Виттория Флэйм: Проклятие Оффорд-холла

© Флэйм В., Мэтлин Р., 2025

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Главные действующие лица

Джонатан Барлоу, молодой хозяин поместья Оффорд.

Джеймс Уоррэн, суперинтендант полиции Каддингтона.

Уильям Альберт Хаттон, лорд, самый влиятельный человек в Каддингтоне, покровитель сэра Джонатана Барлоу.

Энни Вуд, старшая дочь барона Вуда.

Агнесс Уайлд, подруга мисс Энни Вуд.

Джорджиана Фламел, врач.

Виктория Олдрэд, ассистентка врача.

леди Макабр (настоящее имя – Иоланда Парсен), медиум.

Айна, помощница леди Макабр, африканка.

Второстепенные персонажи

Центральное полицейское управление г. Каддингтон

Констебль Уотсон – полицейский.

Секретарь (женщина).

Старший инспектор Гастингс – пропавший полицейский, занимавшийся делом поместья Оффорд.

Город Каддингтон

Оливер – мальчик-газетчик.

Мальчишка-беспризорник.

Миссис Коррвель – горожанка, распространяющая слухи.

Мистер Джонс – горожанин, упоминаемый в разговоре.

Миссис Бакет и мисс Дилан – жительницы города, обсуждающие туман.

Мистер Гроувз – стряпчий.

Поместье Оффорд

Чарльз Уотстон – дворецкий семьи Барлоу.

Генрих фон Беркенштофф – управляющий поместьем Оффорд.

Элизабет (Лиззи) Смит – горничная в поместье Оффорд.

Нарочный.

Колин Милсен – садовник поместья.

Мистер Стоун – каменщик/рабочий в поместье.

Маргарет Кромсвик – горничная.

Абрахам Барлоу – дедушка Джонатана Барлоу-младшего.

Джонатан Барлоу-старший – отец Джонатана Барлоу-младшего.

Поместье Кодинтон-холл

Себастьян – дворецкий семьи Хаттон.

Эмили – служанка семьи Хаттон.

Мальчики-воспитанники – внуки лорда Хаттона.

Поместье Вуд-чёрч

Милтон – дворецкий семьи Вуд.

Конюх.

Пролог

Молодой мужчина стоял на коленях перед кроватью, прижав ко лбу сцепленные в замок руки, и шептал. В соседней комнате раздавались невнятные голоса, шуршала бумага, словно кто-то просматривал документы. Скрипнуло кресло.

Он зажмурился, но тут же открыл глаза и затравленно оглядел комнату: слабый свет не в силах был разогнать тени, а в углах только больше сгущал их; пламя дрожало, и тьма шевелилась как живая.

Хозяин комнаты побелевшими пальцами стиснул крест и снова принялся шептать, уже не позволяя себе склонить голову. За стеной, в кабинете, кто-то прошел к двери и остановился возле нее, тяжело дыша.

Молящийся зашептал быстрее. Сжатый в пальцах крест впился в кожу. Дыхание превратилось в пар, словно он оказался морозным вечером на улице. Хлопнули створки.

Хозяин комнаты резко обернулся, пытаясь не выпускать из вида ни окна, ни двери и ни на мгновение не прекращать молиться. Чем громче и отчетливее становились звуки, раздающиеся в соседней комнате, тем выше и отчаяннее вторил им голос молящегося.

Он почти задыхался: не позволяя себе сделать глубокий вдох, который мог прервать чтение молитвы, и с ужасом осознавая, что этот момент настанет. В глазах начинало темнеть, грудь сдавило. Он покачнулся, прижавшись к мягкой, но холодной ткани покрывала.

Судорожный глубокий вдох.

Звуки в соседней комнате затихли. Мужчина медленно поднялся, с трудом удерживаясь на онемевших ногах, и пошел к двери. Не дойдя полушага, он замер, прислушиваясь. Тревожное ощущение не покидало; беззвучие казалось насмешкой, затишьем перед новой чередой кошмаров. Дыхание клубилось паром перед лицом испуганного человека. Тело била лихорадочная дрожь.

А затем за спиной раздался странный звук: казалось, кто-то осторожно двигает стеклянный стакан по деревянной столешнице. Мужчина замер, отчаянно жалея, что не взял свечу, и не смея обернуться.

Пересохший язык отказался повторить слова молитвы. Отчетливо слышимый выдох – сознание и комната погрузились во мрак.

– Сэр? – пришел на помощь знакомый голос. Мужчина с трудом открыл глаза.

Первым, что он увидел, был потолок, затем справа замаячил силуэт, постепенно принимающий очертания человека.

– Вам нехорошо, сэр? – Высокий плотный мужчина поднял лампу, чтобы увидеть лицо молодого господина.

– Чарльз, – просипел тот. – Воды.

Дворецкий поднес стакан к губам хозяина и поддержал его голову, пока тот жадно пил.

– Я нашел вас на полу, сэр. Снова.

Сэр Джонатан Барлоу откинулся на подушки и прикрыл глаза: теперь уже он мог себе это позволить – в присутствии верного дворецкого их семьи ничего не угрожало ни одному из ее представителей.

– Я не смел бы навязываться, но случаи вашего недомогания участились, и посему я прошу разрешения послать за врачом, – подчеркнуто вежливо произнес дворецкий Чарльз Уотстон, снова наполняя стакан и поднося хозяину.

Молодой человек поморщился, но причиной тому было не предложение, а звон стекла. С этого все началось: хрустальный бокал разлетелся вдребезги в кабинете, упав со стола, хотя его никто не касался.

– Я приглашу мисс Фламел сам, – согласился молодой господин. – Утром отправлю ей письмо. Я устал, но чувствую себя не так уж плохо.

Дворецкий взглянул на бледные губы хозяина дома.

– Я распорядился подать вам горячий чай и успокоительное, что прописала мисс Фламел, – сообщил он.

– Спасибо, Чарльз. – Мужчина медленно, глубоко вдохнул теплый воздух, наполняющий комнату.

– Лиззи принесет оставшееся после ужина холодное красное мясо и хлеб, – подняв лампу повыше, Чарльз сверился с записями. – Врач утверждает, что вам это полезно, сэр.

– Буду только рад. – Джонатан посмотрел в окно: звездная безоблачная ночь, вдалеке видны огни Каддингтона – кому-то тоже не спится сегодня. Там, должно быть, слышно, как на улице перекликаются констебли, лают собаки или из ближайшего паба раздаются пьяные веселые крики. Такими были ночи в Лондоне. Но уже больше четырех лет он засыпал в жутковатой тишине родового поместья Оффорд, спрятавшегося среди холмов.

– Сэр, могу я предложить больше не обсуждать дела после вечернего чая? – снова заговорил дворецкий.

Джонатан с удивлением взглянул на него.

– Мисс Фламел рекомендовала вам как можно меньше поддаваться волнениям, – пояснил слуга.

– Ах это! – Хозяин дома покачал головой. – Боюсь, это роскошь, которую мы не можем себе позволить, дорогой Чарльз. Исчезновения продолжаются, и скрывать их нет никакой возможности. Даже в нашем небольшом Каддингтоне есть газеты, а у людей есть и глаза, и уши.

В соседней комнате раздался стук.

– Сэр? – послышался девичий голос: Лиззи, милая и добрая девушка, принесла хозяину поздний ужин.

– Оставь на столе и можешь отправляться спать, – приказал дворецкий, по единственному движению брови хозяина дома понимая, как следует поступить.

Горничная, выполнив указание, сделала книксен и вышла.

Дворецкий подождал, чтобы дверь кабинета закрылась, и вышел из спальни за серебряным подносом, уставленным тарелками. Добавив пузырек с лекарством, он опустил свою ношу на прикроватный столик.

– Ночной чай, сэр, – объявил Чарльз без тени улыбки. Он умел поддержать хозяина и при этом сохранить лицо, не превращаясь в придворного шута.

Джонатан вздохнул и потянулся к холодному мясу, но, подумав, поднял бутылочку с успокоительным и маленькую серебряную ложку.

– Я буду в кабинете, сэр. – Дворецкий поклонился и вышел из спальни хозяина, не закрыв дверь, за что хозяин поместья был ему благодарен.

Глава 1
Письмо

суперинтендант Джеймс Уоррэн

центральное полицейское управление г. Каддингтон

сентябрь, 14

1 час 18 минут после полудня

Дверь кабинета приоткрылась, и внутрь заглянул констебль.

– Суперинтендант, разрешите?

– Проходите.

Мужчина скрылся в коридоре, чтобы за ухо втащить мальчишку. Взъерошенного, грязного, с очень пронырливым взглядом – прямо сейчас он, нисколько не стесняясь, осматривал кабинет, так и приглядывая, что бы утащить.

– Вот, значит, – констебль отпустил мальчишку и прикрыл дверь.

Юный правонарушитель, воровато оглянувшись, из-под растрепанного грязного пиджака вынул заляпанное и помятое письмо.

– Ну че я это… че началось все… – промямлил парнишка и тут же затараторил: – Да там придурок какой-то, он шел сюда, а я откуда знал, зачем он сюда идет? Весь такой ва-а-ажный, в темно-синем костюмчике, ни пылинки, на башке котелок новенький, с лентой блестючей, лошадку под уздцы ведет, по сторонам не глядит. А вдруг он суперинтенданта убить хочет! А вот я-то у него и это… – Констебль остановил рассказ воришки, опустив тяжелую руку тому на плечо.

– Обчистил слугу семьи Барлоу, – спокойно пояснил мужчина.

Суперинтендант, хмыкнув и опустив на стол трубку, встал и протянул ладонь мальчишке. Тот вложил в нее письмо и тут же спрятал обе руки в карманы.

Едва пальцы Джеймса коснулись бумаги, как внезапно его охватило странное чувство. Он словно держал в руках папку со старым делом, которое помогло ему занять нынешнюю должность. Этим делом он не гордился, но вспоминал о нем постоянно, заставляя себя взвешивать каждое решение, с особой дотошностью собирать улики и принимать во внимание все факты, какими бы странными или незначительными они ни казались.

Несколько секунд суперинтендант хмурился, а затем, подавляя странное чувство, поднимающееся из груди к горлу, быстро ощупал конверт, действительно предназначавшийся суперинтенданту Джеймсу Уоррэну, – грубый, шершавый, с совершенно тонким листком бумаги внутри – скорее всего, информации там очень мало. А если учитывать отправителя, то самое большее, на что мог надеяться господин суперинтендант, – дата и время. Конверт оказался вскрыт, печать с гербом в виде маленькой сойки надломлена. Джеймс кинул взгляд на мальчишку, тот потупил глаза – сомнений не осталось: именно он сломал печать (под ноготь забился кусочек сургуча), надеясь, скорее всего, обнаружить в качестве содержимого пару банкнот, а никак не обычный лист бумаги. Конверт отдавал сыростью и грязью, и немного жиром – такой используют для выпечки, видимо шустрые ручки мальца что-то прихватили в пекарне в квартале от полицейского управления. От листа, скрытого в конверте, исходил удушливый запах лекарства, в котором суперинтендант почти сразу распознал болеутоляющее. Неровные, со скачущими буквами, написанные в явной спешке строчки очень коротко и по-деловому передавали просьбу нынешнего хозяина поместья Оффорд разобраться с исчезновениями (о них Джеймс был более чем наслышан). Отрицать и бездействовать дальше не было смысла – люди на самом деле исчезают, скрывать это более невозможно – и сэр Джонатан Барлоу решился обратиться к представителю закона. В коротком послании нынешний хозяин поместья просил суперинтенданта Джеймса Уоррэна прибыть в Оффорд как можно скорее, приложив все усилия, чтобы не навредить и без того спорной репутации гостевого дома.

Читая, он подошел к окну и теперь поднял бумагу, чтобы рассмотреть лист в свете неяркого уже сентябрьского солнца. Между отпечатков ловких пальчиков беспризорника затерялись следы рук автора послания: бумагу прижимали ладонью, пока писали, не подложив ничего под низ. Не успевшие до конца высохнуть чернила сообщили еще одну важную деталь – послание было составлено меньше часа назад.

Суперинтендант свернул письмо, убрал его в карман костюма. Терпеливо ожидающий констебль периодически дергал мальчишку, когда вороватый взгляд того подмечал что-то особо ценное в кабинете.

– Еще раз попадешься… – заканчивать суперинтендант не стал, красноречиво обозначив все строгим взглядом.

– А че, уже ниче не полагается? – Осмелевший мальчуган потер тыльной стороной ладони нос. – Письмо же вам.