– Ещё как можешь, – жёстко перебил я его. – Это не обсуждается. Идём сегодня вечером, закладываем паспорта в этот тайник и ждём. Возьми бутылку воды, неизвестно ещё, сколько придётся просидеть.

– Я не… не могу. Мне сегодня вечером нужно быть в отделе… Я сегодня на связи с главком, – заблеял Зуев.

Твою дивизию, ну что за человек. А ещё ввязался в дело, меня устранять!

– Ты начальник или кто? – хмыкнул я. – Скажешь, заболел. Или я тебя сам пошлю… в места не столь отдалённые. – Я постучал пальцем по смартфону. – Видео-то у меня. Ты это помни.

Зуев помрачнел:

– Максим Сергеевич, я всё понимаю. У меня только одна просьба…

– Какая ещё просьба? – настороженно спросил я.

– Если Вальков действительно придёт… можно сделать так, чтобы он никогда больше ничего не смог рассказать? Ни против меня, ни против вас…

– За свою шкуру бьёшься, гнида, – брезгливо усмехнулся я.

– Если мы возьмём его живым, он всех сдаст… – дрогнувшим голосом пробормотал Зуев. – И меня за собой потянет.

– Не беспокойся, Вова. Если Валет придёт, то обратно он уже не уйдёт. По-другому он и не дастся.

Кадровик не сказал больше ни слова, только поёжился – наверное, это струйка холодного пота скатилась ему за воротник форменной рубашки и по спине.

***

Вечером того же дня мы с Зуевым на его машине выехали за город. Знакомая дорога вела к тому самому месту, где когда-то я погиб. Сначала пошли кусты и заросли, затем потянулись длинные ряды столбов у лесополосы, и вот наконец вдали показался остов старого завода. Мы свернули на грунтовку, старую и разбитую, с остатками бетонного покрытия, сквозь трещины которого пробивалась хилая, но упорная травка.

Подкатили к территории завода. Солнце уже клонилось к горизонту, но ещё было относительно светло. Все вокруг – облупленные стены, перекошенные заборы, ржавая арматура – казалось залитым кровавым оттенком заката.

Хотя я уже бывал здесь в новой жизни, всё равно чувствовал странный, неземной холод. Будто эта точка для меня навсегда отмечена как судьбоносная – или роковая.

Я был одет в ярко-синий спортивный костюм, на голове синяя же бейсболка. Не вполне подходящая одежда для засады, но я специально выбрал такую. Зуев же оделся, как обычно, неприметно и серо. Тёмные брюки, тёмная рубашка. Будто вырядился в ресторан, а не на дело. Словно и не собирался сидеть в засаде всю ночь. Я презрительно оглядел его прикид, хмыкнул, но ничего не сказал. Его дело.

– Сейчас сюда сверни, давай назад. Вон туда, – приказал я. – Машину надо спрятать, следы оставлять не будем. На всякий случай.

– Куда? Прямо сюда? – растерялся Зуев. – Тут же дороги нет. Заросли, кусты одни.

– Дави на газ, я сказал. Туда заезжай, в подлесок, – настаивал я.

– Да – но моя машина…

– Пофигу на машину, – я локтем пихнул его под ребро, и он со вздохом стал заезжать в заросли.

Ветки скрипели по бокам, царапали краску, каждый звук отзывался болью в лице кадровика. Вот же мелочный человек: вопрос жизни и смерти решается, а он за тачку беспокоится. Жадный.

Мы спрятали машину в густых зарослях и вышли.

Я захватил с собой рюкзак, потряс им, внутри глухо брякнули консервные банки среди которых были спрятаны запасные пистолеты.

– Это тушеночка, – сообщил я. – Чтобы не скучно было. Прогнозирую, что мы тут будем сидеть всю ночь.

Кадровик неопределённо кивнул, сдавленно хмыкнул. Движения его были нервные и суетливые.

– А ты пистолет-то взял? – спросил я специально громче, чтобы слегка его подколоть.

– Нет, конечно… Я не хочу в это ввязываться, мы же просто положим паспорта в схрон и будем ждать. Я… Я не могу стрелять в человека, – оправдывался он, не смотря мне в глаза.

– Молодец, Володя. Мне же спокойней будет, – я похлопал его по одежде, проверяя, нет ли скрытого оружия. Признаться, не доверял я кадровику ни на грамм. – Смотри у меня. Если что, пуля догонит.

Мы прошли по территории завода, держась ближе к стенам полуразрушенных цехов. Тишина… Ни птиц не слышно, ни кузнечиков. Все мертво.

В конце концов, вошли в небольшой дворик. Отсюда хорошо был виден главный цех. Оконные проёмы смотрели на нас пустыми глазницами, в сумерках казавшимися чёрными и страшными. Хотя нет, не совсем черными – закат пробивался через них и разливался внутри цеха багровыми пятнами.

Ну здравствуй… мысленно я горько усмехнулся заводу. Это место, где умер.

Главный цех из-за огромных окон казался относительно открытым. На месте Валета я бы выбрал другое место для схрона – более скрытое и незаметное.

Зуев сделал шаг по направлению к главному цеху, но я тут же остановил его жестом:

– Стоп. Мы не пойдем туда напрямую.

– Почему? – он удивлённо уставился на меня.

– Потому, – жестко ответил я, – пойдём чёрными ходами. Этот завод я знаю хорошо. Зайдем с другого входа.

– С какого?

– Сейчас увидишь…

Я взял его за шкирку и подтолкнул в сторону одного из разломов в здании, туда, где когда-то обрушилась лестница. Место опасное, можно ноги переломать, но пока ещё было не совсем темно, и можно не светить фонариками, не палиться.

– Сюда иди, за мной, – приказал я.

Зуев нехотя поплёлся следом. Было видно, что ему страшно и не по себе, но выбора у него не оставалось. Мы углубились внутрь, оказались в коридоре завода. Обшарпанные стены, сыплющаяся крошка бетона, битые кирпичи под ногами. Пахло сыростью и плесенью. Где-то рядом шуршали крысы.

Мы прошли ещё немного и остановились в тёмном, казавшемся полностью чёрным закутке. Я резко встал и поднял руку:

– Замри.

– Что случилось? – испуганно спросил кадровик, сжимаясь от страха.

– А сейчас, Володя, ты сделаешь то, что я тебе прикажу. Без лишних вопросов. Ты меня понял?

– Что? – пролепетал он, жалобно моргая глазами.

Я медленно и демонстративно достал пистолет. В полутьме его ствол блеснул матово и холодно.

Глава 2

Валет расположился на третьем этаже полуразрушенного административного корпуса, где когда-то, много лет назад, сидели всякие начальники, инженеры и бухгалтеры завода, а теперь гнездились разве что голуби и пауки. Он занял позицию в одном из оконных проёмов, из которого открывался идеальный обзор на территорию завода и на прилегающую к нему дорогу и местность. Рядом с собой он положил компактную снайперскую винтовку с оптическим прицелом, тщательно ухоженную и подготовленную. В руках сжимал бинокль и пристально всматривался вдаль.

Солнце уже садилось. На фоне закатного неба очертания заброшенных цехов казались мрачными и зловещими. Всё кругом было в красных отсветах, словно кто-то размазал по старому бетону свежую кровь.

Герман Сильвестрович ждал, чувствуя, как медленно накатывает напряжение, от которого у него чуть подрагивало веко.

– Старею, мать твою, – прошептал он и зло плюнул. – Столько стрелок пережил в свое время, а тут щенка выцепить не могу…

Внезапно вдалеке появилась чёрная машина, и сердце Валета забилось чаще. Машина подъехала к территории завода, остановилась на мгновение, затем сдала назад и свернула в кусты, исчезнув из вида. Валет приподнялся, приник к биноклю и вгляделся в то место, где она скрылась.

Прошло несколько минут, и из кустов появились двое. Один в синем спортивном костюме и синей бейсболке – в одежде, которая ярко выделялась. Он сразу узнал его в бинокль: это Яровой, его заклятый враг.

Валет непроизвольно крепче сжал бинокль, желваки на скулах заиграли от злости. Второй, одетый в серые брюки и серую рубашку, семенил сзади, неуверенно и нервно оглядываясь. Несомненно, кадровик Зуев.

