Пим Вантэчават: Месяц светит по просьбе сердца моего

© 2023 by Pim Wangtechawat

© Гусева А., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Эвербук», Издательство «Дом историй», 2025

Посвящается отцу и дедушкам,

подарившим мне эту историю.

И матери и бабушкам,

благодаря которым она обрела крылья

Ты хочешь знать, как глубока любовь моя,

Как сильно я люблю тебя.

Мои чувства неизменны,

Моя любовь – навсегда.

Месяц светит по просьбе сердца моего.

Тереза Тенг,«Месяц светит по просьбе сердца моего»

Часть первая
万事开头难
Поначалу всегда нелегко

Все путешественники во времени описывают свой опыт по-разному.

Для Джошуа Вана, ученого и крайне рассудительного человека, это всего лишь «ощущение, будто летишь в темноту» ― «колебание» во времени, при котором тело просто отрывается от земли, прежде чем материализоваться в другом месте. Его жена Лили, натура более творческая и романтичная, сравнивала это с чувством, которое испытываешь, впервые осознав, что влюбился: «что-то сродни возбуждению», «выброс адреналина». Словно несешься вниз на американских горках: перепуганный, но невероятно, восхитительно живой. Их сын Томми сравнивал это с изящным футбольным голом: удар влет из-за штрафной площади или крученый из центра поля в момент, когда вратарь оказался вне линии ворот. Его сестра-близнец Ева вообще обходилась без слов. Она предпочитала рисовать: потрясающий закат над подернутым рябью океаном, темные джунгли, полные таинственных теней.

Но, несмотря на эти различия, все путешествующие во времени сходятся в одном: этот опыт всегда сопровождается острым ощущением собственной беззащитности. Предчувствием потери. Как говорила Лили, «ты будто держишь в руках что-то ценное, но боишься, что однажды оно выскользнет сквозь пальцы. И, как ни старайся, его уже не вернуть».

Джошуа, Лили, Томми и Ева

1972/2000

В последний раз, когда Ваны путешествовали в прошлое всей семьей, близнецам, Томми и Еве, было по восемь лет. Их отцу Джошуа и матери Лили ― по тридцать один.

Они отправились в Гонконг 21 марта 1972 года, чтобы увидеть кумира Джошуа, Брюса Ли, накануне премьеры его фильма «Кулак ярости».

Около пяти часов вечера, в точности как и планировалось, Ваны тихо материализовались в узком, уединенном переулке у отеля «Хаятт Ридженси» в Коулуне ― не по очереди, а одновременно, крепко держась за руки.

Они были одеты по моде семидесятых годов: Лили месяцами старательно подбирала одежду, в которой они бы походили на «представителей высшего общества, благополучную китайскую семью, которая будет выглядеть уместно в дорогом отеле».

Некоторое время они стояли, тихо переговариваясь. Родители наклонились к детям ― убедиться, что те не бледны, что у них не дрожат руки и ноги. Все-таки путешествовать во времени они начали совсем недавно. Как вы, снова и снова спрашивали Джошуа и Лили приглушенным шепотом. Все хорошо?

Наконец все четверо оказались у входа в отель. По кивку Джошуа они прошли через двойные двери, изображая постояльцев, миновали швейцара, который снял фуражку в знак приветствия, двоих консьержей, стороживших лобби, и направились прямиком в ресторан.

Дети, которым велели вести себя естественно, все время смотрели под ноги.

Сядь прямо, Ева, не горбись, сказал Джошуа, глядя на наручные часы.

Милый, давай что-то закажем, сказала Лили, просматривая меню. Иначе мы будем выглядеть странно. Ты взял деньги?

Конечно, взял.

Можно нам ребрышки, мама?

Да, ребрышки!

И свинину барбекю!

И жареный рис с чесноком…

И еще зеленую фасоль с фаршем…

Маньтоу^[1]!

Тихо, сказал Джошуа. Томми, Ева… мы здесь не для того, чтобы есть. Какая разница, что заказывать?

Лили подняла бровь. Значит, утку ты не будешь?

Утку?

Ты всегда берешь утку…

Мне сейчас не до утки…

Мама, ребрышки… сказала Ева.

