– Это плохо, тёть Зин, – озадачился я. – Мне обязательно надо хоть что-то заработать, на одних запасах я зиму не переживу. И в рабочие после университета идти как-то не очень хочется.

– Даже не знаю, что тебе посоветовать, – покачала головой она. – Но ты же вроде геолог по образованию? Можешь для какой-нибудь артели в поле походить, пока сезон.

– Да у меня опыта полевой работы, можно сказать, и нет, – признался я. – Что-то мы, конечно, изучали, но у нас упор больше в аналитику был, специальность такая. Ну, датировка образцов, стратиграфия, всё такое. Диплом я по диагенезу осадочных пород писал.

– Ну, смотри сам, – махнула она рукой. – Давай двигай сейчас в отдел персонала, я им позвоню. А потом возвращайся сюда, мы к тому времени тебе и расчёт сделаем.

* * *

Идти в свободную зону совсем не хотелось. Она в последнее время, конечно, здорово изменилась – если раньше случайно забредший туда прохожий с большой вероятностью мог элементарно оттуда не выйти, то сейчас она стала обычным криминальным районом. Тоже не сказать, что хорошая характеристика, но по сравнению с прошлым изменения были очень заметными. После недавней чистки большинство бандитов и прочей уголовной шушеры переехало на кладбище, а в свободной зоне появились патрули стражи. Ходили они не очень часто, но раньше никто такого даже представить себе не мог.

Однако в нормальный район свободная зона так и не превратилась – хотя трупы здесь по утрам находить перестали, но ограбить могли легко, а уж получить по морде было вообще проще некуда, особенно осенью, когда сезон уже закончился, но старатели ещё не успели всё пропить и гуляли на все деньги. Хотя именно мне надавать по морде было не так уж и просто – я всё же родился и вырос в Рифейске, а у нас застенчивые ботаники не выживали. Ну, в нашей княжеской зоне не выживали – в частных-то зонах, говорят, всё по-другому, но мы с тамошними пацанами почти не пересекались. Они не особенно стремились с нами знакомиться, а нас в частные зоны и не пускали.

По свободной зоне я шёл расслабленно и уверенно, но бдительности не терял и окружение контролировал. Вот, к примеру, три бандитского вида рожи, стоящие кучкой у винной лавки, как-то не очень хорошо на меня уставились. Один даже дёрнулся было ко мне, но я приветливо ему улыбнулся и нарочито медленно сунул руку в карман. В кармане был всего лишь кастет, но откуда этому чучелу знать, что там у меня? У нас некоторые и пистолеты носят. Так что он предпочёл не рисковать, а сделал вид, что я его не интересую, и отвернулся.

Трактир «Песок и камни» как был, так и остался излюбленным заведением местной публики. Бандитов, правда, здесь стало поменьше, но местные бандиты от старателей на самом деле не так уж сильно и отличаются. Просто тех, кто в основном моет золото, а грабит только изредка, здесь называют старателями, а так-то бандиты тоже больше моют. На одном грабеже не проживёшь – уличных грабителей стража всё-таки более или менее ловит, и пойманным повторно суд без лишних разговоров прописывает пулю. А старателей грабить ещё опаснее, там вообще непонятно, кто кого в конечном счёте ограбит.

Дверь громко хлопнула, и по мне сразу мазнули множество взглядов, но особого внимания я не привлёк, и все разговоры тут же возобновились. Сейчас вроде разгар сезона, но трактир наполовину полон, а что же здесь творится осенью? Ну, это мне вряд ли случится узнать – сильно умным я себя не назову, но на то, чтобы осенью держаться от свободной зоны подальше, у меня ума хватит. Делать мне здесь нечего, и никаких знакомых у меня здесь нет… хотя стоп – оказывается, всё-таки есть.

– Привет, Лобан, – поздоровался я с трактирщиком, залезая на высокий табурет у стойки. – Не помню, как тебя зовут, извини. Может, даже вообще твои имя-фамилию не слышал.

Лобаном его у нас на районе все звали – жил он в соседнем со мной квартале. Друзьями мы, правда, не были, да и вообще не особенно общались, но друг друга знали, конечно. Потом я поступил в университет и уехал, Лобан после школы тоже куда-то подевался, и вот он, оказывается, где всплыл.

