Достаю телефон, пальцем смахиваю напоминание и убираю его обратно. Выхожу из уборной и останавливаюсь за углом, позволяя себе немного отдышаться и подготовить вторую щеку для ударов судьбы.

Закрываю глаза на несколько секунд, размеренно выдыхаю. Распахиваю глаза и, расправив плечи, направляюсь к ним. Внутри – пепелище из чувств. Снаружи – сталь.

– О, я уже успел подумать, что ты решила исчезнуть, – усмехается он, делая глоток алкоголя.

Я стискиваю ремешок сумки так сильно, что костяшки пальцев белеют, и сажусь напротив.

– Нет, – отвечаю я, искря уверенностью в той мере, в которой позволяет мое состояние.

– Скай, Тео расписал здесь свои условия, и если тебя все устроит, то уже с понедельника ты сможешь приступить к выполнению своих обязанностей. – Айзек поправляет очки, закрывает папку и протягивает ее мне.

Когда она лежит перед моими глазами, я стискиваю зубы до скрежета, который, надеюсь, слышу только я. Папка не классического цвета, а с изображением денежных купюр. Внутри меня бьется истерика, жаждущая проявиться смехом, но я подавляю ее, не выпуская из себя ни единого звука.

Тонко… в его стиле.

Открываю ее, читаю первое предложение, которое гласит, что я должна безукоризненно выполнять каждое его поручение, листаю до страницы, где вижу сумму, которую получу по итогу, и говорю:

– Хорошо. Меня все устраивает.

Желание завершить эту неожиданную встречу превышает мой интерес к содержанию этого документа.

Желание видеть сегодня самодовольное лицо Теодора Каттанео уступает необходимости сохранить спокойствие.

– Так быстро? Хм, удивительно, даже уговаривать не пришлось… – его слова капают в мое сознание, проникая острыми краями в мои нервы.

– Если стоимость моих услуг будет такой, как указано в документе, не вижу смысла задерживать друг друга, – отвечаю я, смотря в его глаза, в которых плещется нечто такое, что должно было бы меня напугать. Но я не из пугливых.

– Твоих услуг, – повторяет он, растягивая каждый слог с ноткой упрека.

– Где поставить подпись? – интересуюсь я наигранно-равнодушным тоном, решив показать, что мне плевать на его замечание.

– Тебе даже не интересно, что тебе придется делать?

– Посмотрю свой экземпляр дома.

Он пододвигается ко мне, наклоняется чуть ближе и открывает последнюю страницу документа. Протягивает руку, пальцы которой украшены сверкающими кольцами, на бумагу и, выставив средний, указывает на место с одиноким словом «подпись».

Проглатываю. Терплю.

Сейчас и ближайшее будущее, указанное в этом соглашении, я буду просто глотать его заслуженное отношение ко мне и терпеть каждую выходку в мою сторону.

Я ставлю на указанной строке два инициала, бросаю шариковую ручку рядом с его пальцами, не касаясь и не делая ни единой попытки тронуть человека, от которого пахнет дорогим парфюмом, а на уголке губы все еще виднеется след от красной помады, оставленный ртом той темноволосой девушки.

– А сейчас, прошу меня извинить, но мне пора. Хорошего вам вечера, мистер Каттанео. – Я киваю своей первой любви и нынешнему незнакомцу, а потом перевожу взгляд на человека, который помог мне, но одновременно проклял на длительные мучения. – Айзек, я тебя наберу ближе к полуночи.

Пробираясь сквозь густую толпу, я открываю дверь и наконец-то выбираюсь на улицу. Трясущимися пальцами тянусь к рубашке, вцепляюсь в ткань, касаясь места, где когда-то билось сердце для него, а теперь присутствует лишь ноющая тяжесть от чувства собственной ничтожности.

Закрываю глаза – делаю глубокий вдох. Открываю – плавно выдыхаю. Жажда насытить легкие прохладным воздухом не удовлетворяется, получая лишь адское прикосновение к бушующим органам.

Дура. Какая я же я дура. Зачем я согласилась на это? Зачем я добровольно отдала себя в рабство? Зачем?

