоже, – Камаль пытается улыбнуться в ответ, но у него выходит неуверенно.

Мой дыхательный ритм сбивается, и я отворачиваюсь, чтобы не выдать свое смятение. Об этом увлечении Шаха не знала даже я, зато теперь знает наш сын.

– Ты когда-нибудь наблюдал Луну в телескоп? – уточняет Шах.

– Нет, только видел в передаче. А вы?

– Я делал это кучу раз.

– Вау…

– Теперь и ты будешь наблюдать, – обещает Шах. – Если, конечно, твоя мама разрешит мне задержаться, чтобы настроить телескоп.

– Сынок, – я вмешиваюсь в их диалог, вставляя свои пять копеек. – Я думаю, что с этим отлично справится папа.

– Мам, папа не шарит. Ты же знаешь, – произносит сын, бросая на меня быстрый взгляд и возвращая его своему новому знакомому. – Пусть дядя Камаль останется.

Я бросаю в Шаха взгляд, полный негодования, и замечаю на его губах легкую насмешку.

В этот момент из глубины двора доносится крик:

– Кам! Пойдем! Мы без тебя не начнем! – это Артем, его лучший друг, машет рукой из-за надувного бассейна.

– Я сейчас! – кричит в ответ Кам и возвращает внимательный взгляд к своему новому другу. А то, что он записал его в друзья, у меня нет никаких чертовых сомнений… – Спасибо за подарок, тезка.

Мы остаемся вдвоем. Точнее, нет – я и Камаль. Саша где-то внутри дома. Гости на заднем дворе, а я стою возле гаража – ни жива ни мертва.

– Что ты наделал? – выплевываю, прежде чем успеваю сдержаться, и толкаю его в грудь. – Ты не имел права! Зачем ты приехал?

Камаль отшатывается, потому что он не ожидал. Даже в его черных не читаемых глазах вспыхивает удивление.

Но ему требуется всего несколько секунд, чтобы собраться и начать наступление – даже слегка агрессивно, от чего я мгновенно теряю запал.

– Ты правда думала, что я пропущу день рождения своего сына?!

– А что, остальные годы нормально было пропускать?! – я в бешенстве. – Где ты был раньше, а? Когда он болел, когда нам было тяжело, когда нас преследовали твои враги? Где ты был тогда, Камаль?

Он делает шаг ко мне, и я инстинктивно поднимаю руку, но он перехватывает мое запястье и сжимает его так крепко, будто в этой хватке – все, что он не может сказать вслух.

– Не смей, – его голос срывается, жесткий и раненый одновременно. – Я сделал это все для вас.

– Отпусти, – шепчу я, стараясь вырваться. – Ты не имеешь права заявляться на его праздник вот так, без приглашения!.. Уходи, слышишь?..

Но я не успеваю договорить.

Камаль резко, почти с яростью, тянет меня за собой к гаражу. Дверь скрипит, и он заталкивает меня внутрь, запирая нас изнутри.

В гараже прохладно, а еще здесь пахнет краской, металлом и чем-то неуловимо знакомым – его кожей.

Камаль толкает меня к бетонной стене и прижимается ко мне с такой яростью, что я охаю.

– С ума сошел?!

Я бью его в грудь свободной рукой, но он не отстраняется. В моих глазах гнев, обида, страх, но он даже не моргает.

– Замолчи, – хрипло припечатывает Камаль. Его взгляд – кипящее золото, расплавленное внутри, а его дыхание обжигает мне щеку.

В следующий миг он впивается губами в мои.

Резко.

Жадно.

Так, что я на долю секунды теряю равновесие – не физически, внутренне. Наверное, так рушится мир – тщательно выстроенный, идеальный мир. Рушится, заставляя терять опору в ногах. Терять равновесие!

Я открываю рот для того, чтобы сказать, как сильно я его ненавижу, а он проталкивает в меня свой язык и углубляет поцелуй. Резко. Отчаянно. И до безумия дико.

– М-м-м… – мычу ему в рот.

Дрожь сменяется яростью, а ярость – растерянностью, и вот я впиваюсь пальцами в его рубашку, так, что одна пуговица срывается и летит на бетонный пол.

