– Господь – пастырь мой, – его голос звучал ровно, несмотря на учащенное дыхание, – на пажитях зеленых Он покоит меня.

Толик импровизировал с отчаянием человека, который знает, что проигрывает. Стулья, вазы, даже бронзовый бюст моего деда по совместительству – основателя данного медцентра – все шло в ход. Но андроиды просто обходили препятствия, неумолимо приближаясь.

Наша сладкая парочка – Папа и Асклепия сражались спина к спине. Сержант орудовал своими пудовыми кулаками-дубинами с яростью берсерка, а Асклепия демонстрировала неожиданную эффективность в ближнем бою. Она явно перенастроила свои протоколы, и теперь каждое ее движение было направлено на защиту обожаемого ею "Виктора Анатольевича".

В отчаянии я схватил огнетушитель и начал создавать облака пены, пытаясь дезориентировать андроидов. Белая пена покрывала пол, делая его скользким, и несколько Эпион потеряли равновесие. Но это была только отсрочка.

Первым из нашего отряда пал Толик. Две Эпионы обошли его с флангов, пока он замахивался очередным предметом интерьера. Инжектор коснулся его шеи – мягкий щелчок, неслышный в шуме битвы. Глаза друга мгновенно остекленели, на лице расцвела блаженная улыбка, и он осел на пол как сдувшийся воздушный шарик.

– У нас потери! – мой крик потонул в реве Папы.

Сержант, увидев своего падающего бойца, впал в боевой азарт. Он прорвался к Толику, круша андроидов направо и налево, но в этой слепой ярости открылся. Эпиона скользнула под его размашистый удар, инжектор мазнул по бедру.

– Ах ты су… – Папа покачнулся,

Еще пара щелчков пистолета, после чего сержант сделал два неуверенных шага и рухнул прямо на Толика.

Так они и лежали в обнимку, мирно посапывая, и в этой картине было что-то умилительно трогательное – два воина, нашедшие покой посреди битвы, если бы не вся серьезность ситуации.

– Виктор Анатольевич! – вопль Асклепии был полон такого отчаяния, что на мгновение я усомнился – может ли машина чувствовать?

Наш гигант Кроха держался дольше всех. Его масса требовала увеличенных доз. Первое касание инжектора он проигнорировал. После второго начал щуриться. Третье заставило покачнуться. Но великан-новгородец продолжал сражаться, размахивая кулаками все медленнее, как заводная игрушка с садящейся батарейкой. Потребовалось еще три дозы, введенные почти одновременно, чтобы Кроха начал оседать.

– Плохие… куклы… – пробормотал он медленно, покачиваясь на ногах и мотая головой в попытке стряхнуть со своих глаз пелену.

Теперь нас осталось всего четверо, стоящих спина к спине в центре холла. Вокруг – обломки мебели, поверженные андроиды, лужи гидравлической жидкости, смешанной с пеной из огнетушителя. При этом все еще функционирующих и лезущих на нас Эпион было больше двадцати. Они сомкнули кольцо, медленно, неумолимо приближаясь. В их движениях не было спешки – они знали, что победа близка.

Мое дыхание было рваным, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Рядом Капеллан тяжело опирался на свою импровизированную дубину-костыль, пот струился по его лицу. Навряд ли это от усталости, скорее действие тех чертовых коктейлей, которыми нас пытались отравить медсестры. Мэри все еще сжимала нож, но ее обычная грация сменилась неровной походкой. Только Асклепия оставалась бодренькой, готовясь защищать своего Виктора Анатольевича до последнего.

Эпионы замерли от нас в трех метрах. Их лица с этими надоевшими профессиональными улыбками в лучах солнца казались масками из кошмарного сна. Инжекторы в их руках поблескивали хромом.

– Забавно, – сказал Капеллан, и его голос был удивительно спокойным, – я всегда думал, что умру в окружении богомолов. Не точно не в обнимку с роботами в медицинском центре.

– Рано думать о смерти, старшина, – возразил я, хотя каждая клеточка моего тела, включая мозг, кричали об обратном.

