Лютик: Бес попутал!

Без любви

– Тормози, Коля! – неожиданно крикнула жена, и Шишканов нажал на тормоза, чуть не спровоцировав аварию.

Ехавший за ними старый «фольксваген» еле успел сманеврировать. Проезжая, водитель длинным гудком сигналил, выражая Шишканову своё возмущение и презрение.

– Надя! – повернул бледное от гнева лицо к жене Шишканов, – это, бл, что?

– Смотри! – показала Надежда мужу на рекламный щит у дороги.

Оттуда им широко улыбался Мымрин Алексей Борисович, бывшая Надина любовь. "Пока другие обещают, мы делаем"! – гласила реклама на щите.

– Ну и что? – сквозь зубы бросил муж, трогаясь с места, – чего орать то? Чуть не жахнули нас из-за тебя!

– Надо же! – не слыша мужа, продолжала Надежда, – Лёшка вернулся! Такой хорошенький, совсем не изменился!

Она обернулась на удаляющийся рекламный щит и добавила:

– Надо было с ним ехать, в Москву. Глядишь, и жизнь моя по-другому сложилась бы!

Машина дёрнулась, теперь по вине мужа. Ему страсть как захотелось высадить Надежду на обочине. Слушать её откровения было тошно.

Это сейчас ей казалось, что она сама не поехала с Мымриным, на самом деле он её и не приглашал.

Двадцать лет назад, выпускник железнодорожного техникума Николай Шишканов купился на Надюшкины кудряшки и пышную грудь.

Поскольку в их городке выбор женихов был невелик, и невест было намного больше, Надежда, поразмыслив, увела Николая у Ани Бухваловой.

Ане Николай нравился ещё со школы. Она даже сделала попытку уговорить Надежду отступиться. Девушки говорили минут пять.

– Ты же не любишь Колю, – опустив глаза, тихо говорила Аня, угловатая простушка в ношеном штапельном платьице, – а я без него жить не могу.

– Не живи, – тряхнула кудряшками жестокая красавица Надя.

Они стояли в сторонке от кинотеатра, и их разговор случайно (а может и нет), услышала одна женщина.

– Как можно такое говорить! – укорила женщина Надежду и обняв притихшую Аню за плечи, увела её прочь.

После этого Аня пропала. Уехала, никому не сказав, куда.

Вернулась только через много лет, когда умер её отец. По городку поползли слухи, что с Аней приехал мальчик лет десяти —точная копия Николая Шишканова.

Когда новости достигли ушей Надежды, она захотела увидеть ребёнка собственными глазами. Дело в том, что у них с Николаем детей не было и она грешила на мужа, потому что у неё-то как раз, всё было в порядке.

Аня остановилась в родительском доме, – это был дом старой постройки, небольшой, но крепкий, с верандой. Таких домов много было вокруг, но дом Бухваловых выделялся своей ухоженностью.

Кроме овдовевшей матери, там проживал брат Анны с женой с двумя детьми. Надежда долго думала над предлогом, чтобы ей зайти, но ничего не придумала лучше, чем выразить запоздалые соболезнования семье. Тем более, что с матерью Анны она немного была знакома.

Специально дождавшись сумерек, она пришла и встала перед дверью Бухваловых. Набравшись смелости, надавила на кнопку звонка.

"К вам гости, господа"! – сказал механический голос.

– Открыто! – крикнула хозяйка.

Надежда прошла в сени, а там уже ждал её, распахнув дверь в дом, Анатолий, брат Анны.

– Заходи, – сказал он, скользнув по ней равнодушным взглядом и стало понятно: мужчина пьян.

– Спасибо, – потоптавшись на коврике, она зашла в комнату, – здравствуйте!

За столом с парнишкой, действительно чем-то напоминавшим Шишканова, сидела хозяйка дома – Тамара Ильинична.

– А, здравствуй, Надя, – подняла она голову от учебника, – а мы тут с внуком тему по русскому языку разбираем.

Тамара Ильинична всю жизнь проработала в школе.

– Я чего зашла-то… – Надежда потупила взор, – примите, Тамара Ильинична, мои самые искренние соболезнования! Простите что поздно…

– Спасибо, Надя. Садись. Мы уже закончили, сейчас чай будем пить!

Она встала и потянув затёкшую поясницу, отправилась на кухню, ставить чайник.

Надежда не сводила глаз с мальчика. Она хотела завести с ним разговор, но не успела. Из кухни раздались рыдания.

Вдова стояла и ревела посреди кухни, прижав к себе подстаканник со стаканом – подарок коллег мужа на последний юбилей. Из стакана муж пил редко, по праздникам, берёг его – "будем с тобой чаи на пенсии гонять" – говорил он, ставя подарок на видное место, – "Вещь"!

Вот только до пенсии не дожил.

Надежда подошла к вдове и обняла её за плечи: – скажите, что сделать, Тамара Ильинична, я сделаю.

– Нет, нет, Наденька, всё нормально, я сама. Со мной всё в порядке… – всхлипнула Тамара Ильинична, утирая глаза, – только всё никак не привыкну. Стакан с подстаканником есть… а человека нет.

Тамара Ильинична заварила чай, поставила перед гостьей конфеты и пряники. С ними чаёвничал и Анин сынок.

– Как зовут тебя? – спросила Надежда, выхватывая пряник снизу вазочки, там они были менее черствые.

– Серёжа, – ответил мальчик и угадав следующий вопрос сразу на него и ответил: – Мне скоро десять лет.

Хищно глядя в его лицо, Надежда усматривала всё новые и новые черты своего мужа. Лоб, нос, рот. Только глаза в мать.

– Хорошо учишься? – спросила она, выстукивая по столу дробь ногтями.

Тамара Ильинична с тревогой смотрела то на внука, то на гостью, и , наконец, не выдержала:

– Серёжа, иди пожалуйста в комнату, посмотри журнал.

Мальчик безропотно встал и пошёл в комнату, где уже храпел его дядька Анатолий.

Надежда нервно стучала ложечкой о чашку, размешивая в чае ложку варенья.

– А где же Светлана с детьми? – спросила она, имея ввиду жену Анатолия.

– Света забрала детей и уехала к родне сразу после похорон. Тесновато у нас, сама видишь, – вздохнула Тамара Ильинична, – Аню с Серёжкой и положить некуда было.

– А Аня, поди, лет двадцать не была в родном-то гнезде? – беззаботно спросила Надежда.

– Долго не была, – кивнула Тамара Ильинична, – я признаться, не считала сколько.

– Хотелось бы повидаться. Мы с ней так и не виделись, как она уехала!

Надежда вела себя так, словно была лучшей подругой Ани.

Но Тамара Ивановна отлично помнила тот день, когда сердобольная соседка привела Аню домой и рассказала, что боится, как бы "девка глупостей не наделала". И весь разговор Ани с "кудрявой и сисястой" ей пересказала.

Аня была довольно скрытной, но то, что у неё были отношения с Колькой Шишкановым все знали.

Так что теперь Тамара Ильинична сидела и удивлялась его жене, гадая, что заставило её прийти – неужели и правда, захотела выразить соболезнования? Она ведь Аниного отца совсем не знала. Так, виделись на улице.

– Аня к подружке пошла, – размачивая пряник в чае, сказала Тамара Ильинична, – когда придёт, не знаю. А что у тебя к ней за дело?

– Хотелось бы повидаться, – повторила Надежда.

– Зачем? Вы и подругами никогда не были, – решилась наконец Тамара Ильинична, – помню, как она ревела, когда ты Кольку Шишканова у неё увела.

– Дело прошлое, – махнула рукой Надежда, а сама подумала "знала бы, не стала бы отбивать. Лучше бы с Мымриным уехала, в Москву".

– Теперь-то уж, конечно, прошлое, – согласилась Тамара Ильинична, – но ты ведь не просто так пришла, Надежда. Говори, что стряслось.

– Да ничего особенного, – нервно стукнув чашкой по блюдцу, спокойным голосом произнесла Надежда, – только вот сынок Ани больно напоминает моего Шишканова!

– Ну, мало ли, "напоминает", – заступилась за внука хозяйка, – я вот в молодости Грету Гарбо напоминала. Это же ни о чём не говорит!

– Ещё как говорит! – Надежда встала, и поблагодарив за чай, стала собираться, прекрасно понимая, что дальнейшее её пребывание в этом доме нежелательно. В воздухе проскакивали разряды.