Этот звук оглушает и приводит меня в чувства. Ровно как и его язык, по-хозяйски орудующий внутри меня. Осознание, что он не собирается останавливаться, отрезвляет. Особенно, когда его тело наваливается и крепко вжимает меня в стену.

Снаружи звучит детский смех, и это тоже отрезвляет меня. Меня, но не его!

Впившись пальцами в его рубашку, нахожу в себе силы и отталкиваю Камаля.

А в следующий миг – замахиваюсь, пылая от желания влепить ему пощечину, но он ловко перехватывает мое запястье, сжимая и оставляя пятна и отметины, за которые мне придется оправдываться перед Сашей.

– Только попробуй еще раз, – его голос глухой, напряженный, челюсти сжаты, желваки ходят. – Еще раз замахнешься – и…

– Что? Ударишь меня?!

– Поцелую.

– Что? – выдыхаю тихо.

– Я буду целовать тебя каждый раз, пока ты не научишься держать себя в руках. Потому что я, Ева, себя – держу. Пока еще.

– Я тебя ненавижу! – шиплю я. – Ты варвар! Каким был, таким и остался!

– Нет, Ева. Я просто Шах, – поправляет почти ласково.

– Что, вернул фамилию и все можно?

– Все можно. И семью вернуть можно.

– О семье… даже не мечтай! Я замужем! – выплевываю ему.

Я вижу, как в нем все горит – под кожей, под маской спокойствия. Я слышу, как он дышит. Слишком неровно для человека, который хочет делать вид, что все контролирует.

– К тому же, Саша целуется лучше, – выплевываю я с ядом, лишь бы укусить.

Тишина.

Она накрывает, как лавина.

Медленно, очень медленно Камаль отпускает мою руку и интересуется:

– Сравнила? – в голосе ледяная насмешка, но его кулаки опасно сжимаются. – Трахает он тоже лучше?

Я замираю.

Он делает еще шаг ближе, вторгаясь в личное пространство, разрезая воздух напряжением.

– Предлагаю сравнить в понедельник. Все-таки… – пауза. Он опускает взгляд к моим губам, а потом снова в глаза. – Пять лет прошло. Вдруг, что-то изменилось?

Мое дыхание сбивается. Я чувствую, как во мне поднимается волнение, раздражение, стыд – все сразу. Я хочу влепить ему пощечину, но еще помню его угрозу с поцелуем и потому не осмеливаюсь.

– Уходи, – отвечаю тихо. – Уходи из моего дома.

– Прогони меня, – произносит, слегка дернув острым подбородком. – Попробуй.

Я не помню, как я вылетаю из гаража. Зато помню, какой горячий воздух снаружи, когда я оказываюсь на улице – посередине детского праздника.

Я моментально вижу Сашу. Он спускается с крыльца дома с газировкой в руках, которую вручает какому-то ребенку, и подходит ближе, когда видит меня.

– Все нормально? – спрашивает он с легким беспокойством.

– Не совсем…

Я слышу шаги за спиной. Это Камаль.

Он спокоен и невозмутим, как будто между нами ничего не было, чего не скажешь обо мне!

Я чувствую, как от его присутствия спина покрывается потом. Он ждет, что я скажу Саше правду, а у меня язык прилип к небу – так, что я и слова выдавить не могу, кроме легкой и тихой претензии:

– Ты не предупредил, что у нас будет гость. Не уверена, что у нас хватит напитков…

– Брось, Ев. Мы все закупили с лихвой, – тормозит меня Саша. – Хватит. Поговорим вечером, когда все разъедутся.

Я провожу рукой по волосам, заправляю выбившиеся пряди за ухо, и как можно непринужденнее улыбаюсь:

– Ладно. Ты прав.

– Ты золото, Ев…

…Праздник подходит к концу так же стремительно, как начинался: шумно, весело и с кучей объятий на прощание. На закате дети уже перепачканы кремом от торта, лица уставшие, но счастливые. Намоченные майки, мокрые волосы – кто купался в бассейне, кто проходил квесты, кто скакал по газону до полной потери ориентации в пространстве.

