Квартирный замок я открыл отмычкой, позабавившись ошарашенной мордашкой Нины. Если б она только знала о моем прошлом…

– У тебя двадцать минут собрать все необходимое, – решил обозначить время, иначе она назло мне застрянет тут до заката.

Квартира была двухкомнатной. Хорошо меблированной. Современная кухня с достаточным количеством техники и посудомойкой. Я заглянул в санузел. Сантехника не новая, но добротная. Стиральная машинка с дополнительными опциями. Девушка явно не бедствовала.

Все это наводило на определенные размышления. Кто ее родители? Кто арендует простой студентке не самое дешевое жилье? А может, квартира и вовсе в собственности?

Сумочка Нины осталась в моем доме, я собирался изъять у нее телефон и хорошенько в нем покопаться, как и в ноутбуке, который она упаковывала сейчас в чехол с ручкой.

Напоследок остались учебники, которые она складывала в коробку из-под обуви.

– Нина, я договорюсь о дистанционном обучении для тебя. И Хэл уже занялся поиском специалиста по обучению языку жестов, я выучу его вместе с тобой.

Она всучила мне коробку, нарочно ткнув меня ею в грудь. Я был окончательно сражен. Испуганная, растерянная, робкая девочка? Или сильный боец, который еще не раз удивит меня? Я готов был узнать все стороны ее личности. Я хотел узнать ее.

ГЛАВА 5. НИНА

В груди клокочет яростью, горло душит гневом, мозг кипит, и даже моя кожа пропиталась ненавистью. И при этом я ничего не могла сделать! Сказать ничего не могла! Выплюнуть изо рта таких отборных русских ругательств, каких этот спортсмен с бугрящимися венами и литыми мышцами в жизни не слышал.

Что за реакции моего организма на сильные потрясения? Первый раз волосы, теперь вот голос… Это ужасно – не говорить. Я не могу вытолкать из себя ни слова. С другой стороны, может, это подарок свыше? Своеобразная защита от чудовища?

Какая ирония судьбы, убежала от одних чудовищ, чтобы попасть в лапы к другим. Сомнений нет, Джермейн Джексон и Хэл Мэлоум прекрасно обо всем знали, когда подсовывали мне контракт. Меня сознательно отдали монстру, и теперь я личная шлюха больного на голову спортсмена. И почему я раньше ни с кем не переспала? Было бы не так обидно за себя. Наверное.

Уоллер вновь привозит меня на ранчо. Мой взгляд невольно падает на паркет, туда, где баскетболист буквально набросился на меня и не отпускал из своей хватки битый час. Напоминаний не осталось, кровавое пятно уже выведено сильнодействующими средствами для уборки. Кто-то успел вымыть пол и уничтожить следы насилия.

– Прости, – вдруг произносит он, заметив, куда я смотрю.

Прости!? – мысленно кричу я. Да он сам себя слышит?

– Можешь осмотреть пока дом, – продолжает говорить Марк. – А я отнесу твои вещи в нашу комнату и распоряжусь об ужине.

Нашу комнату?! – дыбом встают мельчайшие волоски на руках. Только сейчас осознаю, что на мне надет медицинский халат, который дала женщина-врач из клиники. Халат довольно-таки короткий, и Уоллер смотрит на мои голые ноги. Я спешу убраться из поля его зрения.

Брожу по особняку, без особого интереса заглядывая во все помещения подряд. Дом – квинтэссенция комфорта и уюта, но я не представляю, возможно ли вообще чувствовать себя здесь уютно в присутствии хозяина.

Ненависть все еще обжигает мои внутренности кислотой. Вспоминаю, что нарыла об Уоллере в сети перед тем, как готовилась к встрече с ним. Как глупо тогда замирало мое сердце. Боже… И о чем я только думала? О сказке? О том, что мне повезло? Я знаю, о чем, вернее, о ком думала. О Тимуре. Тимуру не было дела до меня, его безразличие растоптало мою первую влюбленность и фантазии, а его смерть навсегда оставила недосказанность и вопрос. Казалось, Марк Уоллер ответит на все мои вопросы. Интересно, что сделал бы папа, узнай, как известный баскетболист обошелся с его дочкой? Он бы его точно уничтожил. Но папы больше нет…

Я заплакала. Уселась прямо на пол в каком-то коридоре на втором этаже этого большого дома и заплакала, обхватив голову руками и прижавшись подбородком к коленкам.

