Однако страдать пришлось совершенно по другому поводу.

Во время обычной операции по прерыванию беременности умерла молодая женщина.

Умерла от обильного кровотечения, которое не смогли остановить.

Умерла прямо на операционном столе.

Через два часа после происшествия Настя уже знала, что обвиняют в случившемся ее.

Из кабинета главного врача она вышла отстраненной от работы до окончания служебного расследования.

Некоторое время Настя просто сидела у окна в коридоре, безлюдном в этот час, тупо глядя на веселенькие июньские березки за окном.

И что теперь делать?

Она настолько отвыкла возвращаться домой посреди рабочего дня, что решила туда не ходить.

А куда? Шататься по Питеру? Можно, конечно, но вряд ли поможет. На ходу тяжелые думы завладеют ее сознанием настолько, что потом не отвяжешься.

В кафе зайти? Глядеть на мамаш с детками, поглощающих молочные коктейли, и студентов, прогуливающих занятия за картошкой фри и бургерами с сыром и почему-то с курицей?

Ну а куда?

Она прошла пару кварталов по Загородному проспекту и вдруг увидела вывеску – «Полный бокальчик». Название показалось ей смешным, и, подумав мгновение, Настя смело спустилась по крутым ступенькам.

В заведении, несмотря на неподходящий для возлияний час, было полно народу. Точнее – мужиков. В полутьме всех не разглядеть, но не менее пятнадцати.

Смелость ее испарилась в мгновение ока, но ретироваться было как-то неловко, к тому же на нее никто из присутствующих не обратил внимания, поэтому Настя подошла к стойке и заказала сухой мартини. Она не слишком любила этот напиток, но он показался ей подходящим для заведения. Тут, наверное, все пьют мартини или виски с содовой.

Ничем не показав удивления, бармен налил и поинтересовался, добавлять ли лед и будет ли она чем-нибудь закусывать вермут.

Настя не была уверена даже в мартини, а уж закусывать… Вряд ли в горло что-то полезет.

– Палочки морковные есть? – наудачу спросила она.

Бармен посмотрел на нее оценивающе.

– Лучше сок возьмите. Вермут в миксах – классика жанра. Не так пьянеешь. Рекомендую апельсиновый.

– Не надо ни сока, ни льда. Дайте чистый.

Бармен поставил перед ней «мартинку» с оливкой на шпажке.

Как ни странно, вермут зашел на ура. Настя заказала еще и почувствовала, что жизнь начинает налаживаться.

После третьей порции разыгрался нешуточный аппетит, и Настя попросила поесть. Через пару минут перед ней стояла тарелка тостов с пастой из авокадо и канапе с овощами.

– А мясо есть? – с сомнением глядя на крошечные канапе и тосты, поинтересовалась Настя.

– Конечно. Это для разгона просто. Сейчас на кухне скажу, чтоб приготовили.

Настя собралась было допить остатки, но тут рядом с ней на высокий стул приземлился кто-то, мерзко пахнущий перегаром.

Скосив глаза, Настя увидела небритую щеку и длинные, как у музыканта, пальцы, которыми мужик ее подпирал.

– Чего пьешь? – заглянув в ее бокал, спросил мужик и поморщился. – Гадость какая.

Повернувшись, Настя – как ей показалось – смело и с прищуром взглянула на непрошеного собеседника.

Лет на пять-шесть моложе ее. Тридцать с хвостиком примерно. На опустившегося алкоголика не похож, скорее на загулявшего не ко времени раздолбая. Одежда довольно приличная, хотя кто сейчас разберет: все без разбору носят джинсы и футболки.

Раздолбай тем временем отлепил руку от лица и окинул ее пьяным взором с претензией на проницательность. Видимо, то, что увидел, ему понравилось – знакомство он решил продолжить.

– Тебя как зовут?

Ответить или послать на три буквы?

– Анастасия Романовна, – сказала Настя, сразу решив прочертить между ними красную линию шириной с Босфор.

– Ну и чего мы тут?

– Где?

Мужик неопределенно повел рукой, с удивлением посмотрел вокруг и снова уставился на нее.

