– Это не цирк, Кам. Это жизнь. Не та идеальная картинка, которую все хотят видеть. Это настоящая жизнь. Та самая, которая происходит за закрытыми дверями. Это место, где выживают только сильные и умные. «Клетка» срывает маски со всех, кто переступает ее порог, обнажая слабые места и самые грязные пороки.

– Но только не с тебя, да? – посмеиваюсь я.

Тика смеется, едва запрокинув голову. С прищуром смотрит на меня, обнажив в улыбке свои зубы.

– Что смешного? – Меня бесит его реакция.

– Ты забавный. Неумение контролировать эмоции делает тебя слепым. И ты не понимаешь, что уже стал частью этого места. Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее тебя затягивает. Чтобы выжить здесь, необходимо принять этот факт, расслабиться, включить голову и учиться у всего, что ты тут видишь. У обстановки, у людей вокруг, у меня, у Ильхана. Тот, кто учится, управляет теми, в ком живут глупость и самоуверенность. – Теперь он говорит со мной как строгий учитель, из его взгляда пропала насмешка, а губы превратились в ровную полоску вместо вечной ухмылки.

– Я не подписывался на все это, – напоминаю Тике. – У вас тут что, игра в богов? Я не марионетка, ясно?

– Ошибаешься. – «Этот» снова скалится. – Ты именно марионетка. И так будет до тех пор, пока ты не научишься держать нити сам. Тебе придется меня слушать, Кам. У тебя нет выбора. Просто смирись с этим. Я не тот, кто отличается высоким уровнем терпения. Есть парень, у которого с этим все отлично, но он так загоняет тебя на тренировках, что ты будешь умолять меня вернуться к твоему обучению. Не факт, что я соглашусь на это второй раз.

В моей голове это звучит иначе: «Ты будешь умолять меня вернуться к твоей дрессировке». И все мое нутро снова сопротивляется, но я не дергаюсь, продолжая держать свою злость под контролем.

– Давай я объясню тебе еще кое-что, – Тика отлипает от стола, обходит кресло и оказывается у меня за спиной. Кладет ладони на мои плечи, надавливает, до боли сжимая их. Склоняется к уху так близко, что я чувствую его дыхание с запахом сигарет. – Ильхан не видит в тебе сына. У него уже был сын, и он погиб. А ты… ты не замена. Ты всего лишь вариант. Или ошибка. Как получится. – Он отталкивается от моих плеч и вновь оказывается у стола.

Мы долго смотрим друг на друга, и никто не отводит взгляда, почти не моргает. Я слежу, как губы Тики снова растягиваются в улыбке. Сейчас она хищная, царапающая и насмешливая.

– Добро пожаловать в «Клетку», Камиль, – шепчет он. – Здесь не прощают слабость. Здесь ею питаются. – Он облизывается так, будто только что сожрал младенца. Меня передергивает уже в который раз за сегодняшний вечер.

Как по сигналу, после слов Тики за моей спиной распахивается дверь. Я еще не оглядываюсь, но уже понимаю, кто вошел в кабинет. У него слишком узнаваемая энергетика.

Ильхан спокойно подходит к Тике, кивает ему и направляется к своему креслу. Усаживается как истинный Король, устроив руки на подлокотниках. Я жду, что Тика покорно встанет за спиной у владельца клуба, но он встает рядом как равный.

– Если тебе не нужен сын, то на кой хрен все это? – прямо спрашиваю у Ильхана.

Он смотрит на Тику, чему-то улыбается и возвращает внимание мне. Вздохнув, протягивает руку и произносит лишь:

– Паспорт.

– Ты прикалываешься? – смеюсь я. Но, судя по выражению лица Короля, нет, он говорит это на полном серьезе.

– Ты не уйдешь отсюда, пока я не получу то, что мне нужно, – поясняет Ильхан. Кошусь на Тику, тот всем своим видом показывает, чтобы я не спорил. – Я могу забрать его у тебя иначе.

Может, я уже это понял. Боюсь, я не в том состоянии, чтобы одержать победу в этой битве. Слова Тики о контроле над эмоциями не выходят из головы. Достаю удостоверение личности и швыряю его на стол. Ильхан накрывает его ладонью, подтягивает к себе и листает страницу за страницей, затем отдает Тике, и «этот» убирает документ в сейф. Меня поражает уровень доверия между ними, и вместе с тем все сильнее давит чувство безысходности. Я еще не смирился, но уже понимаю, что теперь по-настоящему угодил в клетку.

