«Излом» перекочевал в экранирующий контейнер. Научник перестраховался: ему совсем не улыбалось случайно активировать малоизученный кусочек Зоны и по инерции стать первым живым испытателем аномального свойства артефакта, вляпавшись в возникший перед носом зев телепорта.

Охранник провожал взглядом напряженного ученого, когда в кармане сработало переговорное устройство. В поднесенном к уху гаджете раздалось шипение, потом встревоженный голос старшего смены охраны, находящейся в ангаре на поверхности, что-то быстро заговорил.

– Товарищ капитан, медленнее, пожалуйста, – остановил поток неразборчивых слов комитетчик.

– Прием, лейтенант, слышишь меня? – почти внятно произнесло устройство.

Трудоголик с Громозекой закончили монтировать артефакт в излучающую установку. Молодой лаборант, который и нашел «излом» во время очередной исследовательской командировки на поверхность, любовно и осторожно погладил загогулину, состоящую, казалось, из куска пористого металла, затем отступил назад, освобождая место.

Доктор Джонс внимательно наблюдал за подготовкой к эксперименту. Профессор настолько глубоко погрузился в размышления, что не сразу услышал голос вставшего рядом с ним Трудоголика.

– Я обязан еще раз предупредить – эксперимент может закончиться плачевно! Вы уверены, что стоит так рисковать? – хмуро произнес старший научный сотрудник.

– Не мешай, а? – отмахнулся профессор. – Хватит сомнений, мы не имеем права облажаться!

– Зато имеем право умереть тут, лишь бы начальство не расстраивать, – тихо проворчал Трудоголик, однако Доктор его услышал.

– Проваливай! – свирепо рыкнул загорелый научник. – Без тебя управимся! Вон отсюда!

Ошарашенный столь яростной реакцией, старший отпрянул. Теперь перед ним маячила широкая спина начальника эксперимента, в стороне виновато глядел лаборант, будто это он сам нахамил сотруднику.

Внезапно лицо Трудоголика исказила злоба. Оскалившись, он запустил руку во внутренний карман пиджака под белым халатом, пытаясь нащупать какой-то предмет. Одновременно с этим старший научный сотрудник шагнул к профессору.

Наблюдавший за вспыхнувшим конфликтом охранник вдруг замер, его глаза остановились, когда привычно убавленный звук рации выдал четкие слова:

– …не тот, за кого себя выдает! Приказываю арестовать его! Будь осторожен, он вооружен! Повторяю, шпион вооружен и опасен!

Грянувший выстрел заставил охранника разжать пальцы, переговорное устройство со стуком упало на кафель пола. Комитетчик таким же движением, как до этого Трудоголик, сунул правую руку за борт пиджака и выхватил пистолет. Новый выстрел ударил охранника в грудь, он упал, кровь моментально перепачкала белую рубашку.

Старший научный сотрудник не мигая смотрел в глаза моложавому профессору, сидя на полу с простреленной головой. В правой руке виднелась скрученная в трубочку пачка бумажных листов, которой минуту назад разозленный ученый пытался ударить научного руководителя.

Джонс повернулся к сжавшемуся от страха лаборанту.

– Включай, – коротко приказал он.

Громозека с трудом отвел глаза от мертвого Трудоголика и помотал головой. Его лицо побелело от ужаса, губы дрожали. Новый выстрел отшвырнул молодого человека прочь.

«Профессор» убрал пистолет и сам направился к рубильнику. Он не видел, как окровавленный комитетчик с перекошенным болью лицом попытался поднести к ране руку с зажатым в ней оружием, на полпути остановил это движение и поймал мутнеющими зрачками двигающегося по лаборатории человека.

Джонс вздрогнул от резкого звука, замер на миг, рухнул на колени. Рубильник находился прямо над его головой, ладони в последнем усилии взметнулись вверх, Джонс повис на рукоятке и включил прибор. Силы оставили «профессора», он закрыл глаза, повалился на бок и замер, его белый халат на спине быстро пропитывался кровью.