К вечеру сын молча прижимается к моей ноге, и в нем все говорит о том, что пора – хватит, его энергия на нуле.

Квесты завершены, призы розданы, торт съеден до крошек, и все гости один за другим начинают разъезжаться. Мамы благодарят за праздник, дети не хотят уезжать, но их уже грузят в машины – уставших, довольных, с гостинцами в руках.

– Спасибо, что пригласили. Организация на высшем уровне! – говорит одна из знакомых Саши.

– Приезжайте в следующем году, будет еще лучше, – отвечает Саша, кивая.

Я вспоминаю о телескопе уже слишком поздно, когда Кам едва не валится с ног от усталости, и решаю, что мы настроим его в следующий раз. Когда в доме не будет его отца, иначе я больше не выдержу его молчаливого присутствия рядом…

Постепенно двор пустеет. На закате воздух становится прохладнее, ветер приносит запахи дыма и травы, на заднем дворе уже пахнет костром. Музыка стихает. Над бассейном натянуты гирлянды, которые еще не включили, но я уже знаю: скоро они загорятся, и начнется вторая часть вечера. Взрослая.

В доме больше не остается ни одного ребенка, кроме Кама.

Остаются только самые близкие взрослые. Самые «нужные» – для Саши.

Это происходит каждый год: после детского праздника начинается неформальная часть. С костром, бокалами и разговорами о политике. Саша всегда превращает такие вечера в стратегию. Каждого гостя он отбирает лично. Ему важно, кто останется, кто сядет за общий стол, с кем можно наладить контакты.

В гостиной уже собираются взрослые: Леша с Викой, которые отправили сына домой вместе с водителем, Сашин товарищ с женой, несколько влиятельных мужчин, чьи имена звучат часто в разговорах Саши, особенно когда он говорит по телефону.

Камаль тоже среди них.

Я не удивлюсь, если Шах останется, ведь он был приглашен лично, но до последнего хочется верить, что он уедет.

– Милая, – Саша окликает меня, когда я прохожу через двор с сонным сыном. Останавливаюсь, и десятки глаз – его друзей, его союзников, его людей – обращаются на меня. – Ты же придешь к нам?

Я стою, как на сцене, среди гирлянд и сумерек. Камаль не двигается, но я чувствую его взгляд даже сильнее, чем луч прожектора. Он тоже ждет, что я скажу.

– Да… – отвечаю спокойно. – Только уложу сына и приду.

– Отлично, – кивает Саша и поворачивается к Шаху, будто бы между прочим. – Ты же остаешься, Камаль? Детей больше нет, можно повеселиться по-взрослому. Музыка, вино, танцы…

Камаль не любит ни первое, ни второе, ни третье, и я почти уверена, что он откажется, но почему-то слышу совсем другое:

– Я остаюсь.

Глава 10

Сын спит в своей комнате – уставший и счастливый. Я сижу у его кровати дольше, чем нужно, просто чтобы отдышаться, но, по правде говоря, это совсем не помогает.

Щеки горят, а глаза лихорадочно блестят – особенно когда я нахожу в своем гардеробе платье, которое никогда не осмеливалась надеть, хотя Саша просил об этом множество раз.

Это платье меня уговорила купить Вика в одной из поездок по Европе, но теперь, когда я его надеваю, то не узнаю себя в зеркале: шелковое платье цвета топленого молока настолько тонкое, что идеально садится по моей фигуре. Достаточно короткое, с тонкими бретельками, открытыми плечами и ключицами – слишком откровенное, как будто бы. Слишком нежное.

Внутри поднимается азарт и легкий адреналин: почему нет? Что мне за это будет? И как он посмотрит на меня, когда я выйду в этом образе?

Я прижимаю холодные ладони к щекам и чувствую, что пылаю. Кожа горячая – то ли от выпитого вина, то ли от жары, то ли от сомнений. Стою, разглядываю свое отражение, и сердце стучит в висках. Я хочу переодеться обратно, но из открытого окна доносится голос Саши, чей-то смех, звон бокалов и гудение музыки. Вечер в самом разгаре, а Саша не любит ждать.

Поэтому я выпрямляю спину, распускаю кудри и выхожу.