– Вопрос времени, – Капеллан грустно улыбнулся, косясь на своих спящих товарищей и прикидывая соотношение сил, которое было явно не в нашу пользу. – Эх, штурмовую винтовку бы сейчас…

Глава 4

Панорамное стекло треснуло с таким звуком, будто кто-то разорвал небо пополам. Я еще не понимал, что происходит, когда панорамное окно медцентра взорвалось внутрь тысячей сверкающих осколков, каждый из которых ловил утреннее солнце и превращал его в ослепительную вспышку. Инстинктивно прикрыл лицо руками, чувствуя, как острые крошки впиваются в уже разодранные ладони, добавляя новые порезы к старым ранам.

Аэроджип влетел через образовавшуюся брешь как управляемый метеорит. Его нос смял трех Эпион, которым не повезло стоять слишком близко к окнам. Хруст металла о металл слился с треском ломающихся сервоприводов в симфонию разрушения. Машина пролетела добрых десять метров прежде чем замереть в облаке поднимаемого двигателями вихря.

Второй джип последовал за первым через мгновение, расширяя пролом в стеклянной стене. Еще два андроида исчезли под колесами второй машины, их тела расплющились с влажным хрустом, разбрызгивая гидравлическую жидкость по стенам.

Двери обеих машин распахнулись с идеальной синхронностью, словно это было отрепетированное представление. Четыре фигуры в черных костюмах службы безопасности вырвались наружу с той отработанной грацией, которая приходит только с годами тренировок и реального опыта. В их руках были автоматические пистолеты с увеличенными магазинами – тридцать патронов вместо стандартных восемнадцати, любимая игрушка тех, кто предпочитает решать проблемы большим количеством свинца.

В следующую секунду началось представление.

Первый стрелок – коренастый мужчина с бритой головой, на которой блестели капельки пота – открыл огонь веером, методично выкашивая андроидов слева направо. Его движения были экономными и выверенными: короткие очереди по три-четыре выстрела, корректировка прицела, следующая цель. Пули разрывали белые медицинские халаты роботов, обнажая искрящиеся внутренности из проводов и микросхем.

Остальные трое создавали заградительный огонь, отсекая уцелевших андроидов от нас. Их пули чертили невидимую границу, которую Эпионы не могли пересечь, не рискуя быть изрешеченными.

– На пол! Живо! – заорал один из них, и мы рефлекторно упали на холодный мрамор.

Пули засвистели над головами, их траектории прочерчивали воздух раскаленными нитями. Я прижимался к полу, чувствуя, как холод камня проникает через одежду, смешиваясь с горячим потом страха и адреналина. Мрамор вибрировал от падающих тел андроидов, каждое попадание отдавалось глухим ударом. Рядом со мной Капеллан и Мэри лежали абсолютно неподвижно, только глаза их следили за происходящим с холодным профессиональным интересом и пониманием происходящего.

Эпионы пытались адаптироваться к новой угрозе, но их программа явно не предусматривала сценария противодействия массированному обстрелу. Они продолжали попытки добраться до нас, игнорируя летящий свинец с упорством машин, не способных изменить заданный алгоритм. Одна сестра-андроид потеряла руку от очереди – конечность отлетела в сторону, брызнув фонтаном искр и гидравлики, – но продолжала идти вперед, сжимая инжектор в оставшейся кисти. Другая получила несколько пуль в колено, рухнула, но поползла к нам, оставляя за собой след из технической жидкости.

Гильзы сыпались на мрамор с мелодичным перезвоном, отскакивая и катясь по полу, создавая странную музыку разрушения. Белоснежные халаты Эпион превращались в кровавое решето – если гидравлическую жидкость можно было назвать кровью машин.

Меньше минуты – и все было кончено. Тишина, наступившая после грохота выстрелов, казалась нереальной.

Но, нет, одна Эпиона все еще двигалась. Та самая, что потеряла ногу от попадания. Она упорно ползла ко мне, волоча себя на руках. Половина ее головы была снесена пулями, обнажая искрящиеся микросхемы, но на оставшейся половине лица все еще играла профессиональная улыбка – жуткий оскал машины, выполняющей программу до последней секунды.

