Год назад Каменев предположил, что ворота действительно могли быть открыты в тот момент, когда в лагере что-то случилось. А замок на цепь повесили, когда внутри никого не осталось. Зачем? Неизвестно… Знать бы, куда делись люди или хотя бы их тела, кто все это сотворил, тогда можно было бы предположить и это.

Каменев завел двигатель и тронулся с места, но не продолжил прерванный «мерседесом» путь, а развернулся и поехал обратно. В этот раз близко подъезжать к воротам не стал, прижался к краю дороги перед последним виражом, где его машину нельзя было увидеть из лагеря. Сам пошел под прикрытием деревьев.

Черный «гелендваген» был припаркован у ворот лагеря. Кого бы он ни вез, этот человек уже скрылся в здании, а фургон и минивэн пока продолжали разгружать. Когда же с ними закончили, обе машины отогнали на подъездную площадку, после чего один из киношников – высокий мужик в черном с длинными волосами – обмотал ворота цепью и замкнул ее на крупный висячий замок. Лапина наблюдала за его действиями, а потом забрала ключ себе, что-то коротко сказав. Мужик кивнул и неторопливо зашел в здание.

Сама же Лапина на какое-то время задержалась у ворот. Она как-то нервно, тревожно оглядывалась, всматривалась в окружавший лагерь лес. Каменев даже сделал пару шагов назад, прячась за крупную сосну, чтобы она случайно его не заметила. И Лапина не заметила: ее взгляд ни разу не задержался на том месте, где он стоял.

«Ну что, страшно тебе? – с мстительной удовлетворенностью подумал Каменев. – И хорошо, что страшно. Жаль, недостаточно».

Поежившись под порывом холодного ветра, Лапина тоже поспешила спрятаться в двухэтажном домике. На этом Каменев мог считать свою миссию выполненной и возвращаться к машине, но он все же не стал торопиться. Ворота, конечно, заперты, но что, если где-то в заборе есть выломанная секция? Или же в каком-то месте через него теперь можно перелезть с помощью дерева из-за того, что лес подобрался слишком близко? Следовало проверить.

«И вот зачем оно мне? – мысленно ворчал Каменев, обходя лагерь по периметру. – Можно подумать, мне медаль за это дадут…»

Но, конечно, он делал это не ради медали. Просто ему действительно не хотелось через пару дней узнать, что здесь снова случилось нечто подобное прошлогодней трагедии.

Территория у лагеря была довольно большой, поэтому обход занял добрых сорок минут. Когда Каменев вернулся к воротам, так и не найдя ни бреши в заборе, ни места, где его можно перелезть, не прибегая к помощи стремянки, солнце уже коснулось горизонта. И хотя оно пока не скрылось, дорога, идущая через лес, все равно погрузилась в полумрак: оставшийся свет с трудом пробивался сквозь густо растущие деревья. Следовало поторопиться.

На этот раз Каменев внимательнее следил за дорогой, врубив для верности дальний свет. В лагере, очевидно, уже никого не ждут, но мало ли.

Чуйка опера не подвела: примерно километр спустя Каменев заметил прижавшийся к обочине «опель». Тот явно ехал в направлении «Лесной сказки», но остановился раньше, а водитель, судя по всему, куда-то ушел. Машина определенно появилась тут в течение последнего часа, потому что с «мерседесом» Каменев с трудом разъехался чуть дальше. И даже если бы он по невнимательности пропустил бы «опель», уезжая от лагеря в первый раз, то точно заметил бы его, когда возвращался. Но его тогда здесь не было.

Каменев тоже прижался к деревьям сразу за неизвестной машиной, заглушил двигатель и выбрался из салона. Осмотрелся, прислушался, но не обнаружил признаков чьего-либо присутствия поблизости.

К этому моменту уже почти совсем стемнело, поэтому, подойдя к чужой машине, он включил на смартфоне фонарик, чтобы заглянуть внутрь. Однако такой осмотр ничего не дал: салон был абсолютно пуст. Ни людей, ни вещей.

Каменев вновь оглянулся по сторонам, на этот раз водя фонариком по стволам деревьев. В вышине, на фоне все еще немного светлого неба, их верхушки шевелились, раскачиваясь по воле ветра, но внизу его совсем не ощущалось. Ничто не шуршало и не двигалось, и, вероятно, только благодаря этому его чуткий слух уловил треск сломавшейся под чьим-то весом ветки и тихое шуршание.

– Кто здесь? – позвал Каменев. И тут же торопливо добавил: – Я из полиции! Покажитесь и назовите себя!

В нескольких метрах от него между деревьями мелькнула тень, шуршание и треск стали громче: притаившийся в кустах неизвестный бросился бежать в глубь леса.

– Стой! – крикнул Каменев вслед и поторопился за ним.

Пробираться сквозь заросли оказалось делом непростым, поэтому, несмотря на то, что неизвестный двигался не слишком быстро, Каменев не мог его догнать, поскольку тоже никак не мог разогнаться.

«Вот куда ты лезешь? – мелькнула в голове здравая мысль. – Ты не при исполнении, у тебя даже оружия с собой нет, и ты понятия не имеешь, кто там…»

Обдумать ее Каменев не успел: нога за что-то зацепилась, и он рухнул на землю, едва не расцарапав лицо торчащими ветками. Когда ему удалось встать, шуршание и движение впереди оказались уже гораздо дальше. Из чистого упрямства и нежелания чувствовать себя проигравшим он продолжил безнадежную погоню.

Однако вскоре Каменев понял, что больше не видит впереди движения, это просто тени ложатся то так, то эдак. А шуршание, которое он слышит, издает сам. Замерев, он прислушался, но лес ответил ему тишиной и тихим шепотом ветра в вышине.

Каменев посветил фонариком в разные стороны: лес везде выглядел одинаково и теперь было не очень понятно, в какой стороне остались машины и дорога. Вот только заблудиться сейчас не хватало!

Впрочем, в современном мире при такой близости к цивилизации заблудиться сложно: сервис карт сумел найти и его посреди лесного массива, и «Лесную сказку», хоть лагерь и не был подписан, и проселочную дорогу, ведущую к нему. Но оказалось, что Каменев сейчас находится довольно далеко от нее. Зато на карте совсем рядом была нарисована еще одна. Было это полноценной дорогой или просто достаточно широкой тропой, он не знал. Вообще не был в курсе, что здесь такое есть.

Судя по карте, то ли дорога, то ли тропа ответвлялась от основной лесной дороги метрах в трехстах от лагеря и терялась посреди лесного массива примерно через полтора километра. Причем никаких объектов, к которым она могла бы вести, на карте не было обозначено.

Каменев напряг память. Ведь он только сегодня четыре раза проехал мимо этого ответвления, должен был его видеть. Однако все, что ему удалось вспомнить, – это довольно широкий просвет между деревьями, вроде несколько заросшей просеки. Когда проезжаешь мимо, кажется, что она быстро заканчивается, но на карте было видно, что она просто несколько странно изгибается. Возможно, здесь когда-то хотели проложить еще одну дорогу через лес, но что-то пошло не так и ее забросили.

Чуть подумав, он решил идти к этой недоделанной дороге. Конечно, следуя по ней, он выйдет к дороге довольно далеко от оставленного на ней «дастера», но лучше уж сделать крюк по просеке и по дороге, чем ломиться в темноте через заросли, где можно вновь оступиться и все-таки выколоть себе глаз.

Уже добравшись до просеки, которая действительно несколько заросла, но все же оставалась довольно проходима, а при необходимости, возможно, даже проезжаема, Каменев признался себе, что хочет не столько пройти по ней до дороги, сколько посмотреть, чем она заканчивается. А заодно проверить, не использовал ли это место неизвестный, чтобы спрятаться от него.

Карта показывала, что он вышел на просеку в полукилометре от тупика, которым она предположительно заканчивалась. Хоть уже и полностью стемнело, вечер, по сути, еще только начался, так что Каменев вполне располагал временем. Идти по заросшей просеке было не очень-то удобно, но все же гораздо легче, чем по лесу, поэтому минут через десять он уже добрался до своей цели, невольно охнув и мысленно похвалив себя за это решение. Хотя неизвестного нигде не было видно.

Зато прямо перед ним обнаружились две брошенные машины. Сначала Каменев рассмотрел одну, а потом заметил и вторую. Они стояли одна за другой, как будто ехали гуськом до тех пор, пока не уперлись в плотно растущие деревья.