Охранник со стоном поднялся на ноги, его качало из стороны в сторону, но мужчина упрямо приближался к излучателю. Комитетчик до скрипа сжал зубы, обвил пальцами рукоять и с силой потянул вверх. Через мгновение он потерял сознание. Повисшую в лаборатории тишину нарушало лишь шипение рации, прерываемое резкими голосами с верхнего поста.

– Лейтенант! Ты где? Что у вас там происходит? – надрывался капитан.

– Пошли вниз. Аккуратнее, тот урод вооружен, – остановил его чей-то холодный голос.

Рация коротко зашипела и смолкла. Словно по команде недвижный «излом» проснулся в своем гнезде, и по соединяющим его с установкой проводам проскочила волна красного энергетического сгустка. Излучатель полыхнул алым маревом.

Перегрузка аномального выплеска замкнула установку, она накренилась, выстрелила разрядом и заискрила. Через пару секунд остался лишь дым, сочащийся из погибшего прибора.

Разряд попал в заваренную дверь, ведущую в закрытую часть лаборатории. Створку перекосило, она повисла на массивной петле. За погнутым металлом скрывалась густая темнота.

Внезапно искореженное полотно начало дрожать и раскачиваться, будто кто-то невидимый пытался вырвать его из проема. Створка с громким звоном рухнула на пол, чтобы замереть в метре от открывшегося прохода. Внутрь неуклюже протиснулись две низкорослые, кряжистые фигуры.

Пара карликов-анчуток, одетых в кожаные балахоны с капюшонами на массивных головах, опасливо рассматривала светлое помещение. Тот, что повыше, обнюхал тела ученых и остановился перед еще дышащим в беспамятстве охранником. Анчутка коротко рыкнул, подзывая напарника.

Коротышка в это время исследовал столик возле поста, где недавно сидел комитетчик. На столе остывала полупустая чашка кофе, блюдечко с надкушенным бутербродом манило мутанта. Любопытный карлик оглянулся и ответным рыком позвал старшего товарища.

Тот семенящей походкой подошел к столику, откусил добрый кусок бутерброда, остатки протянул напарнику, а сам огромной ладонью сцапал чашку. Широкие ноздри втянули запах кофе, толстые губы коснулись теплого варева.

Морда мутанта, и без того уродливая и морщинистая, скривилась, напоминая гнилую картофелину. Он раскатисто проревел что-то и со стуком поставил чашку на место.

Маленький анчутка тут же ухватил посудинку, осторожно попробовал напиток, после чего под ворчание старшего жадно вылакал остатки. Чашка вновь стукнула об стол, заставив блюдце подпрыгнуть с жалобным звоном.

Словно вторя ему, загрохотала створка внешнего шлюза. Тяжелая дверь пришла в движение. Карлики заметались по лаборатории, полезли в проход, откуда только что явились, но сделали это одновременно и потому застряли. С рыком и шипением анчутки мешали друг другу, пинались, толкались локтями, пока не выскочили в темноту. Небольшие предметы, лежащие в лаборатории, взмыли в воздух, тут же угрожающе закачались под воздействием силы телекинеза мутантов.

Открытый шлюз пропустил внутрь вооруженных людей в армейской броне.

– Анчутки! Осторожно, контакт! – крикнул командир, уворачиваясь от летевшего в него инструмента.

Охрана сориентировалась мгновенно. Две гранаты из подствольников канули в темноте – карлики не успели отреагировать и перехватить боеприпасы. Двойной взрыв прогремел за стеной, летающие предметы тут же попадали на пол.

Охранники бросились к телам, шустро осмотрели их и собрались возле раненого комитетчика.

– Уроды сбежали, напугались сильно, – доложил один из бойцов. – Ученые мертвы – у всех огнестрельные ранения.

– И объект мертв, – произнес другой охранник.

– Черт с ним. Сообщите наверх, срочно нужен врач! – скомандовал старший. – Тела после заберем.

– А с этим что делать? Не рванет? – Боец опасливо кивнул на артефакт, прикрепленный проводами к дымящемуся излучателю.

– Отстегни его, только аккуратно. Засунь в контейнер и оттащи в бокс. Научники разберутся. Медика зовите, я рану ему зажал!

