– Зафиксирован контакт с внешним накопителем эттерния… обнаружен донор компонентов для синтеза… продолжить синтез за счёт внешнего источника?

– Даааааа, – мысленно заорал я.

– Принято. Инициация синтеза энергетических каналов за счёт внешнего источника компонентов… внимание носителю, не прерывайте физического контакта с внешним источником компонентов, в противном случае синтез будет переключён на внутренние резервы…

Внезапно боль прошла, осталось лишь приятное покалывание во всём теле. Туша альфы, придавливающая меня к полу, стремительно становилась легче, а в руке словно ледышка зажата. Раскрыв кулак, обнаружил на ладони небольшой синий гем, что я вырвал из тела адской гончей. Он равномерно светился, совсем как в руках паладинов. Прямо у меня на глазах свечение начало стремительно распространяться по венам, зажигая их словно новогоднюю гирлянду, а туша альфы стала быстро разлагаться и осыпаться серым песком. Как бы невероятно это ни звучало, но сегодня я обрёл Силу. Сегодня я сам в какой-то мере стал паладином, хоть до сегодняшнего дня считалось, что с Силой надо родиться. Вот только, боюсь, святошам не понравится Отступник-паладин. Это противоречит их теории, что только на истинно верующего может снизойти такой дар, но обо всём этом можно будет подумать позже.

– Синтез энергоканалов завершен… инициация процесса пробуждения генетического эттерона… до завершения процесса 7.59.59… 58… 57…

Продолжили появляться перед глазами странные буквы текста. Глаза сами собой сомкнулись, и сознание провалилось в небытие.

Глава 2 Прошлое

Вспышка! Перед глазами возникает картинка, где инструктор по боевой подготовке, магистр-монах отец Евлампий, тащит семнадцатилетнего меня к настоятелю монастыря. Резко отворив дверь, он зашвыривает меня в проём вперёд головой, и я болезненно ударяюсь коленями о каменный пол, а потом, по инерции, делаю кувырок вперёд, подрываюсь на ноги и встаю в боевую стойку.

– Этот отступник вновь принялся за свое и совращает юные умы паладинов своими богохульными мыслями, – проревел отец Евлампий за моей спиной. – С меня довольно. Если он не желает стремиться к свету, пусть остаётся во тьме. Я больше не потерплю его в стенах монастыря.

– Оставьте нас, отец Евлампий, – спокойно выслушав эмоциональную речь своего подчинённого, проговорил настоятель монастыря.

– Как пожелаете, – бросил монах и удалился.

– Присядь, отрок, – скомандовал настоятель и указал ладонью на простой деревянный табурет. – Все, что было сказано отцом Евлампием, является правдой?

– Да, – раздражённо буркнул я и утёр рукавом серой рубахи выступившие из носа капельки крови. Приложился я не только коленками. – Дети меня спросили, я и ответил. Не вижу в этом преступления.

– В моём монастыре мы воспитываем не обычных детей, а надежду рода людского, уж кому, как не тебе, понимать это, Сергей. Ты своими глазами видел, на что способны эти дети. Неужели ты хочешь, чтобы такая сила выросла во грехе и потом обрушила свою мощь на остатки человечества, вместо того чтобы сражаться с тварями?

– Не хочу, – был вынужден признать я, – но и то, что вы делаете, считаю неправильным. Нельзя забирать детей у родителей.

– Сложные времена порождают сложные решения, отрок, – спокойно ответил настоятель. – Мы только учимся выживать в изменившемся мире, и будущие паладины веры, воспитанные по канонам церкви, есть наша защита и опора. Вернее, они таковыми станут.

– Только не надо говорить, что это очередное испытание вашего бога, – раздражённо проговорил я. – Хватит уже, наслушался за эти шесть лет, что вы меня тут маринуете.

– Бог един для всех, – спокойно ответил настоятель, – и не важно, принимаешь ли ты его сердцем или нет. В тебе много света, Сергей. Рано или поздно ты поймёшь это. Что же по поводу твоего обучения. Таковы новые законы. Каждый светлый, что имеет возможность находиться в Очагах и не привлекать внимания богопротивных тварей, обязан уметь сражаться. Надеюсь, когда-нибудь ты скажешь нам за это спасибо.