Вот только зачем они могли сюда ехать? Вероятность того, что они сбились с пути, попутав просеку с дорогой, стремилась к нулю. Даже если по какой-то причине они хотели объехать основную дорогу, сворачивать сюда не было смысла: по карте ведь видно, что путь ведет в тупик. Если только у водителей не было карты, но это маловероятно.

Каменев внимательно осмотрел машины, заглянул через стекла внутрь, попытался подергать двери. В одной из машин задняя правая дверь оказалась закрыта не до конца, из-за чего центральный замок на ней не сработал. Это позволило ему забраться в салон и изучить его более подробно, особенно – содержимое бардачка. Правда, из интересного там нашлась только страховка, но, проверив имя ее владельца, Каменев цветасто выругался себе под нос.

Его худшие опасения подтвердились.

Глава 4

Мила глазом не успела моргнуть, как после совместного ужина, за которым отчасти продолжилось обсуждение плана грядущей работы, отчасти разговор шел обо всем на свете, участники группы молниеносно разбежались, оставив на столе коробочки из-под готовых блюд, упаковки от снеков и десертов, использованные одноразовые приборы, чайные пакетики и пустые пакетики из-под сахара. А заодно грязные чашки – единственную посуду многоразового использования.

– Эй, а ты куда? – окликнула она Родиона, покидавшего кухню последним.

Он замер у порога, на ходу доедая последнее печенье из брошенной на столе пачки, и недоуменно посмотрел на нее. Мол, а тебе какое дело, куда я иду?

– К себе. А что?

– Не хочешь помочь мне с этим? – Она картинно развела руками, указывая на оставленный командой бардак.

– С чего бы? – Родион возмущенно нахмурился. – Не-не, в уборщики я не нанимался! Я еще понимаю – перетаскать сумки. Это хотя бы мужское занятие. А вот это все, – он ткнул пальцем в загаженный стол, – женская работа. Очевидно, твоя.

– Почему это она моя? – возмутилась Мила. Она многое могла бы сказать на тему якобы мужской и женской работы, но не успела.

– Ну, ты же ассистентка, так? – ухмыльнулся гаденыш, подмигнул ей и сбежал вслед за остальными.

Мила только недовольно вздохнула, уперев руки в бока и окинув страдальческим взглядом кухню. Да, ее должность предполагала помощь широкого профиля, без конкретного списка обязанностей. То есть ее могли грузить любыми мелкими поручениями, уборкой в том числе.

«Ладно-ладно, мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, – утешала она себя, хотя никто вроде как и не смеялся. – Все с чего-то начинали. Когда-нибудь и я буду раздавать приказы, как Лапина…»

А пока она собрала в мусорный пакет все упаковки и использованные одноразовые предметы, составила чашки в раковину, протерла стол бумажными полотенцами, смела облезлым веником, найденным под раковиной, крошки с пола.

Тщательно помыла только одну чашку и поставила ее в шкафчик подальше, а остальные скорее ополоснула, лишь слегка протерев губкой. Хотите гарантированно чистую чашку – мойте ее сами.

Окинув кухню придирчивым взглядом, Мила решила, что та достаточно чистая, подхватила мусорный пакет и направилась к выходу. У комнаты, которую ей предстояло делить с Лапиной, притормозила, подумав, не взять ли куртку, но потом продолжила путь. Не так уж и холодно, хватит и толстовки. К тому же ей недалеко идти: всего лишь в торец здания.

Это место Лапина показала ей чуть раньше, после перекуса. Блеклая, облезлая двойная дверь, которая не запиралась, вела в небольшое пустое неотапливаемое помещение.

– Насколько я знаю, здесь раньше стояли мусорные контейнеры, но теперь мусор отсюда не вывозят, так что нам придется забрать его с собой, когда будем уезжать, – пояснила Лапина. – А пока пакеты можно складывать сюда. Здесь холодно, сильно не завоняет, а если и завоняет, то не страшно. Дверь защитит от ворон и прочих мелких животных, которых может привлечь запах, так что не разорвут и не растащат.

– Я все поняла, Мария Викторовна, – покорно заверила Мила. – Буду носить мусор сюда.