– А где фотограф? – внезапно охрип мой голос.

– Его не будет, – дотронулся он теперь до моих губ и провел по их контуру подушечкой большого пальца.

– Я хочу уйти, – напугало меня то, что разглядела в его глазах. Сейчас, так близко, я видела их цвет – синие, наполненные чем-то глубоким и черным. Настолько черным, что волоски на моей коже встали дыбом.

– Ты останешься здесь, – принялся он теперь играться моими волосами.

– В контракте написано, я могу оставаться по желанию, – сдавило грудь тревогой, перераставшей в панику.

– По моему желанию, Нина, – не переставал трогать он меня. – И я желаю, чтобы ты осталась.

Я отчетливо понимаю, что он собирается сделать, и почти кричу:

– Хэл сказал, интимная близость по желанию.

– Нина, – засмеялся Уоллер. – Хэл все правильно сказал. Просто если бы ты была внимательнее, то заметила бы, в контракте не указано – по чьему желанию. По моему желанию, дурочка.

В последней отчаянной попытке вырваться, я толкнула его в грудь, но с тем же успехом можно было пытаться сдвинуть кирпичную стену.

Я попятилась, кожей чувствуя, как в воздухе сгущается концентрация агрессии.

– Мне так нравится твой русский акцент, Нина, – мягкой хваткой сжал он мое горло. Странно, но в этой грубости была и некая ласка, будто он не хотел делать мне больно, но ему приходится.

Уоллер толкнул меня, не слишком сильно, но я упала. Когда мой затылок коснулся пола, я успела подумать с горечью о своих прежних желаниях. Много лет назад папа нанял на работу Тимура Перегудова. Шестнадцатилетняя я считала его самым красивым парнем в мире, влюбилась и унижалась, таскаясь за ним по нашему просторному московскому дому. Хорошая девочка мечтала о плохом. Тимур определенно был плохим, криминальным типом. Нельзя было влюбляться в него и думать о нем спустя годы, тогда, возможно, наши пути с Марком Уоллером никогда бы и не пересеклись.

ГЛАВА 4. МАРК

– Ванна справа по коридору, – отпустил девочку после того, как удовлетворенное тело расслабилось, посылая в мозг импульсы чистого удовольствия.

Оставив ее на полу посреди холла, я поднялся в душевую на втором этаже. Бросил свою одежду в бак для грязного белья и до упора открыл краники, так, чтобы из душевой лейки посильнее хлестало по плечам и спине.

Закрыл глаза, позволяя тяжелым водяным струям молотить мою вспотевшую кожу. «Темное эхо», как мы его называли, выплеснулось и затаилось до следующего приступа.

Хэл привез Нину очень вовремя, хотя по-другому и быть не могло, наступление приступа можно было просчитать заранее и едва ли не до минуты.

Нина…

Она была такой трогательной в незабудковом сарафане. И эти ее длинные сережки…

Я ведь специально молотил боксерскую грушу перед ее появлением, надеялся, это хотя бы немного смягчит мою агрессию. Но нет, девчонке досталось по полной.

Перед внутренним взором растерянное лицо, вскрик, когда толкнул ее. Отчаянное сопротивление, когда рвал голубой сарафан. Треск разрываемой ткани звучал также громко, как и ее крик. Кружево бюстгальтера натянулась, я и его разорвал.

Ее теплое дыхание с привкусом малинки до сих пор ощущается на моих губах. Видимо, малиной пахнет помада, которую я слизал, целуя мягкие губы. Правда то, как жадно я впивался в ее рот, трудно назвать поцелуем. Нина меня укусила, я чувствовал на языке привкус крови, что лишь сильнее завело меня. Голова плыла, а тормоза посрывало сопротивление девушки и ее нежный запах.

Большинству из нас было наплевать. Мы заплатили свою цену за успех, а отдуваться приходилось девчонкам. Мой лучший друг Кенни бросил свою девушку, с которой вместе рос в приюте, он до сих пор сохнет по ней, но не может допустить, чтобы она стала девочкой для битья.

Всего одна встреча с Ниной, и я тоже больше не хочу делать ей больно. Только вот парадокс заключается в том, что я теперь не хочу никакую другую девочку в принципе, кроме Нины. Она оказалась девственницей, и по этому поводу у меня много вопросов к Хэлу и Джермейну.

– Как, черт возьми, ты попала в первый ряд дурацкого шоу?! – бью кулаком о стену, выламывая кусок кафеля.

На костяшках пальцев выступает кровь. Плевать. Я не понимаю. Все девушки обычно проходят тщательный отбор. Это всегда опытные красотки с багажом отношений за плечами, часто токсичных. Не подозревая, они подвергаются предварительным психологическим тестам, все они более-менее всегда готовы к тому, с чем им придется столкнуться. Нина не была готова. И у Нины никого не было до меня.

Внезапно мне так сильно захотелось увидеть ее, обнять, попытаться хоть как-то исправить то, что сотворил с ней.

Я быстро обтерся махровым полотенцем, нанес на поврежденную руку ранозаживляющую мазь, тюбик которой всегда лежит в шкафчике под раковиной, натянул на себя боксеры, джинсы и чистую белую футболку.

Думал, она все еще принимает душ, но на миг застыл на витой лестнице, когда увидел ее по-прежнему лежащей в холле. На полу. Там, где я ее оставил.

Алебастровая кожа, разметавшиеся волосы, разорванный сарафан, лужица крови, впитавшаяся в паркетную доску.

– Нина?

– Нина!

Я побежал, перепрыгивая через ступеньки.

– Нина, – опустился на колени перед ней, страшась, что не услышу стука сердца.

Узел в животе немного ослаб, когда под моими пальцами на ее тонком запястье забился слабый пульс. Длинные ресницы девушки слегка подрагивали.

Мой телефон валялся на тумбе возле окна.

– Хэл, – быстрой клавишей набрал Мэлоума. – У меня тут плохи дела. Везу девушку в клинику.

– Понял. Еду, – первым отсоединился он.

Я мог бы остаться дома и подождать, когда Нина очнется, но меня напугал слишком долгий обморок и обилие крови на внутренней стороне ее бедер.

Подогнал джип с широким задним сиденьем к самому крыльцу, завернул Нину в тонкое покрывало и перенес девушку в машину. Такая легкая… Баскетбольный мяч тяжелее, когда с лету врезается в грудь.

Я повез ее не в медцентр клуба в самом Орландо, а в небольшую частную клинику в пригороде, где улаживались деликатные случаи. По слухам, там латали даже парней из мафиози.

В машине она очнулась. Я поймал ее взгляд в салонном зеркале, и меня обожгло чужой ненавистью. Ей удалось ранить меня одним своим взглядом.

– Тебе больно? – не придумал ничего лучшего, чтобы спросить.

Она не ответила, закрыла глаза и подтянула покрывало к самому подбородку. Ну, хотя бы очухалась.

Припарковавшись у клиники, не позволил ей самостоятельно сползти с сиденья, взял на руки. Она стиснула зубы, когда я дотронулся до нее.

Внутри сверкающего хромом здания поджидал Хэл. Он беседовал с тучной женщиной в белом халате.

Нину у меня забрал один из санитаров, устроил девушку на каталке и повез вглубь по коридору.

– Ждите, – коротко обронила женщина-врач, оставив нас вдвоем с Мэлоумом.

– Хэл! – тут же накинулся на него. – Откуда взялась эта девчонка? Она девственница. Была, – добавил с горечью. Подозреваю, не такого первого раза обычно ожидает любая девушка.

– Марк, – недоуменно моргнул Хэл. – Я не знал. Ты ведь в курсе, я не занимаюсь отбором. Моя задача улаживать юридические и щекотливые вопросы. Девушек всегда подбирает Джермейн. Где он их берет, понятия не имею.

Я поверил ему. Каждый выполняет свою работу, Хэл не отвечал за подбор подходящих кандидаток.

Позвонил Джексону. Я собирался немедленно во всем разобраться.

– Уоллер, у тебя выходной. Неужели успел соскучиться? – не пришлось ждать, когда Джексон ответит на мой звонок, он взял трубку после первого гудка.

– Джермейн, как Нина Литвинова оказалась среди шлюх? – спросил напрямую и без церемоний.

– А что, есть какие-то проблемы? – после небольшой паузы поинтересовался Джексон. Эта пауза свидетельствовала о том, что он точно чего-то знает.

– Просто ответь.

– Ладно, – вздохнул тренер. – Такое первый раз случилось. Обычно я работаю с проверенными агентами по подбору сопровождения и лично проверяю результаты скрытых тестов. Но на Нину указал Чет. Сказал, девушку должен обязательно кто-нибудь выбрать. Дал указание, если ее не выберут, я должен сам навязать ее любому из вас. Но она понравилась тебе и Аризоне, так что мне не пришлось вмешиваться. Спроси сам у Чета, зачем ему это нужно было.

– Спрошу, – попрощался с Джексоном.

Интересно… Выходит, Нину подставил Чет Вайс, директор «Rabid dragons». Чет сейчас в отъезде, звонить ему бесполезно, но я уже догадывался, в чем дело. Правду теперь и без него узнаю.

Убирая телефон в карман джинсов, заметил, как в тот кабинет, куда увезли Нину, заходит еще один человек в белом халате. Мужчина. По позвоночнику пробежала волна тревоги. Я принялся нервно расхаживать взад-вперед и ходил так до тех пор, пока в коридоре не появилась женщина-врач.

– У девушки был незащищенный секс, – с интересом поглядывая на меня, произнесла докторша. – Я выписала противозачаточные, – протянула она мне рецепт.

– Спасибо, – забрал у нее бланк с печатью, только сейчас соображая, что я сам впервые занимался незащищенным сексом. Мне совсем крышу снесло от этой русской девчонки. – Что с девушкой? – задал вопрос грубее, чем следовало.

– Разрывов нет. Внутренние гематомы я обработала. Заживут быстро, – не успел я выдохнуть, как она добавила: – Но с ней сейчас работает невролог, выясняет, почему она молчит.

– Что? – одновременно произнесли мы с Хэлом.

– Девушка не говорит, – пожала плечами врач. – Ни слова. Немая она.

– Черт, Марк, – Хэл взволнованно провел пятерней по светлым волосам, когда женщина отошла от нас. – Мы можем расторгнуть с ней контракт, раз она такая проблемная. Заплатим девчонке моральную компенсацию, а для тебя подберем другую девушку.

– Мне не нужна другая, – уже принял я решение. – Нина останется и будет постоянно жить в моем доме.

– Оливию ты не хотел видеть в своем доме, – заметил Хэл.

Я не ответил ему. Не сказал, что Нина задевает меня за живое, и если она из-за меня потеряла голос, то мне это и исправлять.

– А знаешь, – появилась улыбка на губах Хэла. – Это даже неплохо. Для твоего имиджа и вообще клуба. Публике нравится такое – известный спортсмен трогательно ухаживает за немой девушкой.

– Пошел ты, – не мог злиться я на Мэлоума, он всегда думал прежде всего о делах клуба, о том, как та или иная ситуация скажется на «Бешеных драконах».

Спустя некоторое время к нам вышел невролог.

– Потеря голоса от пережитого потрясения. Так бывает. Прогнозы восстановления речи относительны. Месяц-два, год, несколько лет, никогда. Советую показать девушку узкопрофильным специалистам – лор, логопед-афазиолог, нейропсихолог. И выучить язык жестов.

Я слушал его, а смотрел на Нину. Без посторонней помощи она покинула кабинет, где ее обследовали. Вместо разорванного сарафана на нее кто-то надел белый халат. Я сглотнул. Халат на ней или она в халате будили яркие фантазии.

Завидев меня с Хэлом, Нина растерялась, видимо, не знала, что ей делать дальше.

– Идем, – указал девушке глазами на входную дверь.

Она послушалась, но когда поравнялась со мной, специально толкнула меня локтем.

За моей спиной послышался смешок Хэла. Да, я уж понял, что просто не будет.

В машине Нина собиралась залезть на заднее сиденье, но я поднял ее и усадил вперед, сам пристегнул ремень безопасности, так как она, похоже, этого делать не собиралась. Она ушла в себя, вообще не реагировала ни на мои действия, ни на мои слова. Несколько оживилась, когда через полчаса пути я припарковал джип у жилого комплекса, где она жила. Адрес дал мне Хэл.

Пришлось разочаровать ее.

– Будешь жить у меня. Сюда мы заехали за твоими вещами.

Ответом мне стал гневный взгляд. Но лучше уж эмоции, чем то, что она вновь замкнулась и начала двигаться словно робот.