– Ну и где же ваши ангелы? – уже начиная закипать, выкрикнул я. – Или опять начнёшь задвигать мне про испытания? Если ваш бог и существует, то ему плевать на людей. Мы сами по себе. И так было всегда.

– Твои сомнения понятны, Сергей, – тяжело вздохнул настоятель. – По крайней мере ты не отрицаешь вероятности существования господа. Держись этого, и вера придёт. Я буду молиться об этом. Сейчас же слушай меня очень внимательно. Ты покинешь монастырь и получишь столь желанную тебе свободу, а вместе с ней и клеймо отступника. Я распоряжусь, чтобы тебе выдали выпускной комплект экипировки и тем самым нарушу устав монастыря. Прошу тебя лишь об одном. Через два часа старшим послушникам будет прочитана лекция об устройстве Очагов, классификации нечисти и гемах. Эту информацию братья добывали с риском для жизни, и она будет полезна тебе в будущем. Но решение принимать тебе, отрок, ступай.

Настоятель привычным жестом меня перекрестил, и я, сорвавшись с места, пулей вылетел из его кабинета, который чисто из принципа не желал называть кельей. Промчавшись по коридорам монастыря, я ворвался в общую казарму старших послушников и с разбегу заскочил на верхнюю койку. Плевать на дурацкие правила «не лежать на кровати до наступления отбоя», плевать на этих святош, плевать на всё, наконец-то я выберусь из этой тюрьмы, куда меня упекли почти шесть лет назад. Им не удалось сломить меня и запудрить голову всей этой божественной хренотенью, как это произошло с остальными пацанами. Не хочу быть послушным болванчиком. Не хочу и не буду.

– Без, ты совсем страх потерял? – заглянув в казарму, ко мне подошёл единственный приятель. – Если тебя увидят монахи, то неделю на воде и хлебе в одиночной келье просидеть придётся.

– Пофигу, Лёш, – наигранно важно отмахнулся я. – Меня выпускают на волю. Я окончательно выбесил Евлампа, и он отчаялся меня перевоспитать. Уже сегодня я свалю из этой тюрьмы.

– Но это же метка отступника, Без, – ужаснулся приятель. – Тебя же не примут ни в одной общине Ковчега. А инквизиция?

– В пекло общины, в пекло Ковчег и туда же грёбаную инквизицию, – преувеличенно бодро прошипел я. – В Очагах полно шикарно обставленных квартир. Перекантуюсь как-нибудь, а там отыщу гемы или тварь какую прикончу, и тогда святоши будут обязаны меня впустить и заплатить реальную стоимость. Как любит говорить настоятель: закон един для всех. Ты не представляешь, как давно я мечтал свалить из этой дыры.

– Представляю, – хмыкнул Лёха. – Ты же мне все уши об этом прожужжал. А вообще, зря ты так, – погрустнел приятель. – Церковь тебе не враг. Они единственные, кто хоть что-то делает и пытается наладить нормальную жизнь.

– Методы у них поганые, – по обыкновению, буркнул я.

– Так и времена какие, – привычной фразой ответил Лёха. – Нечисть хоть и не любит выходить за пределы Очагов, но всё равно делает это довольно часто. Это я не говорю о слиянии. Вон недавно сразу три общины снесло волной обезумевших тварей.

– Россказни святош, – менее уверенно заявил я. – Тебе промыли мозги, Лёха, и ты утратил критическое мышление жителя двадцать первого века. Любую поступающую информацию надо делить на два, а если её доносят пропагандисты святош, то и вовсе на четыре.

– Зря ты так, Без, к нам пришло много беженцев, они рассказывали ужасные вещи.

– Ага, ещё скажи, ты с ними лично общался, – хмыкнул я.

– Лично – нет, – был вынужден признать Леха, – но батя Слона общался, а потом ему рассказал.

– Да слушай больше это трепло, – фыркнул я.

– Это кто тут трепло? – пробасил от входа вышеупомянутый Слон. – За базаром следи, отступник.

– А то чё? – резко подорвавшись, спрыгнул с верхнего яруса я. – Договаривай, толстозадый!

