Стоит отметить: народы, в составе которых было много людей со светлыми волосами и голубыми глазами, проживали в определенных географических районах Европы, включая Северную Францию, Северную Германию, Скандинавию, Данию, Норвегию и Швецию.

Нацисты считали, что эти люди несут в себе арийское наследие, и рассматривали их как ценных с расовой и биологической точки зрения.

Гитлер даже считал англичан своими собратьямианглосаксами и, следовательно, частью эксклюзивного арийского клуба. Эволюционные данные свидетельствуют, что эти физические черты распространились в северных обществах во время последнего ледникового периода в результате «полового отбора». Термин «половой отбор» описывает принцип социальной эволюции, согласно которому особи одного пола предпочитают определенные черты у другого. Это, в свою очередь, приводит к половому отбору, поскольку один пол стимулирует эволюцию определенных черт у противоположного.

Разумеется, данная теория спровоцировала множество исследований и споров, поскольку может показаться немного надуманной. Однако она вполне правдоподобна, если принять во внимание сексуальные предпочтения, проявляемые как мужчинами, так и женщинами в современном обществе. Сколько современников заявили бы, что предпочитают красивых мужчин или женщин со светлыми волосами и голубыми глазами?

Гитлер и нацисты считали, что евреи, цыгане и негры, а также жители России и Восточной Европы относятся к категории Untermenschen, или недолюдей, и являются гораздо менее желательными элементами человечества, существующими лишь для того, чтобы служить рабами для высших рас. Между тем во время немецкого вторжения в Польшу и другие территории Восточной Европы всех детей, считавшихся подходящими для германизации, то есть имевших светлые волосы и голубые глаза, отбирали у семей и передавали на воспитание немецким семьям, чтобы вырастить их как немцев. Дети подвергались тщательному медицинскому обследованию: изучались и измерялись черты лица, такие как нос, подбородок, лоб, уши и расстояние между глазами. Если они не соответствовали доктринам физической эстетики – то есть были слишком большими или выраженными, – ребенка могли отвергнуть, что означало почти неминуемую гибель в одном из лагерей.

Одержимость физиологическими характеристиками разных рас в Европе сильно напоминает увлечение френологией, разработанной немецким врачом Францем Йозефом Галлом в 1796 году. Это псевдонаука, предлагавшая судить об умственных характеристиках человека по результатам измерений отдельных выпуклостей черепа. Несмотря на популярность, к 1840-м годам френология была встречена многими профессиональными врачами с презрением и вскоре стала считаться не более чем шарлатанством. В начале XX века френология пережила кратковременный всплеск популярности, отчасти благодаря росту числа медицинских исследований в области эволюции человека, криминологии и антропологии. Хотя нет убедительных доказательств, что френология оказала влияние на нацистскую расовую науку, существуют сходства, которые нельзя полностью игнорировать. Совсем недавно в Аргентине среди сокровищ нацистов времен Второй мировой войны обнаружили деревянный ящик с медицинскими инструментами, в том числе прибором для измерения головы, который использовался в френологии.

Когда отбирали детей, пригодных для германизации, исключением являлись те, у кого, как считалось, присутствовала «зараженная кровь еврейского происхождения». Еврейские дети, какой бы арийской ни была их внешность, исключались из процесса и отправлялись в лагеря смерти вместе с другими евреями. Нацисты настолько серьезно воспринимали угрозу, исходящую от этой нации, что настаивали, чтобы ни один еврей не остался в живых в Третьем рейхе. В собственном извращенном мышлении Гитлер считал себя своего рода самопровозглашенным мессией, чья обязанность заключалась в том, чтобы стереть с лица земли нежелательные расы, физически и умственно неполноценных людей, а также тех, кого он называл «межрасовыми», посредством некого божественного апокалипсиса. Пугает, что подобная мерзкая философия оказалась так легко принята высокоразвитым и интеллектуальным современным обществом, каким было общество Германии тех времен, или как политическая воля одного человека могла убедить общество, что оно является воплощением арийской господствующей расы, чей божественный долг – завоевать мир путем уничтожения других.

Несмотря на всё безумие риторики, многие охотно следовали ей. Если взрослые могли бы отнестись к ней более критично, то молодежь с ранних лет подвергалась промыванию мозгов, чтобы следовать политическим и социальным принципам нацистской партии. Некоторое понимание всей этой концепции помогает объяснить отношение преданных нацистов, чья задача заключалась в уничтожении человеческих жизней без сострадания и совести, а также то, почему так мало ценились жизни людей, считавшихся низшими с расовой или биологической точки зрения.

Когда Третий рейх приступил к завоевательной миссии, в процессе вторжения на восточные территории были схвачены тысячи евреев, цыган и представителей других рас. Их либо казнили по прибытии в многочисленные лагеря смерти оккупированной нацистами Европы, либо заставляли работать до смерти. Многие погибали в результате сочетания суровых жизненных условий, жестокого обращения и недостатка пищи, воды и медицинской помощи. Некоторые несчастные души выбрали в качестве подопытных кроликов для всевозможных экспериментов, проводимых во имя нацистской медицинской науки. Эксперименты были многочисленны и разнообразны. Мы рассмотрим некоторые из них, а также людей, которые их проводили.

Это кажется почти немыслимым, однако многие из тех, кто участвовал в нацистских медицинских экспериментах, прониклись сильной привязанностью к некоторым из беспомощных подопытных.

Хорошим примером может служить Йозеф Менгеле со своими опытами на близнецах. В некоторых из этих случаев судьба жертв, пользовавшихся подобным покровительством, сложилась намного лучше, чем у других, и им даже удавалось дожить до освобождения. Тем не менее, тонкая грань между тем, что можно считать добросовестными медицинскими исследованиями, и тем, что можно описать только как медицинские/хирургические пытки, становилась все более размытой, поскольку представители высшей иерархии стран «оси» пытались играть в богов со своими беспомощными жертвами.

Эльза Ланнебергер была молодой студенткой-медиком в то время, когда бурные события охватили Германию и общество:

«Вся сфера немецкой медицины начала постепенно меняться, особенно после краха Уолл-стрит в 1929 году (начало Мирового экономического кризиса – Великой депрессии). Многие развитые страны сильно пострадали, а Германия – еще больше, поскольку ей по-прежнему приходилось выплачивать огромные суммы в качестве репараций по итогам Первой мировой войны. Я смогла и дальше продолжить учебу, хотя медицина в то время пострадала не меньше других отраслей. Когда Гитлер пришел к власти в 1933 году, еврейские врачи и хирурги были немедленно проинформированы, что больше не смогут заниматься медицинской практикой. Невыполнение требования означало арест и тюремное заключение. Между тем, поначалу эта прискорбная, если не морально неправильная, позиция, пожалуй, не вызывала особого беспокойства у многих немецких студентов. Мы думали, что сможем продолжить учебу, однако подобные утопические представления оказались несколько преждевременными.

Мне сказали, что, согласно новым предложениям правительства для немецких медиков, все женщины, изучающие медицину, чтобы стать врачами и/или хирургами в больницах, должны немедленно прекратить обучение. Да, это совершенно нелепо и могло иметь пагубные последствия для всей немецкой медицины. Новый закон на самом деле не был чем-то радикально новым, поскольку дискриминационные законы вводились ежедневно, после того как Гитлер пришел к власти. Некоторые из них затрагивали не только евреев, но и многих немцев. Мои родители были в ярости, когда узнали об этом. Особенно отец: “Кто такой Гитлер, чтобы говорить, что моя дочь, которая годами училась, не может больше продолжать учебу, чтобы стать врачом? Этот человек сошел с ума?” Мать попросила его успокоиться и напомнила, что, если кто-нибудь услышит его, нас всех могут арестовать и что тогда с нами будет? Мы сели и попытались найти способ, как я могла бы продолжить учебу. Мне было восемнадцать лет, шел 1938 год, и оставался год до начала Второй мировой войны в Европе. Одно из предложений отца заключалось в том, чтобы я уехала из Германии во Францию, Англию или Америку. Я никогда не выезжала из Германии, и эта мысль меня пугала, однако данный вариант стоило серьезно рассмотреть. Я достаточно хорошо говорила по-английски и по-французски, так что языковой барьер не был проблемой.

Поскольку я больше не могла учиться профессии, я продолжала заниматься дома как могла, перечитывая все учебные эссе и, конечно, просматривая книги. Где-то через две недели после того, как мне сообщили, что я больше не могу учиться медицине, представители власти пришли к нам домой и попросили меня сдать все печатные учебники, которые я использовала или на которые ссылалась в своей работе и учебе. Я не хотела спорить, так как они не были настроены шутить, поэтому сделала как просили: сдала книги и руководства. На этом все закончилось, они просто ушли. В тот момент мне не пришло в голову, что некоторые из медицинских текстов, которые я использовала для учебы, были подготовлены врачами еврейского происхождения. По-видимому, у многих студентов-медиков, в том числе и у мужчин, конфисковали материалы. Мужчинам сказали, что новые будут выданы в установленном порядке, как только все тексты пройдут проверку со стороны государства. Позже я узнала, что все, написанное еврейскими авторами, сожгли.

Именно в этот момент мой отец снова поднял вопрос о моем отъезде из Германии для обучения за границей. Это было трудное решение, поскольку я хотела остаться там, где находились родные и друзья, однако для достижения карьерных целей оказалось невозможным остаться в стране, которую я до того момента всячески любила. Отец организовал мою поездку в Америку, где у него жило много знакомых, а также два кузена в Нью-Йорке. Он сказал, что там я буду в порядке и смогу писать им, рассказывая, как у меня дела. Мы не особо задумывались о том, что война приближается, хотя это было очевидно во многих отношениях, и о возможных последствиях для нашей семьи и для меня как гражданки Германии во “вражеской стране”. Я последовала совету отца: в июле 1938 года собрала вещи и через две недели прибыла в Америку на океанском лайнере. Родственники ждали меня, и я помню, как они держали таблички с моим именем, написанным большими буквами: “Привет, Эльза, добро пожаловать в Америку!” В тот момент я и представить не могла, что шесть лет спустя вернусь в Германию с американской мобильной медицинской бригадой, где буду лечить раненых американских и немецких солдат после провального немецкого наступления в Арденнах, или “Битве за Выступ”, как эту операцию еще называли. Именно в свете чудовищной войны, которую Германия вела на европейском континенте, я узнала, как представители медицинских и хирургических отделений в Германии участвовали в ужасных злодеяниях над невинными людьми во имя экспериментов. Я сама встречала и лечила некоторых из этих несчастных замученных душ, и мне становилось физически плохо, когда я называла себя немкой».