– Как ты сказала, тебя зовут? Вероника Степановна?

– Анастасия Романовна.

– Надо же. Почти угадал. Меня, кстати, Артур. А фамилия… А фамилия моя тебе зачем?

– Ни за чем, – согласилась Настя и оглянулась в поисках путей отступления.

Как назло, выход загораживала группа мужиков, собирающихся, видимо, на улицу покурить.

– Деру хочешь дать? – догадался собеседник.

Надо же, пьяный, а соображает.

– Честно говоря, хочу, – решила не церемониться Настя.

– Понимаю, – мотнул головой собеседник, – но одну я тебя отпустить не могу.

Настя вдруг разозлилась.

– Это с какой же стати?

– Ты не смотри, что тут все смирные. Они же все срисовали: и сережки с бриллиантиками, и сумочку. А в ней наверняка денежки водятся и мобила дорогая.

Настя насторожилась.

Сережки в самом деле были с бриллиантами, но маленькие, к тому же пусеты, которые в народе называют «гвоздиками» – не с желтым, а белым золотом, которое со стороны вполне сходило за серебро. К тому же их практически не было видно из-за волос.

Как он сумел разглядеть? А про сумку? Та вообще стоит на полу у ног!

Если бы все это она услышала вчера, умерла бы со страху. Но сегодня ее жизнь стала другой.

С минуту Настя молча смотрела на своего собеседника, – он на нее не глядел, цедил свое виски, – а потом спросила:

– Ты маньяк, а я твоя жертва?

Вернувшийся бармен оценил диспозицию и предложил гостям перейти за столик. Официант готов принести горячее.

Ее собеседник встрепенулся, встал, чуть не свалившись со стула, и потащил Настю за собой.

– Горячее? То, что нужно. Поделишься?

– Рехнулся? – сопротивляясь натиску, прошипела Настя, потому что громко возмутиться не решилась.

– Да чего ты! Я есть хочу, – заталкивая ее за столик, громко заявил новый знакомый.

Ответить она не успела. Официант поставил перед ней дымящийся кусок мяса с аппетитной горкой жареной картошки.

– Принесите еще тарелку и вилку, – схватив официанта за рукав, потребовал ее мучитель.

– Я не собираюсь с тобой делиться, – процедила Настя, пододвигая тарелку к себе.

– Конечно, собираешься. Или ты жадина?

– Не сомневайся, – заявила Настя, плотоядно впиваясь в кусок мяса.

Зачем она затеяла с пьяным обормотом эту игру, Настя понимала не очень четко, но неожиданно ей стало любопытно, чем все закончится.

Закончилось тем, что он отобрал всю картошку и большую часть мяса. Эта неслыханная наглость пробудила в ней непонятный азарт. Стремительным броском Настя отгребла часть картошки обратно и прикрыла тарелку рукой.

– Ну ты даешь, – восхитился мучитель и неожиданно посмотрел на нее таким взглядом, что у нее по спине пробежали мурашки.

Целое стадо, ей показалось. Конечно, как врач она знала про парестезию, пиломоторный рефлекс и про то, что, если речь не идет о каком-то заболевании, мурашки сигнализируют о выбросе адреналина. А еще иногда сопровождаются бабочками в животе.

Машинально она кинула взгляд на свой животик и заметила, что две нижние пуговицы на блузке расстегнулись, обнажая неэстетичную припухлость над тесным поясом юбки. Кошмар! Когда только успела отрастить? Еще вчера живот был плоским!

Сделав каменное лицо и незаметно застегнув расшалившиеся пуговицы, Настя принялась за еду и на своего соседа по столу больше не глядела.

Точнее, делала вид, что не глядит, хотя, если честно, он интересовал ее с каждой минутой все больше.

Непонятный тип. Перегар вполне откровенный, однако на алкаша со стажем не тянет. Мешков под глазами нет, цвет лица вполне здоровый, другие характерные признаки тоже отсутствуют. И эта странная наблюдательность…

Дожевывая последний кусочек картошки, Настя почти придумала, как отвязаться от этого ненормального, но он снова предугадал ее маневр.

– Если надумаешь уходить, попроси проводить тебя до машины.