Ты всегда берешь утку, вот я и подумала…

Томми спросил: а можно нам еще то, что папа привозил из…

Мы берем еду только для вида…

Ребрышки!

Но эту еду нам все равно придется есть…

Ну так возьмите гребаную утку!

Тишина.

Лили расправила меню на столе. Ева закрыла лицо руками. Томми уронил палочки, с которыми играл, на пластиковую тарелку, словно они были горячими.

Джошуа, произнесла Лили тоном, в котором читалось: Джошуа, так не пойдет.

Но Джошуа снова посмотрел на часы. Уже скоро, сказал он.

Все посмотрели на дверь. Брюс не появлялся.

Лили, заказывай все что хочешь. Томми. Ева. Джошуа остановил на детях взгляд, под которым Ева густо покраснела, а Томми поежился. Повторите фразу, которой я вас научил.

Дети хором пробубнили себе под нос заученную фразу на кантонском: вы наш кумир, мистер Ли. Мы целыми днями смотрим ваши фильмы. Не могли бы вы дать нам автограф?

Лили фыркнула, откинулась на стуле и закурила сигарету.

Заметив недовольный взгляд Джошуа, она пожала плечами и сказала: вот за что я люблю семидесятые.

Джошуа снова повернулся к детям. Повторите еще раз.

Вы наш кумир, мистер Ли. Мы целыми днями смотрим ваши фильмы. Не могли бы вы дать нам автограф?

Хорошо. Еще раз.

Вы наш кумир, мистер Ли. Мы целыми днями смотрим ваши фильмы. Не могли бы вы дать нам автограф?

Еще раз.

Подготовка к путешествию заняла почти год, и за это время Джошуа много раз выходил из себя, а Лили выбегала из дома и подолгу гуляла в одиночестве. Томми расплакался четыре раза (он сам вел счет), Ева ― лишь однажды, но число случаев, когда они с отцом друг на друга кричали, приближалось к двузначному.

Горы книг, документов, диаграмм и черно-белых фотографий в кабинете Джошуа росли и росли. Каждый дюйм доски в дальней части комнаты был исписан числами и заметками. Окна и абажуры светильников покрывали клейкие листочки с надписями вроде «1971 или 72?», «Что насчет Линды?», «Найти безопасное место для прибытия» и «Рубеж тысячелетий ― как повлияет??».

В феврале, за три месяца до путешествия, в гостиной дома, усеянного винтажной одеждой, вывесили большой лист бумаги. Вверху красовалась надпись размашистым почерком Лили:

ГОНКОНГ 1972. БРЮС ЛИ.

ПРАВИЛА ПУТЕШЕСТВИЯ.

Остальное было накорябано рукой Джошуа:

Максимальный срок – сутки. Почаще смотрите на часы. О любом недомогании тут же сообщайте маме и папе.

Держитесь вместе. Если потеряетесь, постарайтесь добраться до места прибытия.

В пути ни при каких обстоятельствах не разжимайте руки.

Никому не говорите, кто вы и откуда!

Запомните свои вымышленные имена и следуйте плану!

Близнецов, которые путешествовали в одиночку всего пару раз, заставили вызубрить эти правила слово в слово. Особое внимание уделялось первому. Много лет назад, во время многочисленных совместных экспедиций Джошуа и Лили удалось доказать, что тело может находиться в прошлом ограниченное количество времени, прежде чем начнет отказывать. Детям велели немедленно сообщать о любых признаках болезни ― будь то температура, головная боль или даже легкий кашель. Соответственно, каждый вечер субботы и воскресенья вся семья отправлялась на южный берег Темзы «для необходимой физической подготовки», как это называл Джошуа; в действительности это была изнурительная, отнимающая все силы пробежка от Национального театра до театра «Глобус» и обратно. Просмотр фильмов с Брюсом Ли тоже стал частью «образовательного процесса», а уроки кантонского теперь проводились три раза в неделю вместо двух.

Вечером накануне путешествия, уложив детей спать, Лили подошла к мужу, который сидел на полу гостиной; разложенные вокруг него листы бумаги лучами расходились в стороны.