– Похоже, научники уже наделали тут дел. – Второй охранник покосился на погибшее оборудование и вытащил рацию.

Скоро лаборатория заполнилась встревоженными людьми.

Глава 1

– Покажите мне Метро, я прошу. Может, воздухом его задышу. Покажите мне Метро без затей, Без мутантов, бандюков, упырей.

Александр, только что скучавший в полупустом вагоне электрички, буквально ожил. Он выпрямился на неудобном деревянном сиденье, сонную одурь как рукой сняло. Песня сталкера по прозвищу Музыкант была отличной переделкой – кавером, как модно выражаться. Немудреная мелодия гитары органично сплеталась с удачно подобранными по смыслу словами:

– А если крысы из туннеля нападут, Я буду рад, я буду рад! От «калашей» они, конечно, не уйдут – Положим в ряд, положим в ряд!

Саша улыбнулся. Сто раз уже слышал, а все равно не надоедает. Сидящая в другом конце вагона девушка зарумянилась, полагая, что улыбка предназначалась ей. Украдкой глянула на крепкого молодого мужчину в красиво потертой кожанке. Широкоплечий, русые волосы средней длины аккуратно пострижены, короткая щетина, светлые глаза…

Пассажир даже не заметил внимания к себе. Он глядел в окно, где хмурое небо с явно намечающимся ненастьем стало вдруг чуточку ярче. И чего столько мучился, слушая бестолковые новоделы бесталанных современных исполнителей, когда есть вот такая музыка?

– Но коль выпало мне сталкером быть, Никогда уже не буду иным. И в Метро чужой мне клан не губить, Запасаясь хабаром дорогим.

Аж душу растревожило. Электричка как раз остановилась на окраине Пушкина. Может, взять да и выйти сейчас? Снова махнуть в Зону, на «Точке-два» его знают и пропустят без привычных формальностей. Нет, ушел так ушел. Хватит, пора становиться обычным человеком. Нормальным.

А пальцы сами нажали на повтор, песня заиграла с начала. На этот раз сердце наполнилось грустью. Электричка приближалась к Петербургу, и в раздраенных чувствах пассажир снова сгорбился, оторвав лопатки от жесткой спинки сиденья.

Вот и Шушары, скоро выходить. Настроение как поднялось моментально, так сразу и пропало. И небо снова стало мрачным, потемнело пуще прежнего. Парень взглянул отстраненно, потом сам нахмурился – видно было, как серый оттенок сменяется бурым, затем становится темно-синим, иссиня-черным.

Бывший сталкер окинул взглядом соседей. Все, кто не уткнулся носом в смартфоны, глядели в окно равнодушно, явно не замечая происходящего. А ведь это было очень похоже на Выплеск, только какой-то черно-серый, не как в Зоне.

Электричка неспешно приближалась к Купчино. Сначала показалось, что от напряжения в глазах запрыгали точки, но они постепенно росли, превращаясь в многочисленную воронью стаю. Птицы кружили над землей на приличной высоте, смещались вслед за поездом, закручивали против часовой стрелки свой странный хоровод.

Соседи снова ничего не заметили. А у сталкера, некогда известного как Ворон, крепло неожиданно пугающее ощущение. Такое бывало в Зоне, когда сердце вдруг обрывается куда-то вниз, спина холодеет в нехорошем предчувствии. Парень повел плечами так, что скамейка жалобно заскрипела.

Он бросил виноватый взгляд на пожилую женщину, сидящую с краю, поднялся и направился в тамбур. Старушка проводила молодого мужчину глазами и на всякий случай плотнее прижала к себе корзинку с душистыми осенними яблоками, которые везла домой с дачи.

Электричка остановилась, качнув сбившимся к выходу народом. Двери с шипением распахнулись, Ворон первым вышел на платформу, но тут же застыл. Над головой, словно огромная воронка, кружила гигантская стая, избрав центром то место, где стоял сейчас бывший сталкер.

Выходящие пассажиры с раздраженной руганью обходили замершего на дороге остолопа, толкались и спешили к спуску в метро. И никто не замечал происходящего, хоть многие и косились на небо в попытках определить, когда уже хлынет дождь.