Трахтенбергера привели. Надо начинать протокол допроса. Поскольку его дело Вениамину дали только сегодня, то конспект допроса он составить не мог. Дело пока жидкое: постановление о начале следствия, об избрании меры пресечения, ордер на арест, протокол обыска. Так, 54-1Б, 7, 8, 11. Уже чуть-чуть понятнее, это герой с артсклада. Но что-то бумаг маловато, вроде как из столицы должны были прислать выписки из дел уже осужденных за военно-троцкистский заговор. Саша об этом говорил, и, скорее всего, этот вот Зюзя Маркович из тех, кого арестованное столичное начальство назвало. И анкеты арестованного нет. Ладно, он про это Боряину скажет, а пока надо самому заполнить, чтобы тот же Боряин не увидел и не посчитал, что виноват не цудрейтер-дежурный, а он.

Так, протокол обыска: ничего интересного, партбилет старого образца, пропуск на склад, ключи, заметки и восемь нагановских патронов. Ну, это обычное дело, у всякого со склада дома патроны лежат. А, у него еще охотничье ружье и всякое к нему. И кто у них на складе рекордсмен по патронам дома? Военинженер 3-го ранга, рыжий такой, имя – Аркадий, а фамилия вроде как Мослов, у него патронов было аж 26. Ладно, начнем с неожиданного вопроса:

– Арестованный, вы знаете служащего на вашем складе военинженера Аркадия Мослова?

Арестованный аж дернулся, но довольно быстро восстановил спокойствие и ответил, что у них такого нет. Есть военинженер Аркадий Мосальский, бывший начальник мастерской «Литер Б». Его он знает, поскольку до его приезда из Москвы сам Зюзя Маркович временно руководил мастерской.

– Знаете… А для чего он дома держит двадцать шесть нагановских патронов? Если бы у него был служебный наган, то другое дело, а у него ведь ТТ, там совсем другой патрон.

Зюзя Маркович догадался, что вопрос как бы не совсем ему, а как в пьесах пишется: «В сторону», поэтому промолчал.

Пошла рутина.

Трахтенбергер Зюзя Маркович 1906 года рождения.

Адрес: г. Среднереченск, улица Училищная, 7, квартира 6.

Начальник оперсектора склада № 27.

Паспорта не имеет как военнослужащий.

Из семьи лесоторговца.

До революции жил при отце.

До 1928 года служащий. После военнослужащий РККА.

Исключен из ВКП(б) в 1937 году за сокрытие соцпроисхождения.

Служба в белых армиях, бандах – не участвовал (оно и понятно).

Репрессиям при советской власти не подвергался.

Отец и мать умерли, Брат Наум – живет в Радомышле,

Другой брат служит на Дальнем Востоке, где именно – он не знает, жена Рива Бенционовна, 30 лет, домохозяйка, сын Марк шести лет.

– Зюзя Маркович, подойди сюда и распишись в том, что твои данные записаны с твоих слов.

Арестант неверной походкой подошел, расписался. Карандаш дрожал в руках, грифель чуть не сломался.

Ага!

Дальше три строчки уже он заполняет – приметы, кем арестован, где содержится. Дата.

– Ну что, арестованный, будем признаваться или праотца Онона изображать, который с семьей брата семенем поделиться не хотел, а все изливал на землю?

А дальше все куда-то исчезло на некий период времени. Словно бы Вениамин на пяток минут отключился, а потом снова глянул на мир удивленным взором – где это я, что я делал последние пять минут и почему все вокруг такое? Э, нет, не пять минут, а, пожалуй, с час, судя по солнцу в окне. Трахтенбергер, бледный, как луна в ночи, подписывает четвертый лист протокола, впереди еще два листа, Мармач смотрит на него взглядом, в котором смешалось дикое восхищение и дикое офонарение в одной посуде. Что-то тут не так, но что?

Так, техник-интендант закончил подписывать, что тут у нас? Да нет, ничего непонятного, полное и безоговорочное признание, хотя и не без слабого сопротивления в начале.

«Ответ:

– Вынужден признаться, что в конце 1935 года, работая на складе № 27, я был завербован в военно-фашистский заговор бывшим начальником артсклада № 27 Булгаковым. С этого времени я стал на путь контрреволюционной изменнической деятельности против Советской власти.