– Ну всё, урод, ты нарвался, – зарычал бугай и словно носорог попёр на меня.

– А ну, прекратить! – раздался властный голос надзирателя. – Разойтись по учебным помещениям.

Ну, это я называю этого монаха надзирателем. Так-то он ответственный за воспитательную работу с послушниками. Мысленно скривившись, опустил кулаки. Костяшки так и чесались напоследок накостылять этому чмошнику, терроризирующему весь наш барак, но, видать, не судьба.

– Вешайся, тварь, – буркнул Слон. – Тебе не пережить эту ночь.

– Обломаешься, толстозадый, – ухмыльнулся ему в лицо я. – Ты слишком тупой, чтобы меня поймать.

После раздавшегося зубовного скрежета моё настроение резко скакнуло вверх. Под пристальным взором надзирателя я первым покинул барак и направился в учебный класс. Пожалуй, будет действительно полезно послушать новую информацию про Очаги. Да и в столовую перед отбытием забежать не помешает, когда теперь удастся нормально поесть, теперь я сам по себе, и это прекрасно.

Поставив набитый нехитрой снедью поднос на стол, я плюхнулся на лавку рядом с Лёхой и начал в ускоренном темпе поглощать еду.

– Говори уже, – проглотив очередную порцию гречневой каши с тушёнкой, проговорил я, потому что дальше терпеть это недовольное сопение приятеля было выше моих сил.

– Ты не должен покидать монастырь, – ожидаемо произнёс Леха. – Вот зачем нарываешься? Пусть ты не веришь в бога, но зачем кричать об этом на каждом углу? Без, тебе надо подстраиваться под новые реалии мира, учиться маскироваться, а с меткой отступника ты ставишь крест на своём будущем. Да максимум, что тебе светит, – это черновая работа и ежегодная повинность. Думаешь, добыть десять синих гемов или их эквивалент так уж просто? Да хрена с два! Ты смотрел статистику смертности сёрчеров?

– Я сенс, – еле слышно шепнул приятелю я и увидел, как его глаза расширились от удивления. Об этом я не говорил никому. Как-то раз к нам на занятия притащили рядовую тварь, так я сразу почувствовал запах серы и тут же всё понял. – И смотри, не болтай об этом, иначе меня точно не выпустят, а когда получу метку, обратной дороги уже не будет.

– Ты хоть понимаешь, от чего отказываешься? – справившись с нахлынувшими эмоциями, зашипел на меня Лёха. – Да с такой способностью за тебя лучшие поисковые партии нашей общины будут драться.

– А на хрена оно мне надо? – самодовольно улыбнулся я. Реакция приятеля была точно такой, как я предполагал. Ох и промыли ему мозги. – Всю жизнь горбатиться на святош и получать за это гроши? Нет, увольте. Я всё сделаю сам. Даже самый простенький гем стоит от пятёрки коинов, а это месячное жалование начинающего рейдера Ковчега.

– Ты думаешь, гемы в Очагах на каждом шагу валяются, Без? – ужаснулся приятель. – Все окраины давно исследованы и вычищены, а точки генерации гемов охраняют.

– Я не собираюсь наматывать километры по развалинам старого мира, – скривился я. – Гораздо эффективнее добывать гемы с тварей.

– Нет, ты всё же ненормальный. Без, – обречённо покачал головой Лёха. – Сам ведь знаешь, что в рядовой нечисти гемы практически не попадаются. Да, с тех же адских гончих шанс поднять гем – пятьдесят на пятьдесят, но убить их в одиночку сложно. Тут и боевые группы почти всегда возвращаются с ранеными.

– Уж лучше так, чем горбатить спину за гроши, – ответил я, потому как, по существу, возразить мне было нечего. Смертность во время боевых рейдов действительно высокая, но сейчас такое время, и ничего с этим не поделаешь. – Не ссы, дружище, я не пропаду. Мы ещё устроим с тобой знатный загул после продажи моего первого гема, вот увидишь. Ладно, хорош лясы точить, гоу уже, а то на лекцию опоздаем.

По глазам приятеля было видно, что он хочет ещё многое мне сказать, но я поднялся со скамьи и не дал ему такой возможности. Мне хватило нравоучений от монахов, теперь я сам по себе.