Тщательно подобранные члены команды должны были соответствовать определенному психологическому профилю. Это были люди без семейных связей и особых эмоциональных привязанностей, готовые проводить долгие месяцы вдали от какой бы то ни было цивилизации. В конце концов, экипаж каждого корабля сам становился настоящей семьей со всеми своими плюсами и минусами. Разумеется, не обходилось без конфликтов, хотя в целом они были нечастым явлением. Всех этих людей объединяло одно – истинная страсть к познанию Вселенной.

Флоренс была одержима этой страстью с самого детства. Ее родная планета, расположенная в медиальном квадранте Рукава Ориона, была известна своим невероятным звездным небом, уникальным среди обитаемых миров. Она целыми часами могла наблюдать за скоплениями газов и звездной пыли, колышущимися среди всплесков полярного сияния, благодаря относительной близости планеты от туманности, которая когда-то очень давно была умирающей звездой. Флоренс, сколько себя помнила, всегда задавалась вопросами: что же там, еще дальше, что было до всего и что будет после всего. Поэтому выбор астрономии, а потом галактической картографии в качестве профессии был для нее логичным продолжением непрекращающегося поиска ответов на свои юношеские вопросы.

И вот сейчас, в сорок один год, Флоренс была капитаном картографического исследовательского корабля. Тесного и неудобного, но которому посчастливилось побывать у самого края черной дыры, одной из тех немногих, к которым удалось хоть сколько-то приблизиться за всю историю человечества. После Первого прыжка Красной и ее Веселой Семерки прошло триста пятьдесят лет, но исследователи смогли подобраться не более чем к дюжине черных дыр. Рассчитать прыжок было очень сложно. Длиннейшие расчеты требовались даже для обычных звезд класса G и обитаемых планет, что уж говорить об этих невероятных, невообразимых космических поглотителях всего сущего. Для них требовалось нечто большее, чем расчеты: огромная смелость, вернее даже было бы сказать – безумная.

Во-первых, было крайне сложно определить местоположение черной дыры. В Рукаве Ориона, по крайней мере на том расстоянии, которое было доступно для существующих технологий Прыжка, было очень мало дыр, нанесенных на карту. Да, все знали о тех дырах, которые испускали сверхсильное излучение, или формировали двойные звезды, или, сами по себе будучи невидимыми, сильно искажали орбиты других звезд… Но сверхмассивные черные дыры в центре Галактики находились вне доступа любого космического корабля, каким бы оснащенным он ни был. Ну и само собой разумеется, Стрелец А, чудовищная пропасть в самом сердце Млечного Пути, был недоступен. На то были тысячи причин, а попыток достичь его было совершено уже великое множество.

Многие погибли, совершая эти попытки. Разумеется, никто точно не знал, что с ними произошло. Если космический корабль перестал посылать сигналы и не возвращался в запланированный срок, его считали погибшим. Слишком многое могло пойти не по плану, поэтому никто не заморачивался описанием причин, по которым могла произойти катастрофа. Посылать спасателей было в любом случае бессмысленно. Да и экипажи кораблей, решившихся на экспедицию, прекрасно знали, на что шли и чем рисковали с самого начала.

Официальные экспедиции к черным дырам начались в двадцать третьем веке, и с тех пор в этот опасный путь отправились сто сорок три корабля. Сто тридцать два из них не вернулись. Катастрофический процент неудач, который, однако, не пугал смельчаков, снова и снова совершающих этот рискованный эксперимент. Разумеется, тех, кто добивался успеха, ждали небывалые почести. До сих пор вернуться удалось только одиннадцати кораблям. Имена их экипажей золотыми буквами были вписаны в анналы Федерального флота. Благодаря им человечество получило ценнейшие сведения о двойных черных дырах, о дырах, вращающихся и невращающихся, гигантских и относительно небольших. Эти данные были воистину уникальны для разработки алгоритмов космической навигации и рискованных гиперпрыжков. «Банши» был двенадцатым кораблем, который добился успеха. Разумеется, Федерация еще об этом не знала. Если бы им удалось благополучно вернуться из экспедиции, всех членов команды ждали слава и почести, а также весьма существенная денежная награда.

До сих пор еще никто не смог подобраться ближе к какому-нибудь из этих левиафанов, скрывающихся в звездном океане. Флоренс вдруг вспомнила, как во времена учебы в Академии однажды наткнулась на древние карты Старой Земли. Из тех времен, когда земные океаны были границей известного и неведомого мира. На полях карты были изображены мифологические чудовища, которые, по убеждению моряков, жили в морских глубинах. Иногда они всплывали на поверхность, чтобы утащить на дно попавшиеся им на пути корабли.

Здесь, несомненно, было логово одного из таких чудовищ. Оно пряталось среди радиационных лучей и частиц, разгонявшихся до скорости света в своих тщетных попытках вырваться за Горизонт событий. Это чудище было способно утянуть их корабль на самое дно. Дно, которое находилось в какой-то иной Вселенной, место, из которого не возвращаются, из которого не может вырваться даже свет.

То, что смертельный риск и огромное количество неудач не отвратили человечество от повторных попыток приблизиться к черным дырам, можно было объяснить только одним: стремление людей выйти за пределы постижимого и вероятного.

А что во всей Вселенной ближе всего к понятию пределов? Сингулярность черной дыры – точка в самом ее сердце.

Просматривая голографические записи, сделанные за последние часы, Флоренс тоже задала себе этот вопрос. Почему? Почему я вызвалась добровольцем для участия в этой экспедиции? Зачем я убедила свою команду взяться за эту работу? Последний успешный прыжок в область черной дыры произошел двадцать лет назад. Двойная звездная система голубого супергиганта и черная дыра кружились в смертельном менуэте, который закончился бы поглощением звезды через несколько миллионов лет. Тогда экспедиции удалось добыть данные, необходимые для разработки первых прототипов аккумуляторов излучаемой энергии из Горизонта событий. Теория была неплохой, хотя, разумеется, должно было пройти еще много лет, пока ей можно было бы найти практическое применение. Пока она была в зачаточном состоянии, но открывала большие перспективы. По крайней мере, для экипажа, добывшего необходимые данные: «Матрикандер», энергетическая корпорация номер один в мире, сделала их богатыми. Экспедиция, возможно, не принесла им славы, но принесла большие деньги.

Флоренс не гналась за богатством. Ранг капитана Флота обеспечивал ее всем необходимым. После окончания Академии она могла бы заняться каботажем или поступить на судно, исследующее ресурсы близлежащих планет, она даже могла бы сделать карьеру в Федеральном военном флоте, управляя супероснащенными новейшими кораблями и с годами поднимаясь все выше по карьерной лестнице.

Но Флоренс решила строить свою жизнь по-другому. Туманность Спираль в созвездии Водолея, находящаяся всего лишь в нескольких световых годах от ее родной планеты, всегда освещала ночное небо, которое она наблюдала в детстве. Ее называли Божье Око, она царила над планетой каждую ночь с вечера и до утра. Флоренс только теперь задумалась, не поэтому ли она назвала Х32 Божьим оком. Еще один вездесущий и всевидящий глаз. Те, кто жил на планетах, близких к Спирали, поневоле верили в богов и небесных существ. Люди нуждаются в вере, им необходимо верить во что-то, что возвышалось бы над их обычной жизнью, в тайны и загадки, которые наука не может раскрыть. Это старо как мир.

Флоренс тоже нуждалась в тайнах и загадках, но только в строгих научных рамках. Лишь тогда, по ее мнению, они были достойны поиска решения. Иначе что это за истина, если ее нельзя найти с помощью математических вычислений? Такое мировоззрение не способствовало ее популярности, обычно ее считали холодной и слишком рациональной. Это и было основной причиной ее отшельнического образа жизни, который, впрочем, ее вполне устраивал. Все вокруг были убеждены, что главная страсть Флоренс – это ее работа. Флоренс не особо это заботило. Забавный парадокс заключался в том, что она практически никогда не бывала в одиночестве. На тесном картографическом корабле, где протекала основная часть ее жизни, даже чтобы побыть одному, надо было занимать очередь.

Истинная причина замкнутости Флоренс не имела ничего общего с математикой. Двадцать лет назад произошла авария, которая парализовала не только половину ее лица, но и ее сердце. Флоренс так и не смогла облечь в слова то, что она почувствовала тогда. Это был обычный несчастный случай, один из многих, которые происходят с теми, кто осмеливается связать свою жизнь с космосом. И в этой аварии погиб мужчина, которого она любила. Ей было очень сложно решиться открыть свое сердце этим отношениям. Флоренс долго сомневалась, прежде чем приняла решение. Но она приняла его и была счастлива, очень счастлива. Потом ее любимый погиб, и опустошение, которое пришло вместо счастья, было столь велико, что могло сравниться с той бездной, которая сейчас простиралась перед ее глазами. Флоренс отдала этим отношениям так много, и все оказалось напрасно. Тогда она раз и навсегда решила для себя, что любовь – нерентабельное предприятие. Поэтому Полуживая Флоренс полностью посвятила себя работе и забыла обо всем остальном. По крайней мере, попыталась забыть.

Кто-то постучал костяшками пальцев в дверь ее небольшой каюты.

– Входите! – Флоренс закрыла на экране свой личный дневник. В дверях возник старший помощник.

– Обед готов, капитан. Мы ждем вас.

– Спасибо, Мендес. Чем сегодня шеф нас порадует?

Старпом улыбнулся. Это была обычная шутка среди их команды. Шефом они называли пищевой синтезатор – «Шеф Орландо» – по названию компании-производителя «Орландо Нутрисистемс», поставлявшей свое оборудование на все корабли Федерального флота. Разумеется, руководство закупало только базовые модели, производившие тюбики с пюре или кашами и растворимые таблетки, из которых получалось нечто, похожее на жидкую грязь. Грязь разных цветов и с разными вкусами, полезная и питательная, но надоевшая до тошноты. Первое, что делали астронавты, когда прибывали на какую-нибудь обитаемую планету, бежали насладиться едой. Настоящей, несублимированной едой. На огромных космических кораблях и роскошных круизных суднах и во время полета подавали настоящие продукты, а не полезную гадость в тюбиках. Но на маленьком картографическом судне выбора не было.

– На первое – суфле из лосося, а на второе – фаршированные куропатки. На десерт можно выбрать ореховое мороженое или мандариновый сорбет, – ответил старпом.

Флоренс улыбнулась половиной рта. Блюда действительно так назывались. Сегодня они получат пюре четырех цветов: лососевого, коричневого, бежевого и мандаринового. У программистов, настраивающих пищевой синтезатор, несомненно, было чувство юмора. Однообразие блюд они компенсировали пафосностью названий.

– Пойдемте. Не будем заставлять шефа ждать.

– Есть новости? – спросила Флоренс, снимая контейнер с едой с панели синтезатора.

Она заняла капитанское место во главе стола.

– Да, капитан, – оператор телеметрических систем сержант Ливитт поглощала свое лососевое пюре с таким видом, как будто действительно наслаждалась изысканным блюдом. – Мы смогли определить плотность в секунду частиц из потока с Горизонта. И она достаточно высокая. Не настолько, чтобы аккреционный диск был виден невооруженным взглядом, но вполне достаточно. Там высокий уровень излучения, особенно рентгеновского и гамма.

– Насколько это опасно?

Флоренс погрузила ложку в свою еду и скривилась. Консистенция блюда была как у детского овощного пюре.

– На первый взгляд опасности нет. Хотя, если бы мы прибыли сюда пару тысяч лет назад, увидели бы красивые газовые выбросы с полюсов. Данные говорят о том, что некоторое время назад дыра поглотила звезду-компаньона или блуждающую планету, возможно, это был астероид большого размера.