Вопрос:

– При каких обстоятельствах вы были вовлечены Булгаковым в заговор?

Ответ:

– В конце 1935 года Булгаков вызвал меня в кабинет и затронул вопрос о буржуазном происхождении, указал, что из-за этого меня не продвигают по службе. В дальнейшем перспектив продвижения не следует ожидать. Булгаков указал на мое плохое материальное положение, обещая свое содействие и помощь. В дальнейшей беседе Булгаков высказывал свое недовольство существующим в СССР строем.

Будучи по своей идеологии как выходец из буржуазной семьи, я был враждебно настроен в отношении Советской власти, я искал возможности установить связи с антисоветским подпольем. Когда Булгаков предложил мне войти в состав антисоветского подполья, я без колебания дал свое согласие.

Вопрос:

– Какие задачи ставила перед собой контрреволюционная организация?

Ответ:

– Булгаков мне говорил, что основные задачи контрреволюционной организации – свержение Советской власти и реставрация капитализма в СССР, путем диверсий и вредительства ослабить обороноспособность нашей страны. Одновременно Булгаков сообщил, что руководство контрреволюционной организации находится в надежных и авторитетных руках и исходит от человека, работающего в артотделе округа, не назвав его фамилию».

Ну ладно, потом протокол покажут Боряину и Богатькову, чтобы решить, куда и насколько глубоко копать и как увязать с остальными деятелями на складе.

Ах да, у Саши надо спросить, кого он там со склада ведет и что интересного Зюзя про них сказал.

Вениамин нажал на кнопку звонка, пришел милиционер и отвел Трахтенбергера в комнатку на первом этаже. Там арестованные накапливались, чтобы не водить их по одному в следственную тюрьму. А кто это выдул полграфина воды? Наверное, Трахтенбергер между вопросами. Или он сам?

Теперь к Мармачу:

– И чего ты на меня глядишь, как пьяница на зеленого змея в бутылке или поп на воскресшего Христа?

Из неистового потока восторгов Мармача удалось понять, что когда с заполнением форм все было закончено, то он, то есть сам Вениамин, начал сеанс того, что Мармач принял за чревовещание. Сначала устами Михновского заговорил какой-то тип вроде как на немецком (ему это показалось похожим на разговор немецких офицеров, каких юный Мармач видел в восемнадцатом). Арестант от такого аж был готов сквозь землю провалиться, затем Вениамин внезапно перешел на польский язык и довел беднягу до признания во всем, и даже в подготовке террористического акта в городе, причем не лично, а по заданию начсклада, которого на это настропалили лично Якир и Киселев, правда, не сейчас, а по мере надобности, во время войны или когда придет команда от Якира. Мармач утверждал, что, говоря по-польски, Вениамин употреблял слово «Zyd» и еще какие-то слова, чем окончательно сломил сопротивление Трахтенбергера, и из того признания аж полились.

Кто такой Киселев, ни Мармач, ни Михновский не знали. Но пока не суть важно, важно, что военно-троцкистский заговор на складе однозначен. Мармач попросил его научить такому, но его ждало разочарование. Михновский и сам не догадывался о своем таланте чревовещания, и управлять им, естественно, не мог.

Вот тут Вениамин вспомнил ночной «сон» с жандевертом и ощутил себя совсем разбитым. Поэтому он решил сходить в соседний Дом Красной Армии и выпить кофе или чаю двойной заварки, чтобы малость взбодриться.

Он оставил Мармача на хозяйстве и пошел стимулироваться. В случае нужды он будет совсем близко. Кофе в буфете не было, пришлось ограничиться какао. Стало немного легче, и голова перестала болеть.

Мармач несколько обиженно сказал, что заходил Богатьков, сказал, что сегодня операция отменяется. Прокурора вызвали в область, будет не раньше, чем послезавтра.

Ну ладно. Вениамин сел и стал перечитывать трахтенбергеровские признания:

«Ответ:

– Прямых заданий к подготовке диверсионных актов на военскладе № 27 я ни от кого не получал.

Вопрос:

– Вы говорите неправду. Требую от вас правдивых показаний.

Ответ:

– …Вынужден сознаться, что являюсь участником подготовки диверсионных актов по заданию Булгакова.

