Раскидав вещи по полкам Иноземцева отправилась в школу. Сначала шла быстрым шагом, но постепенно перешла на бег. А когда взялась за ручку входной двери сердце уже выскакивало из груди. В холле она неожиданно увидела своё отражение в зеркале и ужаснулась. Одежда была та же, в чём утром гуляла с Люьеной. Из-под пуховика выглядывала растянутая домашняя футболка, с шеи свисал жидкий длинный шарф похожий на коричневую сосиску, в добавок из капюшона выглядывали растрепанные волосы. Хорошо ума хватило сменить угги на сапожки. Хотя эта деталь уже не спасёт положение. Таня поправила выпавшую прядь, понимая, что ничего не исправит. Если снять шарф сосиску, то домашняя майка покажет себя во всей красе.

В зеркале позади себя она заметила сына, который стоял в компании одноклассников и смеялся. Иноземцева прикрыла глаза втянула носом воздух и задержала в лёгких на несколько секунд, потом выдохнула, повернулась и направилась к Мирону.

– У тебя есть одна минута, чтобы объяснить мне суть происходящего.

Она взглянула на сына снизу вверх и дёрнула его за руку, уводя прочь от компании. По ходу не выдержала и зашипела:

– Тебе я смотрю весело. Всё, что происходит это норма для тебя!

– Мам успокойся, – Мирон вялым мешком волокся за матерью. – Я виноват, но не виноват. Ты просто верь мне. Так сложились обстоятельства. И если бы ситуация повторилась, я сделал бы тоже самое.

Мать вдруг остановилась, закусила губу и выпустила руку парня. Она поняла, что в этом мире действительно можно доверять только сыну.

– Хорошо поговорим дома. А сейчас пошли, – Татьяна постучала в дверь и не дожидаясь приглашения, вошла в кабинет директора. – Разрешите?

– Да. Здравствуйте.

Директор тучная женщина с идеально закрученной высокой причёской и аккуратным маникюром строго посмотрела на визитёров поверх очков и указала рукой на длинный ряд стульев, предлагая выбрать самим, куда садиться. Рядом с руководительницей, поджав сухие губки, пристроилась Изольда Робертовна. Она неожиданно подскочила и заискивающе склонилась над директорским столом.

– Может будет лучше, если мы поговорим с мамой мальчика? А Мирон может подождать в коридоре.

– Вы для чего меня сюда пригласили? – Иноземцева поправила шарф-сосиску на груди, прикрывая мятую майку. Она не чувствовала неловкости от своего внешнего вида. На неё нахлынула какая-то агрессивная волна. – Из телефонного разговора я поняла, что мой сын что-то натворил. Вы являлись свидетелями происходящего? – Таня подержала паузу и не дождавшись ответа, продолжила. – Это он должен объяснить что случилось, а не вы! Пусть озвучит свою версию из первых уст. В конце концов, мы можем выслушать одноклассников.

Классный руководитель с директором переглянулись и последняя скривив губы, незаметно качнула высокой причёской. Иноземцева заметила, как два педагога солидаризировались перед внешним врагом.

«Они уже всё для себя решили, – с тоской подумала Татьяна. Она подошла к ряду стульев, села и потянула за рукав сына, силой усаживая возле себя. Её рассмешила мысль, которая мимолётно пролетела в голове. – Какой-то руководящий стандарт. Директоров словно вырезают по специальным лекалам. В какие чёрные дыры пропадают красивые, энергичные бывшие студенты педагогических институтов! Или усаживаясь в кресло на голове возникает хала, а на лице появляется спесь, важность и пропадает любовь к детям?»

– Я могу начать? – директриса взяла очки, сбросила серебристую дужку и пристроила на нос. – Ваш сын избил своего одноклассника. Вернее сказать, что покалечил. Пришлось вызывать медицинскую службу. Врачи оказали мальчику первую помощь. Мы вынуждены были пригласить родителей, которые и забрали его домой. Но прежде я, как директор отчиталась перед ними за инцидент.

В кабинете повисла пауза.

– Итак вы ждёте чего-то от меня? – Иноземцева еле скрывала раздражение. – Я не прихватила с собой ремень, публичную порку здесь я устраивать не стану. Для начала мне надо выяснить все детали этого недоразумения.

– Ах вы так это называете – недоразумение? – вклинилась Изольда Робертовна. – Татьяна Михайловна, вы должны понимать, что причины приведшие к рукоприкладству уже не имеют значения. Важен сам факт того, что Мирон ударил одноклассника. Произошла не драка между мальчишками, а избиение…можно сказать и так. Потому что мальчик не оказал сопротивления и не дал сдачи.

– А вы не думаете, что сын депутата специально спровоцировал драку, чтобы подставить моего сына?

Классная руководительница опустила глаза, она вспомнила, что сама проболталась родительнице о том, что инцидент произошёл с участием депутатского сынка.

– Да какая разница чей он сын, – продолжила гнуть свою линию Изольда Робертовна. – Бить нельзя никого! Это последнее дело. Тем более это не мужской поступок для такого крепкого и сильного парня, как ваш Мирон.