Она вышла на улицу и стала размышлять, куда могла направиться Анна. Пусть в лицо ей скажет, почему её сын похож на Шишканова.

Лукавит Тамара Ильинична – ближайшая подруга Ани, Вероника, давно уехала из родного городка. Пойти Ане, по большому счёту, было некуда.

А вдруг… а вдруг прямо сейчас она встречается с Шишкановым? Говорят, что не ржавеет первое чувство… Она сама, например встретилась бы Алексеем, даром, что двадцать лет прошло. Только к нему хрен подберёшься, он теперь большой человек, политик!

И Николай мог встретиться с Аней более десяти лет назад. Может, врут врачи, и он оказался способным к зачатию? И мальчик Серёжа результат того свидания, о котором она, законная жена не подозревала?

Женщина ускорила шаг и вышла на главную улицу города, где находилось единственное приличное кафе "Мельница". Если Анька с Колькой встретились, то только здесь, больше негде. Не потащит же Шишканов любовницу к ним домой!

Поднявшись бегом по ступенькам, она встала перед табличкой "Свободных столиков нет", не решаясь войти. У входа курил какой-то представительный мужчина, по виду приезжий, и Надежда решила зайти с ним.

– Мужчина, – сказала она, изобразив на лице такую доброжелательную улыбку, на которую только была способна, – могу я зайти с вами?

Тот выдохнул дым, и не глядя на неё, кивнул:

– Не вопрос!

Докурив сигарету, он махнул Надежде, и она вошла с ним. К ним тотчас ринулась администратор, но мужчина сказал ей: «со мной», и она сразу заулыбалась и предложила Надежде снять пальто.

Народу было очень много, всего один столик был свободен и то на нём была табличка «зарезервировано».

Несколько пар танцевали на танцполе, остальные пили, ели, и пытались перекричать друг друга. Надежда пробежала взглядом по всем парочкам, сидевшим отдельно, затем подошла к танцующим.

– Извините, – тронула её за рукав администратор, – я распорядилась поставить вам стул, вы можете присесть.

Она показала рукой на шумную компанию, из который был тот самый курильщик, с которым ей удалось сюда проникнуть. Посмотрев в направлении, куда указывала администратор, Надежда издала протяжный вздох.

Во главе большого стола, сдвинутого из нескольких поменьше, сидел сам Мымрин. Он, конечно, постарел, Лёшка. На плакате он выглядел гораздо моложе, чем теперь, и всё равно, от него исходило сияние.

Когда он говорил, вся компания подобострастно затихала. Вокруг него сидели, в основном, приезжие, а среди местных Надежда узнала несколько лиц из администрации. Их портреты обычно висели на стендах перед выборами.

Девушка-администратор смотрела на неё с усмешкой, очевидно подозревая, что её провели:

– Пойдёмте, – сказала она, как показалось Надежде, со злорадством, и повела её к приготовленному для неё месту.

Надежде казалось, что на неё все смотрят, но это было не так. Все слушали горячую речь Алексея Борисовича, который заливался соловьём про перспективы их городка.

Надежда скромно опустилась на приготовленный для неё стул, и тоже воззрилась на Мымрина.

– И значит получается, что мы с вами становимся свидетелями рождения принципиально нового городского образования! – закончил свой спич Мымрин, и оценивая, какой эффект он произвёл, обвёл всех и каждого горящим взором. Наконец его взгляд споткнулся о Надежду, и у него отвисла губа.

– Н-надя? – спросил он, но так тихо, что ей с её места было не слышно. Он наклонился к помощнику, который спешил закусить между частыми тостами.

– Кто та женщина справа, рядом с Солодкиным?

Помощник посмотрел и пожал плечами. Потом прожевал и встал:

– Сейчас узнаем.

Через минуту он вернулся и шепнул:

– Наверное жена кого-то из местных, её здесь не знают.

– Зато я знаю, – улыбнулся Мымрин, – позови-ка её сюда.

«Узнал, заметил» – поймав его взгляд, обрадовалась Надежда, – ну и что, что постарел, ну и что, что животик. Он всё тот же Лёшка!

И она мгновенно забыла, зачем она здесь.