– Не плачь, – уже через минуту сидел передо мной на корточках Марк Уоллер.

Я разрыдалась еще горше. Тогда он сел со мной рядом, обнял за плечи и притянул мою голову к своей груди.

У меня не было сил отстраниться, потому заливала слезами его футболку, пока он гладил меня по спине.

– Идем кушать, – через какое-то время сказал он. – Фелисити уже накрыла на стол.

Фелисити? Значит, в особняке все-таки живет кто-то помимо Марка? Я не могла спросить, но он сам пояснил:

– Комнаты обслуги в отдельном здании. Сюда они заходят только в заранее оговоренные со мной часы или, когда позову. Некоторые живут на ранчо постоянно, но не все.

Марк полез в карман своих темно-синих джинсов и достал телефон. Не мой. Это был совсем новый аппарат.

– Держи, – вложил он смартфон в мои ладони. – Я завел в список контактов все номера, которые тебе могут понадобиться. Номер Фелисити тоже есть, ты можешь писать ей, если тебе что-то потребуется – уборка, обед, любые бытовые мелочи.

Я убрала телефон в карман халата и поднялась с пола. Мне нужно попасть в ванную комнату. Где-то я ее видела. И даже не одну.

– Вторая дверь слева, – подсказал Марк.

При желании в уборной можно было бы затеряться, такая просторная. Смотрюсь в сверкающее чистотой зеркало. Лицо припухло от слез, покрылось некрасивыми розовыми пятнами. Мне все равно, как я выгляжу. Кривлюсь на желтеющие синяки возле ключиц, следы от мужских пальцев. Такие же оставлены на бедрах и животе. Интересно, с Оливией он также обращался? С ней тоже был заключен контракт на год? Почему его не продлили? На всех фотографиях модель выглядела счастливой и смотрела на Уоллера взглядом полным страсти.

В клинике меня отводили в душевую, так что следы крови и спермы я с себя уже смыла. Сейчас умываю ледяной водой лишь лицо, и когда снимаю с крючка полотенце, в дверном проеме появляется крупная фигура Марка. Боится, что чего-нибудь сотворю с собой? Ну нет… Я этого не сделаю, хотя бы ради Лаврентия. Да и вообще не сделаю, жизнь била меня и посильнее, ничего… выстояла.

– Все в порядке? – задает он глупый вопрос.

Отрицательно мотаю головой. Как у меня может быть все в порядке?

– Нина, я не всегда бываю чудовищем.

Вот как… Не всегда. И что это значит для меня? Я старалась не глазеть на Уоллера, но все равно не могла не заметить, как он смотрит на меня. Бережно. Чудовище насытилось и теперь бережет свою добычу до следующего раза?

Я не хотела его слушать, потому открутила крышечку от тюбика с зубной пастой и выдавила белую субстанцию на зеркало, написав – «Кушать».

Марк рассмеялся, освобождая мне проход.

Ужин был накрыт на открытой летней веранде. Мои волосы сразу прилипли к шее, настолько было жарко, несмотря на поздний вечерний час.

Все блюда стояли, прикрытые одинаковыми крышками. Я села сбоку от парня, чтобы видеть лошадей, выглядывающих из своих стойл, и принялась накладывать на белую тарелку с золотым ободком все подряд. А потом просто стала есть.

Уоллер наблюдал за мной, так долго, что мой пульс участился под тяжестью его взгляда.

– Ты хорошо кушаешь, – произнес он довольно, когда я умяла вторую порцию шницеля с овощами, порезанными кубиками. Сам он ел гратен, от румяной корочки которого исходил умопомрачительный аромат. Похоже, ближайший год я буду прекрасно питаться.

Со злорадным удовлетворением я открутила крышку у банки с томатным соусом. В глазах Уоллера отразилось понимание, он догадался, что последует дальше, но не остановил меня.

«И много», – вывела красным кетчупом по бежевой скатерти.

– Нина…, – усмехнулся Марк. – Если думаешь напугать меня большими расходами на еду, то не трать время. У меня много денег. Кстати, – наполнил он два бокала яблочным соком. – В твоем телефоне установлен мобильный банк с цифровой картой. Я ее буду периодически пополнять. Можешь покупать все, что тебе нужно. На ранчо приезжают курьеры, но в дом их не пускают, все покупки передаются с охраной.

«Деньги на карте – моя оплата?» – на этот раз написала на скатерти горчицей.

– Нет. Это моя личная карта. Сумму, прописанную в контракте, ты получишь в день окончания обязательств.

Я помнила условия сделки, там так и говорилось об оплате, а вот о том, что еще смогу пользоваться и дополнительной картой – точно ничего не было сказано.

Он уже поел, а я все тянула время, медленно жуя шоколадное пирожное. Он никуда не уходил, размышлял о чем-то.

– Идем в дом, – встал Марк из-за стола, когда моя тарелка опустела.

Я вжалась в спинку плетеного кресла, чувствуя, что начинаю дрожать. Тогда он навис надо мной и с легкостью, какая может быть свойственна только очень сильным мужчинам, поднял меня на руки и прижал к своему торсу так, что я не могла пошевелиться.

В отличие от других помещений в доме, в спальне, куда он меня принес, царил легкий беспорядок. Брошенные на спинку кресла вещи, незаправленная постель, отошедший от стены уголок постера, с которого на мир взглядами победителей смотрели Уоллер и Сондерс. На плакате их запечатлели в спортивных майках баскетбольного клуба.

Видимо, он не разрешал обслуге трогать его личные вещи. Хотя… в доме ведь все его. Я увидела ручку и блокнот на тумбе возле широкой кровати и, когда он поставил меня на ноги, без особой веры в успех, написала: «Можно мне спать в другой комнате?»

Ответ стал для меня неожиданностью.

– Можно, – взял он мои сумки и отнес их в комнату напротив.

Мое тело перестало трястись нервной дрожью, дыхание выровнялось.

Я закрыла дверь. Жаль, что на ней нет замка. Огляделась. Минималистский интерьер. Все оттенки бежевого и охры. Во всю стену художественное панно с абстрактным рисунком. Огромное окно с видом на бассейн. Бассейн я увидела только сейчас.

День был слишком долгим для меня и слишком ужасным, хотелось провалиться в сон и забыть обо всем до утра. Как можно быстрее переоделась в пижаму и легла. От постельного белья приятно пахло свежестью. Невольно вспомнился наш московский дом, где белье пахло точно также.

Как ни пыталась, уснуть не получалось. За окном уже давно сгустился сумрак, а я все стискивала зубы в немом отчаянье от постигшей меня участи. А потом пришел Марк, отогнул край одеяла и улегся рядом со мной.

– Не бойся, – ласково провел он ладонью по моему позвоночнику. Сквозь ткань хлопковой рубашки я ощущала тепло от его прикосновения. – Спи, Нина, – чуть сжал он резинку моих пижамных шорт.

Словно подчиняясь его приказам, мои глаза послушно закрылись, и я, наконец, уснула.

Утром Марка не было в комнате. Неужели мне почудилось? Я перекатилась на левый бок. Вторая подушка примята, да и запах Уоллера, въевшийся мне под кожу, слишком ощутим.

Может, он свалил на тренировку или еще куда подальше? – свесила ноги с кровати и попробовала произнести что-нибудь вслух. По-прежнему, ни звука. Врач сказал, голос должен вернуться, но надо заниматься с логопедом, чтобы шансов на восстановление было больше.

Из раскрытой сумки достала коричневые бриджи и широкую кофейную футболку с принтом рыжего котенка. Не сразу нашла санузел. Затем, не причесываясь и наплевав на макияж, спустилась на первый этаж. Помнится, там был кухонный островок. Как я поняла, большая кухня располагалась в пристройке здания, где проживала обслуга. В самом особняке на кухне вряд ли готовили. Но главное, тут был холодильник, к которому я и направилась.

Первым делом, меня приманил пакет молока. Я с детских лет пью по утрам молоко. Достав пакет, огляделась в поисках кружки. Ничего не обнаружив, открыла дверцу навесного шкафчика и с раздражением уставилась на пустую нижнюю полку. Все чашки, перевернутые горлышком вниз, стояли на верхней полке. Со вздохом поднялась на цыпочки в тщетной попытке дотянуться до ручки какой-нибудь из них.