– Прокопом меня зовут, а Лобан и есть фамилия, – отозвался трактирщик. – А ты Артём, я тебя помню. Бобров вроде, да? Куда ты подевался после школы?

– В университет поступил, на геолога. Вот отучился, домой вернулся. А ты в свободную зону переехал, получается?

– От двоюродного дяди трактир достался, – ухмыльнулся Лобан. – Дядя с сыновьями чистку не пережили, вот я неожиданно и стал наследником. Теперь вот трактирщик – кто б мне раньше такое сказал, не поверил бы.

– Так-то дело хорошее, – одобрительно кивнул я. – Правда, свободная зона – место такое, не для всех подходит. Но ты, судя по всему, нормально здесь прижился.

– Да нормально, – пожал он плечами. – Здесь, если людей знаешь, то можно жить спокойно. Но поначалу, конечно, случалось всякое, да и сейчас под стойкой обрез лежит. Ну и дубинка всегда под рукой, как без этого? А тебя-то к нам в свободную зону каким ветром занесло?

– Да вот появилась мысль немного подработать, пока сезон не закончился, – безразлично пожал я плечами. – Ну то есть, если предложения интересные будут.

– Подработать? – Лобан сначала непонимающе нахмурился, но потом до него дошло: – А, ты же сказал, что на геолога отучился. Стало быть, хочешь с артелью походить?

– Ну если артель нормальная, то что бы и не походить? – отозвался я с равнодушным видом.

Лобан хмыкнул, поставил передо мной стакан с пивом и всерьёз задумался.

– Нормальная артель, говоришь… – задумчиво повторил он. – Смотря что ты называешь нормальным.

– Да я и сам знаю, что за народ в артелях, – вздохнул я. – Скажем так: нормальные – это те, которые весь сезон золото моют, а не присматриваются, кто что добыл.

– Они все присматриваются, – философски заметил Лобан. – Но тебе, конечно, надо было к началу сезона зайти, сейчас-то все артели в поле сидят.

– Что, совсем ничего подходящего нет? – хмуро спросил я.

Кажется, мой самый главный план, на который я возлагал серьёзные надежды, не сработал, а другого варианта у меня вообще не просматривалось. Всегда, конечно, можно податься в разнорабочие, но с такой записью в служебной карточке устроиться потом на конторскую должность будет уже совсем непросто.

– У меня сейчас двое артельщиков Сухого сидят, – подумав, наконец сказал он. – Артель сейчас в поле, а они по каким-то артельным делам вернулись. Могу тебя с ними свести, вдруг им интересно будет. А больше ничего даже в голову не приходит.

– Понятно, – опять вздохнул я. – Артель-то хоть нормальная?

– Про парней Сухого ничего плохого слышать не приходилось, – пожал он плечами. – Правда, ничего хорошего тоже.

Глава 2

– Артём Бобров ты будешь?

Я поднял глаза. У моего столика стояли двое мужичков довольно потёртого вида – ну, артельщики так и выглядят, во фраках они не ходят. Один был ничем не примечателен – такого если в толпе и заметишь, то забудешь через минуту, зато второй сиял улыбкой и смотрел на меня, как на лучшего друга. Конечно же, верю, что я ему просто с первого взгляда приглянулся.

– Я и буду, – кивнул я, внимательно их разглядывая. – А вы из артели Сухого?

– Точно! – ещё больше расцвёл улыбчивый. – Присаживайся, Дерево, будем с мальчиком разговаривать.

– Кого ты здесь мальчиком назвал? – нахмурился я.

– Да я же по-хорошему, без обид, – замахал руками тот. – Ну извини, извини. Меня Фёдором звать, но ты Федей зови, а можешь и Федькой, я не обижусь. А это Дерево. На самом-то деле он Михей, а Деревом его прозвали, когда на него дерево свалилось. Мы уж думали всё, конец нашему Михе, а потом смотрим – дерево зашевелилось, и из него Миха вылазит, а на нём ни царапины нет. Вот парни и шутят, что его дерево не трогает, потому что он сам деревянный.

– Болтаешь много, Федька, – недовольно поморщился Михей.