Она налила себе бокал вина (Джошуа отказался от алкоголя много лет назад) и села рядом, втиснувшись в узкое пространство между двумя фотографиями ― Брюса Ли и его жены Линды, светловолосой, голубоглазой американки.

У нее завтра день рождения, сказал Джошуа, указывая на Линду.

«Завтра» было 21 марта 1972-го (и 2 мая 2000-го).

Лили нежно погладила лицо женщины: и какой подарок ее ждет ― мы.

Это если все пойдет по плану.

Все пойдет по плану, сказала Лили, потягивая вино.

Откуда ты знаешь?

Когда он отвернулся, чтобы записать какие-то расчеты, она прижалась к его плечу.

Уверенность, сказала она. Опыт. Интуиция. Судьба. Я не знаю.

Самонадеянность?

Она усмехнулась. Да, и это тоже.

Тишину нарушали только скрежет карандаша о бумагу и тиканье часов.

Над камином висела картина, которую написала Лили: величественный олень на зеленом фоне. Голова повернута назад, и глаз не видно: только затылок, уши и рога. Лили сделала глоток вина, вглядываясь в картину, вспоминая день в Ричмонд-парке, когда написала ее, и думая о том, что зеленый следовало сделать намного темнее.

А еще, произнес Джошуа, прервав мирное молчание, мы первая семья, которая отправляется в прошлое в полном составе, сказал он уже не в первый раз.

Первая, о которой нам известно, поправила Лили.

О которой нам известно, да. Но все же. Он слегка улыбнулся. Мы первопроходцы.

Я люблю тебя, искренне сказала она.

Момент истины настал, когда подали утку: Брюс Ли вошел в ресторан вместе с Линдой и главой своей студии, Рэймондом Чоу, и дверь за ними захлопнулась, оставляя снаружи звуки торопливых шагов, крики и исступленный шепот.

Все официанты навострили уши. Лили потушила сигарету в пепельнице, а Джошуа вскочил на ноги с несвойственной ему поспешностью.

Последовавшие за этим события почти не сохранятся в памяти Томми и Евы. Но они будут помнить, какими твердыми и тяжелыми были руки отца у них на плечах, когда он подвел их к знаменитому актеру. А еще ― как их мать потянулась пожать руку Линде и как Брюс улыбнулся, склонившись к их потрясенным лицам.

Джошуа и Брюс разговаривали на кантонском будто старые друзья. Затем Джошуа сказал: Томми. Ева. И отрепетированная фраза легко и непринужденно слетела с их губ: вы наш кумир, мистер Ли. Мы целыми днями смотрим ваши фильмы. Не могли бы вы дать нам автограф?

Брюс рассмеялся, и его смех был грандиозным.

Ты очень похожа на мою дочь, сказал он Еве по-английски. Ты правда смотрела мои фильмы?

Да, сэр! Ева встала в стойку кунг-фу, отчего Брюс рассмеялся еще громогласнее.

Ну а ты, юноша? Он взъерошил волосы Томми. Тебе есть что показать?

Томми молча потряс головой. Брюс расплылся в улыбке и присел на корточки, чтобы быть с ним одного роста.

Ты очень похож на отца, сказал он, бросив взгляд на Джошуа, который стоял прямо за Томми.

Брюс был прав: отец и сын удивительно походили друг на друга. То же худощавое телосложение, угловатые скулы, острый нос.

А ваш сын тоже на вас похож, вырвалось у Томми.

Не настолько. Брюс снова взъерошил ему волосы. Ну что… вы сказали, что хотите автограф?

После того как они вернулись за стол и покончили с ужином, после того как они добрались до места прибытия и снова перенеслись в май 2000-го, Ева только и говорила о том, как рассмешила Брюса Ли, а Томми все повторял, как «круто» он выглядел. Даже когда их отправили спать, Ева пробралась в комнату Томми, и они целый час возбужденно шептались обо всем, что еще сказал или сделал Брюс Ли.

Но Джошуа за оставшийся вечер не проронил ни слова.

Когда муж с женой легли спать, Лили наконец спросила: Джош, что-то не так? Расскажи мне.