Вопрос:

– Какие диверсионные акты на складе № 27 приготовлялись вами и каким способом?

Ответ:

– В 1936 году мною были обнаружены три патрона без капсюльной втулки, о чем я доложил Булгакову и получил от него ответ: «Пусть лежат». Что я и выполнил, положив их в хранилище, заранее зная, что они могут самовозгореться, чем вызвать пожар хранилища, а затем неизбежный взрыв, который привел бы к взрыву артсклада.

Второе задание диверсионного характера я получил от Булгакова – скапливать на пороховой площадке большое количество пороха, что мною и было сделано. Я умышленно скопил на площадке до 9 вагонов пороха разных марок, часть которого изготовления 1916–1917 годов, и в силу своих физико-химических свойств оно быстро разлагаются и самовоспламеняются.

Пороховая площадка располагается на расстоянии в 12–15 метров от железнодорожной ветки, и от проходящего паровоза по ней свободно может попасть на площадку искра и вызвать пожар на ней. При возникновении пожара в обоих случаях грозило складу взорваться близко расположенным хранилищам с боеприпасами.

Других заданий диверсионного характера я не получал.

Вопрос:

– Кто вам известен из участников антисоветского военного заговора?

Ответ:

– Из участников антисоветского военного заговора мне известны следующие лица:

1. Булгаков Н. И., бывший начальник склада № 27, который являлся руководителем заговорщической организации на складе № 27.

2. Попов, бывший помощник начальника склада № 27.

3. Кузьмин Ф., бывший плановик склада № 27.

4. Мосальский, бывший начальник мастерской «Б».

5. Дробленов М., бывший начальник цеха мастерской «Б».

6. Белоконь, бывший начальник цеха мастерской «Б».

7. Шляпников И. Т., бывший начальник цеха.

8. Ходосько Е. В., бывший начальник операционного отдела склада № 27.

9. Фостий Ф. Д., начальник 1-го отдел. склада № 27.

10. Коннов А. Н., начальник отдела техконтроля склада № 27.

11. Погребной Е. М., начальник 4-го отдела склада № 27.

Вопрос:

– Где находятся и работают в данное время указанные вами участники военно-фашистского заговора?

Ответ:

– Мне известно, что Попов, Кузьмин, Дробленов, Мосальский в 1936 и 1937 годах арестованы органами НКВД. Белоконь работает в артотделе Х.В.О. Шляпников был вызван в Москву, в распоряжение АУ РККА, где точно находится, мне неизвестно. Ходосько работает на военскладе № 72 в городе Полтаве. Фостий, Коннов и Погребной работают на складе № 27 в указанных выше должностях.

Вопрос:

– Вы всех участников заговора, известных вам, назвали?

Ответ:

– Нет, я не показал о Королькове П. М., помощнике начальника склада № 27, который также является участником заговора.

Вопрос:

– Кто лично вами был привлечен для выполнения диверсионно-вредительских актов по складу № 27?

Ответ:

– Мною лично были привлечены в контрреволюционную заговорщическую организацию следующие лица:

1. Немченко – имя и отчество не помню, надзиратель хранилищ склада № 27.

2. Мирный Артем – надзиратель склада.

3. Бондаренко Анна Никитовна – надзиратель хранилищ склада № 27.

Вопрос:

– Когда и при каких обстоятельствах вы вовлекли в контрреволюционную организацию указанных вами лиц?

Ответ:

– Немченко, Мирного и Бондаренко я вовлек в военно-фашистский заговор в 1936 году при следующих обстоятельствах.

Учитывая, что все завербованные мною крайне нуждались, так как были вольнонаемными и получали низкую зарплату, воспользовавшись этими обстоятельством, я в беседе с каждым из них говорил, что могу с целью повышения их зарплаты военизовать и перевести в кадр, а Бондаренко из старшего рабочего перевести на должность надзирателя, взяв их под свою зависимость.

Я поставил перед ними условие – выполнять безоговорочно все мои задания, на что последовало их согласие. Спустя короткое время я свое условие выполнил.

Вопрос:

– Вы посвятили Немченко, Мирного и Бондаренко о наличии заговорщической организации на складе?

Ответ:

– Нет, об этом я им ничего не говорил, так как не находил нужным.

Вопрос: