Я зажмурилась, представив на языке вкус желанных чувств, – и чихнула. Вместо дурманящего аромата в нос ударил резкий и крайне неприятный серный смрад.

Я поморщилась. Должно быть, какой-то низкоранговый тоже почуял доносящийся из подвала запах скорого угощения и пробрался через образовавшуюся брешь в мир смертных. Впрочем, это было ожидаемо. Существовать в человеческом мире вне носителя бесы не могут, а завладеть оболочкой не всем хватает сил. Вот и мечутся, болезные, по всему Хейму в поисках оставленной каким-нибудь высокоранговым лазейки в Шеол, чтобы урвать себе хоть кусочек эфира смертных, чья покореженная вредными привычками и низменными инстинктами жизнь едва тлеет в тщедушном, угасающем с каждой минутой теле. В конкретном случае – в телах, хорошенько проспиртованных и собранных в одном подвале для пущего удобства. Ни дать ни взять готовые консервы для бесов! И последних, судя по запаху, становилось все больше. А значит, мне пора отсюда убираться, пока слетевшиеся на грандиозное пиршество бесы не привлекли внимание того, кому попадаться на глаза разгуливающей без разрешения по Шеолу инферии категорически нельзя.

Вот только по какой-то неведомой причине серное амбре, которое должно было остаться позади, неожиданно последовало за мной.

Ругнувшись, я неуклюже накинула капюшон куртки на голову и, стараясь держаться густых теней, ускорила шаг. И это почти сработало: вонь исчезла, уступив место специфическому горьковато-затхлому запаху тлена, который, увы, тоже был хорошо мне знаком.

Бежать смысла не было. Сжав в кармане руку в кулак, я остановилась, встала на изготовку и, обнажив клыки, тихонько зарычала.

– Тише, фея. Спокойно. – Вкрадчивый шипящий голос прошелся по моему эфиру щиплющим морозом. Я скривилась: фея? Это что еще за ханжеские замашки? – Я тоже рад нашей встрече.

– Тоже? – саркастично фыркнула я, выпрямилась и поморщилась, ощутив, как вялые мышцы оболочки свело судорогой.

Впрочем, доставать кулак с заострившимися когтями из кармана я не спешила. Равно как и оборачиваться. Если очень надо, сам обойдет, не расколется.

– Да ты, смотрю, само радушие, – насмешливо прокомментировал незнакомец, предпочитая шипеть у меня за спиной. – Что, фея, день не задался?

Определенно, раз я угодила в твое поле зрения! Просто случайность или роковое стечение обстоятельств? Для сущи, которая проморгала собственную смерть, утратив душу где-то во мраке проклятий, последний вариант казался наиболее вероятным.

Я поводила носом и, не сдержавшись, снова громко чихнула: так и есть. Цербер! Цепной пес самого Багрового. Высокоранговый предвечный, в чьи обязанности входит надзор за соблюдением предвечными порядка, установленного Древним договором между Шеолом и Хеймом. Что это за договор и за каким бесом он вообще нужен, думается, не знают даже сами церберы. Что, впрочем, им совершенно не мешает надменно разгуливать по обе стороны миров, размахивая незаслуженно дарованными полномочиями перед носом тех, чей взгляд, по их мнению, недостаточно подобострастен.

Я презрительно фыркнула. Они мнят себя Стражами равновесия. А по-моему, так обычные хитропроклятые демоны, отчего-то решившие, что услужливость и поклонение Багровому помогут поскорее стать его Приближенными.

Ну, распятие в помощь, как говорится.

В надежде оставить позади нелепую встречу с ее, судя по голосу, явно ухмыляющейся причиной, я медленно двинулась в сторону проспекта. На самом деле, любая сторона подойдет, лишь бы поскорее да подальше отсюда.

– Ну же, не будь такой грубой, фея…

– Инферия, – огрызнулась я, борясь с острым желанием развернуться к церберу.

Сократить мой статус до подобной унизительной насмешки? Уж кто бы о грубости чирикал! Ух, как мне хотелось запустить парочку смертоносных поморов ему под хвост, чтобы впредь неповадно было. Но ведь он только того и ждет! Этот кусок демонического плевка не сдвинется ни на дюйм и будет доводить меня до тех пор, пока я не сорвусь и не нарушу какой-нибудь очередной Завет, что позволит ему обрести надо мной контроль.

Если уже не нарушила. Не разговора же ради он поднялся в ненавистный ему мир!

От этой мысли я малодушно дернулась, чтобы обернуться и прервать невыносимую агонию тревог, но вовремя сдержалась.

Нет уж, не дождешься! Я порядок воплощения не нарушала, себя не выдавала, жизни без разрешения не лишала. С разрешением, впрочем, тоже. Так что придраться ко мне у цербера точно не получится. Ну а что разгуливаю в эфире смертного – это не запрещено, поскольку в этом мире я оказалась по воле этого самого смертного.

Так что нет у этой бесовской пародии на Багрового ко мне претензий.

Не должно быть.

– Что ж, верно. – Голос цербера вдруг смягчился. Стал глубже и… притягательнее. – Инферия. Ты здесь по чьему-то поручению?

Сразу с рогов зашел, ты смотри! И ему, и мне отлично известно, что инферия в мире смертных имеет право пребывать только под патронажем высокорангового демона. Или же по его поручению.

– Вы правы. – Я постаралась придать своему раздражению немного вежливости, но в итоге получилось пренебрежительное рычание. Вот ведь прицепился, словно соль намоленная. Ни стряхнуть, ни отмахнуться! – Я здесь по поручению моей Покровительницы.

– А твоя Покровительница…

– …предпочитает, чтобы о ней не упоминали всуе, – елейным голоском поведала я, изо всех сил стараясь скрыть презрительные нотки. – А еще она терпеть не может, когда опаздывают к ней на встречу. Так что, если вы не против, я пойду.

Позади вдруг раздалось тихое урчание, и незнакомец, взметнув вокруг тучу пыли и дорожного мусора, предстал наконец передо мной во всей своей церберовской красе.

Быстро окинув собеседника оценивающим взглядом, я закусила губу. Любопытненько. Высокие скулы, гладковыбритое лицо да аккуратно уложенные назад светло-пшеничные волосы придавали ему шарм этакого щеголеватого сноба, а длинное серое пальто с поднятым воротом и черные берцы на толстой массивной подошве завершали облик молодого и упакованного по всем материальным пунктам аристократа. Ну либо вампира, образ которого в подлунном мире в последнее время стал необоснованно популярным.

Я выразительно подняла брови. Ага, то есть род людской и их уклад жизни мы, конечно, ненавидим и презираем, но вот форму для воплощения из имеющегося под рукой ассортимента смертных выберем самую на вид и запах привлекательную и соблазнительную. Охотно верю: показное равнодушие ко всему земному прямо-таки сочится из каждой литой мышцы крепкого широкоплечего тела, сбитого по последнему слову подиумной моды.

С другой стороны, как раз эта форма воплощения в насквозь пропитанном бьюти-рекламой городе-миллионнике будет наименее заметна.

Я усмехнулась краешками губ: что ж, недурно. У этого цербера, по крайней мере, есть вкус. И мозг, которым тот явно умеет пользоваться. А еще эта крайне раздражающая версия мусорщика любит наблюдать, что я запоздало поняла, поймав на себе пристальный взгляд его стальных глаз.

– Как уже говорила, – с трудом сбросив с себя странное вязкое оцепенение, я пожала плечами, – я немного опаздываю. Так что не могли бы вы… – Я попыталась обойти его, но он шагнул в сторону, снова преградив мне путь.

– Эта оболочка совершенно пресная. – Принюхавшись, он кивнул на тело моего взывающего. А затем приблизился. – Это тебе Покровительница поручила? Довольно странный выбор.

И странный вопрос! Особенно учитывая тот факт, что никаким поручением тут даже не пахнет! Моровая урна, да меня бы здесь даже не было, выполняй ты свою работу добросовестно! Это ведь именно ты должен следить за тем, чтобы несанкционированные мемории не летали, точно неупокоенные души, по всему Шеолу!

– Не мне обсуждать поручения Покровительницы, – ответила я, бросив на цербера раздраженный взгляд. – И уж точно не вам ее осуждать!

– Похвальная преданность, – хмыкнул тот, а я тихонько зарычала.

О нет, приятель, это не преданность, а прямое пожелание нюхать воздух вдали от моего личного пространства! А то свалился мне на рога, точно ладан с жертвенника, и никак не отцепишься.

– И все же мне крайне любопытно, – а хотелось бы, чтобы тебе было невыносимо больно, – почему его эфир почти не тронут? Неужели он недостаточно хорош для инферии? – продолжал допытываться цербер, ухудшая мой и без того незадавшийся день.

Ага, исключительно поэтому. А вовсе не потому, что любой эфир для меня подобен токсину.

– Для вас берегла, – буркнула я. – Не хотите попробовать? – и я потрясла узловатой кистью в воздухе, дразня цербера эфиром, словно собаку – безвкусной косточкой.

– Я такое не ем, – с пренебрежением ответил он и одарил меня презрительной насмешкой. – И тебе, фея, не советую. И вообще, есть нужно вкусно и питательно, иначе весь день потом идет бесу под хвост.

Так он все это время издевался?! Да ты… Так, Листа, стоп! Не вздумай!

– Вот даже спорить не стану, – раздраженно брякнула я и многозначительно кивнула на полы его пальто. – Очень надеюсь, что ваш хвост будет последним, во что сегодня вляпался мой эфир, – выпалила я и умолкла, запоздало прикусив бескостное орудие раздора.

Да чтоб тебя, Листа! Неужели тяжело хоть раз обуздать свой змеиный язык? Обозвать самого цербера каким-то там низкоранговым бесом? На такое способны либо Приближенные самого Багрового – демоны, либо отчаянные идиоты. Ну и еще я, выходит.

Как и ожидалось, цербер шутки не оценил: глаза его налились матовой чернотой, а полы пальто затрепетали на несуществующем ветру. Он приблизился ко мне вплотную, опалив колким морозом.

– Тебе стоит следить за тем, что говорит твой очаровательный ротик, фея, – зловеще прошептал он, мазнув по мне надменным взглядом. – А то ведь мой хвост и правда может стать для тебя последним.

Это ведь угроза, так? Должна быть угроза, после таких-то слов. Тогда почему, мор мне в рога, в его голосе вместо зловещего предостережения я слышала снисходительную насмешку? А выражение лица и вовсе какое-то… заинтересованное, что ли? О Багровый, это какой-то неправильный цербер с неправильным лицом! И вот это по-настоящему пугало! Потому что последнее, чего я сейчас хотела, – это стать интересной церберу!

Так, спокойнее, Листа, не надумывай лишнего. Может, у него просто лицо так защемило. Лучше бы, конечно, мозг, но будем работать с тем, что есть.

– Потом с докладами да отчетами перед моей Покровительницей замучаетесь бегать. – Я скрестила руки на груди и вернула ему презрительную ухмылку. – Да еще от проклятий долго отмываться предстоит. Оно вам надо?

Цербер промолчал, многозначительно улыбнувшись. Меня передернуло. Моровая урна, а я ведь только-только перестала беспокоиться о его защемленном лице!

– Вот и я думаю, что не надо, – любезно предложила я нужный мне ответ. – Могу я уйти?

Я шагнула, но цербер снова преградил путь.

– В этом районе явный перекос эфира, – снизошел до ответа цербер, и я удивленно уставилась на него. Да он прямо на лету рога меняет! С такими тяжелее всего. – И было зафиксировано использование Перехода.

Что, так легко? Вот так запросто взял и поделился со мной целью своего визита в обитель метущихся? Какое простодушие! Ой нет, дорогой, ты не можешь быть настолько наивен, чтобы ожидать, что я выдам хоть какую-то реакцию на твои слова.

Я демонстративно приподняла бровь, нацепив на лицо маску искреннего недоумения.

– Ну и? Я здесь при чем?

– Думал, милая инферия желает рассказать о том, что здесь происходит, – мягко заметил он, не сводя с меня выжидающего взгляда.

Единственное, чего сейчас желала милая инферия, так это угостить одного не в меру настырного чистильщика парочкой крепких ядреных поморов. Интересно, а у церберов хорошая защита?

– Вы ошиблись. Милая инферия понятия не имеет, что здесь происходит, – отбрила я. – Разве это не ваша прямая обязанность? Разбирайтесь!