– Процедура… должна быть… завершена… – ее голос искажался помехами, превращаясь в механическое шипение. – Ваше здоровье… наш приоритет…

Один из охранников подошел к ней неспешным шагом человека, заканчивающего рутинную работу. Приставил дуло пистолета к тому, что осталось от затылка андроида, и нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал почти лениво, буднично. Голова Эпионы взорвалась последним фонтаном искр, тело дернулось в финальном спазме и замерло навсегда.

– Хорошо, что это не боевые модели, – охранник повернулся ко мне, стряхивая с рукава капли жидкости.

Я узнал его – это тот самый парень, чью клешню я решил не ломать в джипе, когда он лез к Таше. Сейчас на его лице играла довольная улыбка человека, который только что отлично провел время на любимой работе.

– Отлично разлетаются на куски, – добавил он, пиная ногой отлетевшую голову андроида. – Как фарфоровые куклы на рождественской елке.

– Спасибо за помощь, – я поднялся, чувствуя, как хрустят осколки стекла под ботинками, и протянул ему руку. – Вы вовремя ребята!

– Борис, – представился охранник, осторожно пожимая мою окровавленную ладонь. – К вашим услугам, Александр Иванович.

Я огляделся. Холл выглядел как поле битвы после артобстрела. Расчлененные андроиды валялись повсюду – некоторые еще подергивались, их системы тщетно пытались функционировать несмотря на критические повреждения. Руки, ноги, головы были разбросаны как детали сломанных манекенов. Стены покрывали брызги гидравлической жидкости, создавая абстрактные картины в красно-черных тонах. Мраморный пол превратился в скользкое месиво из осколков стекла, технических жидкостей и пены от огнетушителя, которым я пытался защищаться. Через зияющие проломы в окнах врывался ветер, разнося по холлу обрывки документов и принося свежий воздух.

– Вовремя? – Капеллан подозрительно разглядывал наших спасителей. – Почему вас не было у дверей палаты?

Борис пожал плечами с видом человека, привыкшего к недоверию клиентов – профессиональная деформация любого телохранителя.

– Вообще-то должны были быть… Двое наших оставались внутри, непосредственно у дверей палаты. Мы четверо дежурили у машин на крыше. Корней Николаевич улетел около получаса назад, приказав оставаться в вашем полном распоряжении, Александр Иванович.

Он смотрел только на меня, демонстративно игнорируя подозрительный взгляд Капеллана. В его тоне сквозило подобострастие человека, которому доходчиво объяснили важность хорошего отношения к наследнику корпорации.

– В какой-то момент связь с ребятами внутри оборвалась, – продолжил Борис, поправляя браслет на запястье. – Мы решили проверить, но двери медцентра оказались заблокированы изнутри. На стук не отвечали, на вызовы через браслеты – тоже. Электронные замки не реагировали на наши коды доступа.

– Да, – кивнул я, показывая на свое голое запястье, – нас тоже связи лишили.

– Полетели вниз к главному входу, – продолжал охранник. – Там тоже глухо. Двери закрыты…

– Допустим, – недоверчиво кивнул Капеллан. – И как же вы нас нашли? Этажей много.

– Решили облететь здание, поискать другой вход или хотя бы понять, что происходит. Медцентр же весь стеклянный, как аквариум. Сделали круг и увидели через окна вашу… дискотеку с роботами. Ну, и решили присоединиться к веселью. Благо окна большие, влезть не проблема, а джипы бронированы для тарана.

– Молодцы, среагировали, – я еще раз кивнул Борису. – Без вас мы бы сейчас спали вместе с остальными. Или того хуже.

– Это наша работа, – он выпрямился, явно польщенный. – Перед этим мы уже сообщили Корнею Николаевичу о внештатной ситуации. Он… как бы это сказать… слегка разволновался. И судя по переговорам в эфире явно поднял на уши всю полицию столицы, вызвал скорые со всего сектора, пожарных, спасателей. Не удивлюсь, что ваш дядя и космодесант мог бы вызвать, если бы это было в его юрисдикции.

– Дай-ка свой браслет, – я протянул руку.