Вопросы сыплются градом на мою голову, но среди ответов нет тех, которые могли бы порадовать или обнадежить меня.

– Обнимемся, Скарлетт Скай? – голос за моей спиной, заставляющий нескончаемым эхом дрожать хрупкие стены моего спокойствия.

Его шаги… ко мне… Он рядом.

Уходи! Не стой так близко ко мне… пожалуйста…

Его рука ложится на мою талию, запуская в легких огненный вихрь, окутывающий меня жарким касанием до самых кончиков пальцев.

Позвоночник начинает трещать под непереносимой тяжестью его прикосновений, дробится на отдельные позвонки, рассыпаясь на миллионы осколков воспоминаний.

– Скучала по мне?

Его шепот около моего уха, ощущение его тела посылают импульсы в хорошее прошлое. Его пальцы осторожно касаются моего плеча, и даже через шелковую ткань рубашки я чувствую их пыл. Он с легкостью и уверенностью убирает мои локоны, выкладывая их за спину.

Я хочу закрыть глаза, хочу на несколько секунд забыться, хочу окунуться в то время, когда мы были, но все, что я могу делать, пока он выполняет это почти интимное действие, – попытаться не рухнуть от напряжения и устоять на онемевших ногах.

И затем… его губы – легкое, обманчиво нежное касание мочки моего уха. Он шепчет слова, которые иглой выковыривают из меня любое «хочу», превращая его в гнилые, никому не нужные ошметки и возвращая в жесткую реальность:

– Готовься отработать каждый цент, детка. Советую тебе внимательнее прочитать условия нашего сотрудничества.

Его ладонь крепко держит меня за живот, прижимая к его телу так плотно, что, кажется, я задохнусь от терпкости этих «объятий». А потом его пальцы плавно скользят вверх, достигают зоны декольте и касаются обнаженной кожи, вырисовывая на груди узоры.

– Хотя… если тебе хорошо платить, ты будешь выполнять любое дерьмо, верно?

Мне нужно что-то ответить? Или моего молчаливого принятия любого расклада будет достаточно?

– Странно, Айзек сказал, что ты очень болтлива и вспыльчива, и именно по этой причине ты не задерживаешься ни на одной работе дольше двух месяцев. Я дал тебе три. Посмотрим, насколько тебя хватит.

Умираю и возрождаюсь. Умираю и возрождаюсь. Умираю…

– Буду верить, что ты просто не ожидала получить такой крышесносный сюрприз и еще сможешь проявить себя и на деле, и в словах, – горячее дыхание обжигает ушную перепонку, превращая его голос в ультразвук, который могу услышать только я. – Добро пожаловать на вакантное место в твоем персональном котле, Скарлетт. Тебе будет очень жарко.

Он резко отстраняется от меня, оставляя после себя необходимый мне ранее холод на местах, которые были согреты его прикосновениями.

Силы на исходе. Близится коматозное состояние.

И я бы была бы не прочь сдаться, утонув в его власти, но…

Судорожно достаю из сумки телефон, ощущаю вибрацию, отдающуюся по телу неприятными покалываниями.

Сообщение от Мари Блэнчард:

«Скай, напоминаю про диализ ² ».

Блокирую экран одним касанием и сжимаю устройство в руке.

Вдыхаю медленно и глубоко.

Я справлюсь.

Все будет хорошо…

Глава 1

ТЕОДОР КАТТАНЕО

Настоящее время

Лос-Анджелес, США

Чувствую, что это будет чертовски весело…

Сцепляю пальцы на длинных светлых волосах, помогая девушке делать все для того, чтобы нам обоим сейчас было очень приятно и безгранично хорошо.

– Детка, все в порядке? – интересуюсь я, зная, что она не в состоянии оторваться от своей работы и ответить. Но по ее сбивчивому мычанию в такт моим телодвижениям, предполагаю, что ответ на мой вопрос будет положительным.

Детка…

Я знаю ее имя. Знаю имена каждой, которая лежала подо мной, на мне, со мной. Моя хорошая память играет со мной в одну извращенную игру, заполняя мой мозг информацией, которая теряет свою актуальность сразу же после того, как я удовлетворяю очередную королеву сексуальной драмы.