Валет присмотрелся – точно, это он. Расстояние до обоих было вполне рабочее, примерно метров триста, но Валет отлично знал свои силы и понимал, что стрелок из него хоть и неплохой, но далеко не ас. Конечно, он частенько выбирался на полигон пострелять по мишеням, старательно оттачивая свои навыки. Будто всегда чувствовал, что когда-то эти умения очень ему пригодятся – готовился к этому дню. Но всё же такой дистанции он опасался. Валет не любил рисковать без нужды, поэтому сейчас предпочитал выждать момент.

– Ну что, гад, – тихо пробормотал он, улыбаясь удовлетворённо и зло, – подходи ближе. Давай-давай…

Но те двое почему-то не направились к главному цеху по открытой территории, как ожидал Валет. Где он бы без труда снял Ярового. Вместо этого они нырнули в какую-то расщелину между полуразрушенными строениями. Улыбка Валета померкла, на его лицо набежала тень раздражения и нетерпения.

– Чёрт, да куда они? – выругался он сквозь зубы.

Он снова поднял бинокль, напряжённо вглядываясь в оконные проёмы главного цеха, которые просматривались отлично даже сейчас, в лучах заходящего солнца.

Минуты текли мучительно медленно. Валет отшвырнул бинокль, раздражённо хмыкнул и приник уже к оптическому прицелу винтовки. Он слегка прищурился, поправляя приклад, устраивая его поудобнее на плече.

– Ну же, ну же… – едва слышно проговорил он, внимательно следя за окнами главного цеха. – Появись уже, сволочь…

И в этот момент в одном из окон мелькнула синяя фигура. Яровой сделал шаг, другой, ненадолго скрылся за какой-то перегородкой и вновь появился – в следующем оконном проёме. Он остановился и полуобернулся назад, будто проверяя, идёт ли следом кадровик.

Валет замер, задержав дыхание. Прицел плавно остановился на голове фигуры в синем спортивном костюме и бейсболке. Он медленно начал нажимать на спуск, не позволяя себе дрогнуть или поторопиться, и почти гипнотически говорил себе мысленно: «Только не дёрни, плавно, плавно…».

Выстрел прогремел оглушительно, заставив сердце замереть на мгновение. Фигура в синем резко дернулась, бейсболка слетела с головы, и тело беспомощно осело вниз, исчезнув из прицела. Валет не удержался и вскрикнул от радости:

– Есть! Так тебе, сука! Сдохни, падла! Попал!

Он ликовал и больше уже не прятался. Скрывать свою огневую позицию теперь было ни к чему, и он вскинул кулаки, чувствуя, как наполняется адреналином и жестоким восторгом победы. Но, быстро взяв себя в руки, он схватил рацию и с силой нажал кнопку вызова:

– Боря, проверь там. Я снял гада, сходи подтверди. И второго убери. Кадровика.

Рация отозвалась мгновенно голосом верного водителя Бориса:

– Сделаем, Герман Сильвестрович.

– Аккуратнее, там подполковник, размазня эта, может быть вооружённым, пальнёт ещё ненароком. Пристрели его тоже, не рискуй.

– Понял, работаю.

Валет снова подхватил бинокль, пытаясь разглядеть, что происходит в окнах цеха. Но там уже было пусто. Один лежал мёртвым, второй, видимо, пригнулся, спрятался за каким-то завалом или перегородкой. Ничего не было видно. Валет отбросил бинокль и снова приник к прицелу винтовки, напряжённо всматриваясь в окна, но видимость была уже хуже. Темнело.

«Ничего, – мрачно подумал он, стараясь успокоиться. – Боря разберётся. Своё дело он знает отлично. Я сделал самое главное. Чертов Яровой сдох! Амба!”

Но где-то в глубине души странное, вязкое беспокойство шевельнулось и не отпускало его. Казалось, что всё прошло слишком легко, слишком гладко. Но Валет отогнал эти мысли.

Главное, что его враг лежал там, среди бетонных обломков, и больше не доставит ему хлопот. Никогда.

***

Борис был слишком крупным, чтобы двигаться бесшумно по заваленным мусором коридорам заброшенного завода. Он старался, как мог, но даже при самом большом желании это получалось у него скверно. Сопел Борис тяжело и громко, старательно переставлял свои массивные ноги, отчего его крупная фигура, утянутая в камуфляж и с автоматом наготове, выглядела нелепо и неуклюже, напоминая медведя-шатуна, случайно забредшего в городской лабиринт.