И впрямь слишком много болтает, и мне он уже не нравится. Доводилось мне встречать подобных говорунов – вот он тебе лучший друг, а через пять минут с той же улыбочкой и прибауточкой запросто может и нож в печень воткнуть. Так-то болтливость обычно не показатель, и по ней о человеке судить сложно, но вот именно среди старателей добродушных балагуров вряд ли найдёшь. Жизнь у них не та, да и вообще тайга не способствует.

– Да что за люди такие пошли, никто шуток не понимает, – огорчился Федя. – Ну ладно, давайте о серьёзном. Стало быть, Артём, ты рудознатец, так?

– Нет, не так, – решительно отказался я. – Геолог, а не рудознатец.

– А в чём разница? – не понял он.

– Геолог в университете учится, а рудознатец от дедушки секреты перенимает. Как правильно на палец плевать, да как землю на вкус пробовать.

– Хм, – неопределённо хмыкнул Федя. – Ну то есть ты можешь найти, что в земле лежит?

– Если что-то лежит, то найду, – уверенно ответил я.

Не всё так просто, конечно – далеко не всё можно найти без бурильной установки и хорошей лаборатории, но вряд ли артельщикам интересны такие подробности. Да и вообще, им же не нужно что-то серьёзное вроде тантала или вольфрама, а золото и камешки можно попробовать поискать и так, по-простому.

– И ты хочешь что-нибудь поискать для нас, – утвердительно спросил он.

– Если договоримся, – улыбнулся ему я.

– Ну и чего ты за это хочешь-то?

– Нанимаете меня на два месяца. Если я что-то нахожу, то выплачиваете премию. Это в общем, а о деталях нужно уже конкретно договариваться.

– А если ничего не находишь?

– Такое тоже случается, – развёл я руками. – Тогда никакой премии.

– Давай лучше так: если находишь что, то мы тебя не обидим. А ни за что нам никакой радости тебе деньги платить.

– Ну а мне никакой радости снаряжаться за свои и два месяца таскаться по тайге бесплатно, – хмыкнул я.

Вообще-то, было бы гораздо лучше действительно потаскаться за свои – продать уже разведанную жилу выгоднее, а главное, гораздо безопаснее, чем ходить с артельщиками в расчёте на какую-то премию. Но одному делать разведку трудновато – и тащить с собой надо много, и просто работы тяжёлой хватает. Обязательно надо с собой хоть пару рабочих брать, чтобы бить шурфы и делать промывки. А если ты берёшь с собой помощников, то ещё большой вопрос, кто в конечном счёте разведанную жилу продаст. Вот поэтому нормальные геологи со старателями работать и не хотят. Артели покупают жилы у рудознатцев, а те на разведку ходят семейными артелями. Находят они не так уж много, но что-то всё-таки находят – дедовская наука как-то работает. Иногда старатели и сами золото ищут, но обычно жилу всё-таки покупают – артель должна добывать, а не тратить время на разведку.

Федя задумался, потом переглянулся с Михой – не понял, что они там друг другу посигналили, – и неохотно сказал:

– Жёстко ты вопрос ставишь, Артём. Мы такое дело решить не можем, тут старшой нужен. Что ж ты до начала сезона-то не появился?

– Так получилось, – вздохнул я. – У меня вообще другие планы на сезон были.

– Понятно, – Федя поскрёб затылок. – Давай так сделаем: мы послезавтра в артель возвращаемся, пойдёшь с нами, там со старшим обо всём и договоришься.

Здесь уже я задумался.

– А вы далеко сидите?

– Да нет, вёрст сто всего, – он небрежно махнул рукой. – Нормальная тропа почти до лагеря есть, а на треть пути даже хорошая дорога пробита.

Действительно недалеко – если тропа нормальная есть, то можно и дней за пять добраться. Но и не сказать, что рядом, и если я туда просто так приду, то покажу этим, что готов на любые условия, и что меня можно нагибать.

– Знаешь, Федя, давай так сделаем: вы мне сразу платите аванс пять гривен. Если договоримся, то он в счёт договора пойдёт, а нет, так мне не так обидно будет без толку за сто вёрст смотаться. Так и вам стимул будет договариваться, и мне какой-то интерес.

– Жёстко давишь, Тёма, – с укоризной повторил он.