Сейчас, например, передо мной на коленях стоит Светлана, или, как она представилась ранее Лана, эмигрантка из России, которая приехала в город ангелов покорять великую сцену своими талантливым ртом.

При знакомстве она сказала, что готова на все, лишь бы оказаться в ряду талантливых исполнительниц. И кто я такой, чтобы запретить ей это? Правильно, я основатель лэйбла «TG-music», и мне ничего не стоит слегка помочь продвинуться по карьерной лестнице этой девушке, особенно, если учитывать ее оральный талант.

Детка…

Я не считаю правильным называть шлюхами особ, которые с горящими глазами соглашаются на одноразовый секс с малознакомым. Слишком гнилое и грязное слово для того, чтобы принижать достоинство тех, кто готов вылизать все твое тело, лишь бы ты хорошенько раскрыл их потенциал.

Если бы восемь лет назад мне кто-то сказал, что я стану той самой версией Теодора Каттанео, которую представлял каждый кому не лень при виде меня, я бы рассмеялся и сказал, что это никогда не произойдет. Но…

Время идет – люди меняются.

И я стал самой желанной версией человека, которого хотели во мне видеть окружающие.

К слову, это оказалось весело и интересно. Мне нравится мой образ жизни. Нравится, что я никому ничего не должен. Нравится, что мое физическое здоровье в приподнятом состоянии ежедневно. Нравится, что я своим обаянием могу привлечь любую и уговорить прогнуться под себя, сдержав обещание – насладиться друг другом в разнообразных позициях.

Я не знаю, почему я раньше не ступил на путь ублюдка, который ведет себя цинично и пользуется членом ради своего же удовольствия… а не ждет ту самую, которая будет ценить меня за моральные и духовные принципы.

Ах да, точно, я же хотел быть искренним, но моя искренность была смыта в унитаз вместе с дерьмом за ненадобностью.

Грустно ли мне от того, что меня жестко поимели на эмоции, веру в людей, девушек и любовь? Честно? Уже нет.

Глупо было жить и думать, что в этом прогнившем мире найдутся те, которых зацепит не размер твоего банковского счета, а размер твоего сердца. Размер моего – сломавшийся кусок бисера. Но зато с деньгами все потрясающе. Хоть задницу подтирай, хоть бросай в камин вместо древесины, хоть уничтожай в шредере ради забавы.

Плюнуть и продолжать жить дальше?

Я продолжил. Не понимал, как это делается, сгорал от боли каждый раз, когда видел ее во снах, когда она с оскалом смотрела на меня и выплевывала очередную порцию своей правды. Но со временем стало немного легче.

Я посмотрел на все это с другой стороны и понял, что страдать по человеку, который тобой играл, бессмысленно. Мозг сообразил, что к чему, и намекнул оставшимся в трезвости извилинам двигаться в необходимом для выживания направлении, после чего заблокировал доступ любой информации о ней к моему сознанию.

Стало ли мне плевать? Пока я не видел ее, мне было нормально.

*две недели назад*

– Да идите вы к черту! Вы серьезно думаете, что я буду пытаться исправить то, в чем не виновата?! – возмущается она, нервно расстегивая верхние пуговицы своей черно-белой униформы. – По-вашему, я должна закрывать глаза на подобное и терпеть? Лапать меня за задницу – значит получить подносом по лицу, ясно? Ему еще повезло, что я воздержалась и не облила его кипятком из чайника.

– Скай, давай все мирно решим? – предлагает парень, стоящий у бара. – Ты просто извинишься перед ним и все.

– Я? Извинюсь?!

Она стягивает с себя униформу, оставаясь только в белой рубашке и лосинах. Черно-белая ткань летит в его лицо, она оборачивается, собираясь уйти, но потом на ее губах появляется едва заметная улыбка – я знаю к чему это может привести, поэтому просто сижу и наблюдаю за происходящим с места, которое ей незаметно.

Она распускает длинные медные волосы, с резкостью отбрасывая их назад. Возвращается к бару, берет бутылку какого-то алкоголя и, не смотря на парня у стойки, говорит: