Полина и Генри отказались. В силу отсутствия опыта им даже смотреть не хотелось на алкоголь. Генри вяло ковырялся вилкой в еде. Полина и вовсе ничего не ела.

– Пойдем, я покажу тебе нашу деревню, – предложила Полина.

Генри с радостью согласился. Ему не терпелось попасть на свежий воздух и развеяться. К их желанию отнеслись с пониманием. На свою деревню Полина смотрела другими глазами. Раньше она не видела в ней ничего примечательного: такая же, как и все другие деревни, типовые дома, стандартная планировка. Сейчас она подмечала все мелочи, которых не видела раньше. Тут выросли деревья, там построили новый дом, вокруг школы поставили новый забор. Старый, с граффити учеников, убрали, а там был и ее рисунок – змея, выпускающая каплю яда в чашу, мечты о карьере медика.

Полина рассказывала Генри о своей деревне все, что знала, и для себя делала вывод, что у нее есть еще инфернальное тело, похожее на дерево. Корни этого тела навсегда проросли в землю в этом месте, и где бы не находилась крона, ее всегда будет тянуть именно сюда – успокоиться, остановиться, оглядеться.

Прогулка освежила и приободрила Генри настолько, что он снова попытался поцеловать Полину. Он все рассчитал, собрался с духом.

– О, Полина! – громко произнесла пожилая женщина, некстати вывернувшая из-за поворота. – А у нас тут слухи по деревне ходят дурацкие.

Генри про себя пожелал ей скорейшего расстройства желудка.

– Это слухи, Арина Сергеевна, все хорошо.

– Ммм, понятно. – Арина Сергеевна одним глазом секла за Генри и одним полушарием уже примеряла на него разные роли. – Ну, всего хорошего тебе, Полина.

– И вам того же.

Боевое настроение у Генри тетка отбила напрочь. По дороге домой они разговаривали ни о чем, и оба сожалели об упущенной возможности, не подозревая друг друга в схожих огорчениях.

В ночь машина увезла их в город. Расставание было тяжелым. Родители не знали до конца, куда отпускают Полину. Неизвестность заставляла их переживать за ребенка. Отец по-мужски обнял дочь, а мать не удержалась и пустила слезу.

– Все хорошо у вас, но расставание тяжелое, – заключил Ягло. – В следующий раз поеду один.

Глава 12

Рано утром компания прибыла в Афины. Полину и Генри поместили в ту же комнату, где они и жили. Ягло отправился домой. Мориц побоялась ехать домой и осталась отдыхать на службе. По дороге она уже обдумала, с чего начать расследование и как правильно подать его начальству, чтобы оно не покрутило пальцем у виска.

Пока Мориц обивала пороги начальства, Полина и Генри были предоставлены сами себе. Чтобы их занять, лейтенант Ягло выбил разрешение на пользование тиром: стрельбу из электрошокера, табельных пистолетов и дробовиков. Применение огнестрельного оружия полицейскими было такой редкостью, что практика стрельбы из него рассматривалась как традиция, доставшаяся от менее спокойных времен. Однако существовали нормативы на количество и качество стрельбы, и каждый полицейский обязан был их выполнять.

Генри умел держать оружие. Его отец имел разрешение на охоту на уток и научил этому искусству сына. Для Полины оружие всегда являлось неинтересной темой, поэтому с ней пришлось повозиться, чтобы научить держать его правильно. Она так и норовила засунуть приклад дробовика под мышку или положить его на плечо. Зато когда она освоилась и поняла, что от нее хотят, стрельба стала отменной. Не в последнюю очередь благодаря читам, заложенным в память.

В состоянии ускоренного метаболизма Полина могла видеть полет пули, а программа улучшенного равновесия корректировала траекторию следующей идеальным образом. В точности скорострельной стрельбы ей скоро не стало равных. Полина видела, что ее успехи держат Генри на расстоянии. Парень никак не мог свыкнуться с мыслью, что Полина не сама по себе такая способная, а дело в программах в ее голове. Любой человек, обладая ими, мог быть еще способнее Полины. Чтобы успокоить его, Полина в стрельбе из дробовика показывала посредственные результаты. Ей и не нравилось стрелять из него – много шума и сильная отдача в плечо.

Генри желал, но никак не мог решиться форсировать отношения с Полиной. С одной стороны, она очень нравилась ему, он был уверен, что влюбился, но, с другой стороны, ему казалось, что он недостоин ее. Парень заранее просчитывал свой провал в случае признания в своих чувствах, и эта убежденность всякий раз останавливала его, когда появлялся повод сблизиться. Полине Генри тоже нравился, но по своей девичьей привычке она ждала от него действий. Так и не найдя точек соприкосновения, Полина и Генри поддерживали свои отношения в замершем состоянии.

Алекса Мориц поняла, насколько ее начальство далеко от тех проблем, которые возникают у них под носом. Ей не хотели верить. Они хотели верить Сети. Так было проще и спокойнее. Возмутителей спокойствия никто не любил, потому что они нарушали привычный уклад, устраивающий многих, даже когда начиналось саморазрушение уклада. Алекса привела в доказательство всю цепочку событий, начиная с крушения яхты и до нападения на нее человека с ножом. Ее непосредственный начальник генерал Мейер разорвал эту цепочку своими железными аргументами: «Ты чего тычешь мне в лицо этой белибердой, нет никакой связи между этими событиями и быть не может. Яхта потеряла управление вследствие отключения вышки. Ваш конвертоплан был неисправен, как и тот вертолет, а этот несчастный, что напал на тебя, оказался сексуальным маньяком, которого Сеть уже давно взяла на заметку. А теперь покажи мне зависимость между сексуальным маньяком и разбившейся яхтой. Ее нет! Как и той цепочки, что ты мне пыталась выстроить. Иди работай!»

Так у Мориц появилась мысль начать независимое расследование на свой страх и риск. Насобирать доказательств, от которых уже не получится отмахнуться, и тогда взяться за дело на законных основаниях. Ягло и Сулима не поддержали ее в начинаниях. Алексе пришлось оформить внеочередной отпуск, иначе она не могла действовать в одиночку.

Полину расстроила эта новость. Она хотела скорейшего начала расследования и быстрого его завершения с непременным арестом Филиппоса и долгожданным возвращением домой, к нормальной жизни. Возвращение откладывалось на неопределенный срок. Неприятностей добавило и неожиданное сообщение от профессора.

Как-то утром, во время завтрака, Полине доставили листок с текстом. Девушка сразу догадалась, что это новое сообщение от профессора Блохина. Она выбрала программу для чтения секретных сообщений.

«Полина, у меня для тебя неприятное сообщение. Мне пришлось под пытками сделать то, что от меня хотел Филиппос. Я установил его людям в мозг программы, подобные твоим. Меня долго пытали, и я сдался, прости. Только к этим программам я добавил побочный эффект в виде быстрой утомляемости. Мне было важно, чтобы во время демонстраций способностей меня не заподозрили в саботаже. Усталость проявляется через несколько минут пользования программой в виде заторможенности работы мозга и общей вялости. Филиппос посчитал это нормальным, поэтому я еще жив и спешу предупредить тебя, что люди Филиппоса отправились на твои поиски. Там есть люди из его охраны, а также женщины и дети, которых он обработал. Сохраняй бдительность и не доверяй никому, кого не знаешь. Еще раз прости меня за все».

Эта новость повергла в шок не только Полину, но и Генри, и Мориц. Спокойный сбор доказательств грозил превратиться в противостояние с людьми, обладающими суперспособностями. На стороне противников была многочисленность, на стороне Полины – чистый софт и возможность анонимного пользования Сетью. Отступать было нельзя, потому что отступление для Полины означало смерть, для Мориц – измену собственным принципам, ради которых она и пошла работать в Интерпол, для Генри… весь мир его вращался вокруг Полины, и он даже не думал оставлять ее.

* * *

Ночь – отличное время не только для людей с дурными помыслами, но и для тех, кто ловит их. Кромешная ночь – отличный способ найти тех, кто умеет видеть в ней. Полина и Мориц разработали план с целью выявления людей, посланных Филиппосом. Они пустили по Сети приманку, отметив ДНК Полины в одном загородном доме несколько раз. Дом был большим и использовался для жилья только летом, в туристический сезон. В остальное время он консервировался, отключался от электричества и водопровода. Расчет делался на то, что Полина могла не знать, что в доме работают сенсоры, определяющие ДНК человека, что выглядело убедительно.

Буквально сразу возле дома началось подозрительное движение. Два автомобиля подъезжали к дому в разное время и подолгу стояли, как будто их пассажиры занимались наблюдением. Потом появилась женщина с мальчиком лет семи. Они прохаживались перед домом тоже довольно долго. Был еще крупный мужчина, который перелез через забор и заглядывал в окна. Окна были убраны темной портьерной тканью, так что он вряд ли смог сделать полезные наблюдения.

Проникновение в чужое жилище – уже преступление, поэтому юридически Мориц не боялась быть уличенной в нарушении закона, не находясь при исполнении служебных обязанностей. Ее страшила ситуация столкновения с людьми, использующими сверхспособности. Полина проконсультировала ее и показала все, что может, но это только создало у капитана большее чувство тревоги. Ускоренный метаболизм, когда девушка двигалась неправдоподобно быстро, как будто вопреки закону инерции, с непривычки выглядел пугающе. Человек с обычными способностями, выработанными миллионом лет эволюции, казался настоящим тормозом рядом с программно разогнанным человеком новой эпохи.

Мориц принесла с работы материал, отражающий тепло. Она никому не сказала, что это были мешки для трупов. С их помощью они пытались стать невидимыми для охотников Филиппоса. Полину и Генри капитан вооружила гражданскими шокерами, а себе взяла полицейский вариант, более мощный. С такой экипировкой они решили устроить засаду в том самом доме.

За полночь Полина услышала шум, идущий с улицы. Вернее, шум был для ее обостренного слуха, Генри и Алекса ничего не услышали. Полина подала им знак. Все затихли. Шаги одного человека простучали по дорожке и удалились за дом. Потом человек вернулся, походил под окнами и ушел. Спустя полчаса тишины Мориц предположила, что их план раскрыт и преследователи решили не попадаться на заготовленный крючок.

Оказалось, что пустой дом преступники посчитали идеальной ловушкой, а свои способности – достаточными, чтобы избежать неприятностей.

Во время перешептывания Полина замерла и сделала знак остальным замолчать. С улицы донеслись шаги нескольких человек. Одни замерли у входной двери, другие пошли за дом. Их брали в кольцо. Щелкнул замок на входной двери, дверь открылась нараспашку. Вопреки ожиданиям, что похитители попробуют войти в дом бесшумно, те не стали таиться. Открылась дверь, выходящая на задний двор, и дом наполнился топотом, а затем и громкими криками с ругательствами и угрозами расправы. Преследователи применили метод запугивания, желая подавить волю девушки к сопротивлению.

Полина перешла на тепловое зрение. Она знала, какую нагрузку для нетренированного мозга несет эта способность. Если профессор сказал правду, то противники не смогут долго им пользоваться. В доме на первом этаже находился огромный холл и куча подсобных помещений по периметру. На втором этаже расположились четырнадцать номеров. Было слышно, как выламываются двери в них, а преследователи обшаривают комнаты. Полина, Генри и Мориц затаились в простенке на первом этаже. Там находилась лестница, ведущая в подвальное помещение, где стояли стиральные машины и бойлер. Вход в простенок маскировался старым шкафом.

– Выходи по-хорошему, сучка! По-плохому будет хуже! – кричал хриплый мужской голос.

– Твою мать, хватит прятаться! Выходи! – вторил другой мужской голос.

– Мы все равно тебя найдем!

Преследователи перестали ломать двери наверху, наверное, закончились комнаты, и собрались в холле. Они принялись обсуждать дальнейшие шаги.