– А сама я не дойду? – поинтересовалась Настя, вновь поразившись его проницательности.

– Нет, – коротко ответил тип и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Ты придуриваешься? – наклонившись к самому лицу наглеца, прошептала Настя. – Мы в Гарлеме, что ли? Это Питер, детка, и три часа дня.

– Это ты точно заметила, Питер. Криминальная столица России. Или ты кино не смотришь?

Это было слишком! Так откровенно делать из нее дуру!

– Иди ты знаешь куда! – четко и громко произнесла Настя.

А потом встала и, чеканя шаг, мимо столов, мужиков и их взглядов прошагала к двери. Рывком отворила ее и, оглянувшись, послала своему новому знакомому воздушный поцелуй:

– Чао, котик!

Дверь захлопнулась. Настя рванула вверх по ступенькам, выбежала прямо на дорогу и почти бросилась наперерез ехавшему мимо такси.

Ей повезло. Такси было не занято. Нырнув в прохладное нутро машины, Настя оглянулась. За ней никто не бежал, и из кустов не выглядывали разбойничьи рожи. Настя выдохнула и вдруг громко рассмеялась.

Смешная какая история! Это надо же так разводить людей! Хорошо, что она не такая лохушка, как подумал этот мальчик! Хотел напугать, а потом воспользоваться ее растерянностью? Не вышло, господин хороший! Как там тебя? Артур? Наверное, имя тоже выдумал, как и все остальное!

Одним словом, придурок!

Домой она пришла в самом лучшем расположении духа и удивилась себе.

Муж бросил, на работе обвинили в самом страшном, что может случиться с врачом, а она чувствует настоящий прилив сил.

Может, просто сошла с ума?

Кошмарный сон

Она была уже во дворе дома, когда позвонила Ольга. Кунцева уже обо всем знала – стала утешать и уверять, что все наладится. Настя слушала и не верила. Ну, во-первых, как наладится? Само по себе? С чего вдруг? Случилось то, что случилось, и ничего уже не исправишь. Понять бы только, как такое могло случиться? Повторный осмотр непосредственно перед операцией проводил завотделением и дал добро. В карте никаких патологий и особенностей не отмечено, равно как и хронических заболеваний, которые могли спровоцировать внутреннее кровотечение. Анализы у пациентки отличные, восемь недель – срок, при котором прерывание в большинстве случаев проходит штатно.

Тогда почему?

Завтра станут известны результаты экспертизы, и тогда что-то прояснится, но дождаться этого момента труднее всего.

Закрыв глаза, Настя еще раз мысленно просмотрела всю операцию. Вот женщина спокойно ложится в гинекологическое кресло и закрывает глаза, ожидая, когда внутривенно введут наркоз. Все прошло отлично, и Настя начала процедуру, которую делала сотни раз. Работала быстро, четко, дело двигалось к концу, но тут все пошло наперекосяк. Она не растерялась, нет! Пациентке был немедленно введен транексам, но кровотечение продолжилось. Реанимационные мероприятия также не дали результата.

И вот теперь она в сотый раз задавала себе вопрос: почему?

Почему не справилась? Чего она не знала об этой женщине, если позволила умереть вот так, в одночасье? Что вызвало в ее организме такую реакцию?

Вопросы, на которые у Насти не было ответа, все крутились, сворачиваясь в огромную бесформенную кучу, и в конце концов эта громадина так навалилась на нее, что стало трудно дышать.

Всю ночь она то ложилась, пытаясь впасть если не в сон, то в полудрему, то вскакивала и начинала бродить по дому в бессмысленной попытке хоть немного отвлечься.

Внезапно в воспаленную головушку пришла идея, показавшаяся ей спасительной. Открыв все шкафы, тумбочки и ящики столов, Настя принялась доставать вещи мужа. Потом догадалась, что под них потребуется внушительная тара, вытащила с антресолей коробки и стала складывать его добро туда. Не забыла даже зубную щетку и старую записную книжку, давно ему ненужную, которую Эдик все никак не мог выбросить. Теперь растрепанная книжица полетела в картонную коробку вслед за бритвой и помазком.