– В этом я с вами соглашусь, – вздохнула Татьяна, отодвинулась и всем корпусом повернулась к сыну. – Мирон ты можешь объяснить причину побоев? Зачем ты напал на мальчика?

– Побоев не было, – парень поднялся, не выпуская из рук рюкзака и тряхнул кудрявой головой. – Я ударил один раз и за дело, – Мирон помедлил. – Я не сожалею о содеянном и причину озвучивать не стану.

«Вот же упрямый – подумала Таня, с укором глядя на сына снизу вверх. – Ну что нам теперь делать? Ведь выгонят из школы!»

– Позвольте я поясню, – директор помедлила. – Мирон ударил одноклассника – это ЧП. Однако с такими ситуациями мы сталкиваемся почти каждый день. Школа живой организм. Дети чувствуют злость, несправедливость гораздо острее, чем взрослые. Конечно отчислять всех подряд за драки мы не можем и не хотим. Есть различные способы воспитания от школьной доски позора до постановки на учёт в отдел по делам несовершеннолетних при полиции. Но он нанёс побои сыну депутата и именно отец избитого мальчика настаивает на отчислении. Господин Павловский состоит в попечительском совете школы, он один из главных спонсоров, – руководитель школы устало сняла очки, прижала пальцы к переносице в уголках глаз, потом снова заправила дужки за уши. – Задача власти сделать жизнь граждан лучше! Идёт депутат в парламент и обещает, мол построю больницу, спорткомплекс и стадион! Снижу вам граждане налоги! Построю дороги ровные, как яйцо. От должностной высоты зависит и глобальность обещаний! И вот этот влиятельный господин от власти выполняет свои обещания. А конкретно – если Мирон останется в школе, то о спонсорской помощи можно забыть.

– И что нам делать? – Иноземцева сникла. – Мирону надо закончить полугодие. Через шесть месяцев ЕГЭ. Он уйдёт и вы его больше не увидите. Куда я его сейчас определю? В какую школу? Его просто никуда не возьмут!

– Я советую вам перевести сына на домашнее обучение, – директриса выражала неумолимость. – В июне придёт и сдаст экзамены вместе с другими ребятами.

– Значит материальное благополучие вам важнее судьбы ученика? – Татьяна лихорадочно соображала, какие доводы ещё может привести. – Это же человек, который только начинает жить! Не дайте ему разочароваться!

– Заметьте, что я ставлю на кон не своё личное благополучие, – директриса вздохнула. – Мне больше нечего добавить.

– Я хоть что-то могу сделать? – Иноземцева цеплялась за соломинку. – Может поговорить с этим депутатом или с его сыном?

– Я не думаю, что разговор приведёт хоть к каким-то результатам. Павловский старший настроен решительно.

Мать с сыном вышли в коридор. Школа ещё шумела привычными звуками. Они остановились возле окна из которого виднелся двор и искрилась разноцветными огнями новогодняя ёлка. Иноземцева невероятно устала за этот долгий жуткий день, она не хотела говорить и думать о том, что произойдёт завтра. Татьяна стянула с шеи шарф и вытерла со лба пот. После разговора наступила какая-то апатия. Мирон мялся рядом с виноватым видом. Мать резко потянула сына за локоть и закинула голову, пытаясь заглянуть ему в глаза.

– Скажи мне, чего тебе не хватает? Я разве мало делаю для тебя? Осталось всего чуть-чуть и ты вот взял и всё испортил!

– Дома учить предметы буду. Сэкономим на обуви и на школьных завтраках, – бубнил Мирон, пряча хитрый взгляд. – Не злись на меня, я всё правильно сделал. Обещаю, что буду учить предметы.

– Ты на уроках толком ничего не делаешь, а один дома без палки и контроля вообще дурака валять станешь! – мать потрепала Мирона за руку, показывая, что она не сердится. – Пороть тебя уже поздно. Да и не хочу я! Теперь ты должен сам принимать решения.

Они оторвались от подоконника и направились к лестнице, ведущей на первый этаж.

– Так расскажи сыр бор-то из-за чего? – накопившуюся досаду Татьяна пыталась спрятать за разговором.

– Из-за Машки.

– Из-за какой? Это у той, что тёмные кудрявые волосы?

– Ага.

– Красивая девочка, а шевелюра вообще чудо. То ли на еврейская кровь у неё, то ли армянская.

– Я не знаю. Но я в неё не влюблён, чтобы ты знала, – торопливо добавил парень.

– Теперь знаю, – улыбнулась Таня, понимая, что сын именно влюблён. – За что пацана этого отволтузил?

– Пвловский снял видео тайком и выложил в школьный чат.

– Про что кино?

– Если я расскажу, то мне придётся набить морду самому себе.

– Ладно, толку от такой тайны нет никакой. Вся школа видела компромат. Так твой одноклассник залез на чужую территорию?

– Именно! Павловский тайком снимал многих и с ним не связывались, но в данном случае он перешёл границу.