Бергсвейн Биргиссон: Чёрный викинг

Перевод с норвежского Екатерины Лавринайтис

This translation has been published with the financial support of NORLA

Перевод осуществлен при финансовой поддержке фонда «НОРЛА»

© Bergsveinn Birgisson

First published by Spartacus Forlag, 2013 Russian edition published in arrangement with Immaterial Agents

© Екатерина Лавринайтис, перевод с норвежского, 2025

© Александр Хлевов, вступительная статья, 2025

© ИД «Городец», 2025

@ Электронная версия книги подготовлена ИД «Городец» (https://gorodets.ru/)

Путешествие в мир викингов

Очевидно, первое, что хотелось бы сказать читателю, держащему в руках эту книгу, – ему повезло принять участие в настоящем историческом исследовании в команде опытных профессионалов.

Книга Бергсвейнна Биргиссона вряд ли может быть отнесена к какому-то одному строго определённому жанру. Это и вполне серьёзный научный труд, убедительно решающий поставленную автором задачу и снабжённый классическим аппаратом из полутысячи ссылок. Одновременно это и увлекательный художественный роман, а точнее – сага, в центре которой судьба яркой личности, сплетённая с сотнями других северных судеб и десятками вызовов и жизненных обстоятельств. И в то же время это увлекательный детектив-квест, последовательно проводящий читателя по большинству закоулков повседневности мира Северной Европы эпохи викингов, знакомящий с нюансами быта и тонкостями мироощущения человека того времени. И, конечно же, это классический роман-путешествие – читатель, вместе с автором и его героями, как когда-то Нильс с дикими гусями, оказывается в самых разных местах этого удивительного пространства: от суровых побережий Белого моря до пиршественного зала конунгов Дублина, от оживлённой гавани Авалдснеса до находящегося на самом краю Мидгарда северного берега Исландии. Книга синтетична, динамична и написана на той самой зыбкой грани научного и популярного жанров, на которой всегда мастерски умела балансировать западноевропейская мысль. Как ни крути, со времён Геродота вот уже две с половиной тысячи лет непоколебленным остаётся главный тезис – история должна быть интересно рассказана и интересно описана, иначе знание о ней вскоре растает как утренний туман. Как представляется, Бергсвейнну Биргиссону это блестяще удалось.

В центре внимания автора находится время жизни его героя и по совместительству, вероятно, дальнего предка, Гейрмунда Хельярскина, Гейрмунда Чёрная Кожа, как принято переводить его прозвище в современных изданиях саг. Основной вопрос, который позвал писателя к письменному столу, формулируется достаточно просто: почему о Гейрмунде, которого в сагах именуют наиболее могущественным поселенцем Исландии и который, без сомнения, был весьма заметной персоной королевской крови, не сложили отдельной саги и почему сам он предстаёт в источниках как весьма противоречивая личность?

Время, в котором живут герои книги, исключительно интересно. Это, в основном, вторая половина IX века – удивительного и переломного столетия в истории Европы, и не только её. Именно в эти годы на востоке и севере континента, с отставанием в три-четыре сотни лет от Запада, начинают складываться похожие друг на друга и своих предшественников, но всё же очень особые ранние варварские королевства. Процесс этот охватывает большинство славянских земель и, конечно же, Скандинавию. Именно к середине столетия наивысшего размаха достигают набеги дружин викингов на Западную Европу, набеги, становящиеся подлинным стихийным бедствием для прибрежных земель и глубинных территорий вблизи русел европейских рек. Именно в начале 860-х годов известный на Западе вождь викингов Рёрик, прервав свою службу императору франков, уходит с дружиной в Ладогу, где им суждено стать той самой летописной «русью», «rōþs», которая даст имя восточнославянскому государству. Именно в эти годы один из мелких конунгов династии Инглингов, ведшей своё происхождение от Ингви-Фрейра, древнего бога плодородия и соратника Одина, Харальд, примет вызов отказавшей ему невесты и даст обет не мыть, не стричь и не расчёсывать волос, пока не завоюет всю Норвегию. Примерно через десятилетие, уже заслужив прозвище Косматый, он выполнит свой обет и на пиру предстанет таким, каким останется в истории, – Харальдом Прекрасноволосым. Европейский мир бурлит, в нём рождаются новые государства и появляются новые центры силы. Но многое уходит в прошлое…

В первую очередь хотелось бы привлечь внимание читателя к изображению автором обстоятельств повседневной жизни описываемой эпохи. Бергсвейнн Биргиссон отчётливо показывает, какую громадную роль играли в мире раннесредневековых скандинавов родственные связи и генеалогические переплетения, сколь важны были отношения побратимства и приобретённого родства. Архаика и Средневековье – периоды торжества личных связей и отношений, только реально ощущаемая безусловная поддержка «своих» обеспечивает выживание и успех в жизни. Поэтому гипотеза автора об установлении семейного родства норвежских конунгов с вождями племени сихиртя в далёкой Бьярмии, да ещё и в нескольких поколениях, вполне правдоподобна. Безусловно, предубеждения (от внешнего вида восточных финно-угров до опасений «финского колдовства») в скандинавском обществе были, и весьма сильные – вспомнить хотя бы печальную участь конунгов Ванланди и Агни из «Саги об Инглингах», имевших неосторожность жениться на принцессах из финского племени, или не менее печальную историю самого Харальда Прекрасноволосого, околдованного финкой Снефрид. Однако потребность в ресурсах, необходимых для выживания и лидерства в море конкуренции с другими предводителями, безусловно, могла пересилить любые «но». В этом отношении прямые и повторяющиеся матримониальные союзы с народами, которые должны были казаться скандинавам если не инопланетянами, то, во всяком случае, весьма странными, вполне объяснимы и понятны, хотя и воспринимались как экзотика и с некоторым скепсисом.

Вообще самой ценной и интересной в книге является именно эта черта – акцент, который автор делает на экономической составляющей жизни и ресурсной потребности скандинавов как главном побудительном мотиве дальних плаваний и освоения далёких земель. Это действительно так. На смену романтическим представлениям о белокурых бесстрашных грабителях и убийцах, бороздящих моря и наводящих ужас на христианскую Европу, давно пришли более приземлённые, суровые и куда более адекватные образы. Сегодня мы видим в скандинавах эпохи викингов (с конца VIII в. [на самом деле – гораздо раньше] по вторую половину XI в.) не столько пиратов и разбойников, каковыми они, безусловно, не переставали быть, особенно внутри самой Скандинавии, но, в ещё большей степени, – торговцев, организаторов дальних коммерческих коммуникаций и первопроходцев. Предваряя своих испанских, португальских, голландских, английских и французских последователей, скандинавы проникали в весьма отдалённые земли. Ареал их плаваний, не считая Европы и Средиземноморья, охватил всю Северную Атлантику, от побережий Северной Америки до Белого моря, полулегендарного Гандвика скандинавских саг, на берегах которого и лежала загадочная и привлекательная Бьярмия. И руководили ими, безусловно, не только живой интерес и природная любознательность, но в первую очередь интерес к тем товарам, которые могут дать эти земли. Разумеется, было бы ошибкой видеть в этом коммерческий интерес первых капиталистов, как порой пытаются представить. Прибыль от торговли, материализованная в золоте и серебре, отнюдь не становилась капиталом – на полученные с помощью богов и собственной удачи средства нелепо покупать материальные блага. В «Саге об Инглингах» Один прямым текстом говорит – «всех умерших надо сжигать на костре вместе с их имуществом… каждый должен прийти в Вальгаллу с тем добром, которое было с ним на костре, и пользоваться тем, что он сам закопал в землю» (Сага об Инглингах, VIII). Подтверждением этому служат тысячи кладов, найденных в Скандинавии и за её пределами, зарытых викингами как долгосрочный вклад в загробное будущее. Так что за грубым материализмом купца и грабителя, безусловно, маячил чистейший идеализм германского язычества. Впрочем, мы, при наличии великолепного источникового фонда, всё ещё не до конца представляем многие грани этого мировоззрения. Касалось ли всё сказанное только родовитых людей, или всех, ставших участниками походов? Когда окончательно сложился удивительный, противоречивый и странный для верховного божества образ Одина? Каким именно способом следовало умереть, чтобы попасть в число эйнхериев – воинов Одина, пирующих с ним в Вальгалле? Точно ли все остальные, кроме них, попадали в Хель – тот самый Аид с климатом Бергена, как удивительно точно характеризует его Бергсвейнн Биргиссон? Все эти вопросы не имеют пока точного и однозначного ответа и, возможно, никогда его не получат. Но построение автором своей концепции жизнеописания Гейрмунда на основании того, что последний выступал организатором поставок жизненно важных для кораблестроения (ключевой, наряду с металлургией и производством пищи, отрасли северной экономики) ресурсов и материалов, не только не вызывает возражений, но выглядит предельно убедительной. Разумеется, в жизни всё переплетено. Но среди движущих причин есть важные и второстепенные. Вспомним, что скандинавы пересекали океан на великолепных – однозначно, лучших в Европе – судах, которые, однако, были оптимизированы для внутренних морей континента. Обладая потрясающей мореходностью, кнорры и драккары имели относительно низкий борт и очень простое парусное вооружение. Европейцы отправятся спустя полтысячи лет в океан, имея более водоизмещающие каракки и каравеллы, с несколькими мачтами и множеством парусов, и то это будет крайне рискованным мероприятием. Поэтому каждое плавание скандинавов – в Белое море, в Исландию или Винланд – было, без преувеличения, подвигом.

Бергсвейнн Биргиссон погружает читателя в атмосферу современной науки глубоко и правдиво. Описания гавани Авалдснеса основаны на проводившихся в последние десятилетия исследованиях этого интереснейшего поселения – как полагают многие, едва ли не старейшей и однозначно самой крупной в Норвегии усадьбы конунгов начиная с вендельского или меровингского времени (V–VIII вв.). Этот важнейший пункт на морском пути вдоль фьордов оживает в книге, как оживают в ней становища сихиртя на берегу холодного моря, встреча могущественных хёвдингов в пиршественном зале в Ирландии, быт женщин-рабынь в Квеннахолле в Исландии и множество других сцен северной жизни этого удивительного времени. Автор легко играет с топонимикой, искусно связывая близкие сердцу Гейрмунда названия географических объектов в Норвегии и на его новой родине, в Исландии. Вспомним, что главная для исландцев всех времён книга – «Книга о занятии земли», повествующая о первопоселенцах Исландии, – в оригинале называется Landnámabók, от глагола nema, nám – «брать». То есть книга «забирания», «освоения» этой земли в прямом смысле понятия «свой». Понятие присвоения логически смежно с понятием имянаречения. Называя, ты даёшь чему-либо или кому-либо новую жизнь, но одновременно и «осваиваешь» и «присваиваешь» его. Назвать что-либо, наречь именем – древний акт творения, по сути. И перенос знакомых с детства названий здесь вполне закономерен и объясним.