– Дверь открыта, – взмахом руки указывает Ильхан. – Уходи, ты же хотел.

– Зачем ты делаешь это, если тебе на меня наплевать? – тихо спрашиваю у него.

Он замирает на секунду, словно раздумывая, что именно мне сказать.

– Вали, я сказал! – повышает голос. Его лицо искажается злостью, но уже через секунду эмоция исчезает, оставляя после себя лишь тени под черными как ночь глазами.

Встаю и ухожу, не сказав больше ни слова. Гнев рвется наружу, но я держу его в сжатых кулаках. Оказавшись за дверью, останавливаюсь, чтобы перевести дух, и слышу разговор этих двоих, легко распознавая голоса.

– Не слишком жестко? – Это точно Тика.

– Если я прав, то нет, – отвечает ему Ильхан. – В самый раз.

– А если ты ошибаешься?

– Значит, у меня так и останется только один сын, – холодно бросает Король.

Я беззвучно врезаюсь кулаком в ближайшую стену, чувствую боль во всей руке и резким, размашистым шагом без единого препятствия покидаю бойцовский клуб.

Выхожу на улицу, не оглядываюсь. Не хочу видеть, как охрана возвращается к своим постам, как мерцают неоновые лампы. Все это чужое. Меня туда впихнули, как в ловушку, и теперь во мне пульсирует одно – злость. Ноги сами несут в сторону города. Мимо улиц, фонарей, ночных таксистов и закрытых магазинов. Пальцы судорожно сжимаются в ноющий кулак. Я бы сейчас кому-нибудь втащил просто за то, что он громко дышит, но район, в котором оказался, практически пуст.

В круглосуточном магазине беру банку ледяного энергетика и подхожу на кассу.

– Паспорт, – сонно требует продавщица.

На автомате лезу в карман и нервно смеюсь. Паспорта у меня теперь нет. Мама напоминала, что надо бы зарегистрироваться в государственном приложении, где можно хранить все свои документы, но мне всегда было некогда, и сейчас я обламываюсь, не получив то, что мне нужно.

Усталость и какая-то эмоциональная пустота накрывают меня все сильнее. В последние дни я горел, как хренов костер, а сейчас он гаснет, образуя на своем месте толстый слой пепла.

Прикинув финансы, вызываю такси и еду домой, не думая вообще ни о чем, лишь глядя, как мелькают городские огни за стеклом.

Поднимаюсь на последний этаж. Ключ в замке клацает слишком громко, но в квартире тишина. Прохожу на цыпочках, как будто все еще боюсь разбудить маму, спящую перед утренней сменой. Только мамы нет, она уехала от нас, и мне тоскливо от этого. Я позволяю себе это чувство, пока никто не видит.

Останавливаюсь у двери Коротышки, приоткрываю и с усталой улыбкой смотрю, как она спит. Рядом с ней Валя, носом утыкается в плечо лучшей подружки. Обе закутаны в плед, будто снова маленькие. На тумбочке у кровати пустая коробка из-под пиццы, пара бумажных стаканов с надписью «Coca-Cola» и мой плюшевый подарок.

Я тихо прохожу в комнату, наклоняюсь и прижимаюсь губами к теплому лбу Коротышки. В груди странно дергается сердце, а пальцы с разбитыми костяшками сами тянутся, чтобы убрать волосы с ее лица, коснуться щеки. Секунд десять смотрю на приоткрытые пересохшие губы и смеюсь, заметив следы кетчупа в левом уголке. Дыхание сбивается. Я встряхиваюсь и быстро выхожу из спальни Коротышки.

– Я запрещаю тебе взрослеть, – произношу, плотно прикрыв за собой дверь.

Закрываюсь в ванной. Сначала долго отмываюсь после посещения «Клетки» и разговора с Ильханом. Затем, замотав бедра полотенцем, опираюсь обеими ладонями на раковину и смотрю на себя в зеркало. Сегодня меня загнали в ловушку и бросили вызов. Я никогда не был трусом, и мне придется согласиться, чтобы доказать это.

Глава 10

Камиль

Я не сплю. Пятый час сижу на балконе как привязанный. Над городом повисла легкая дымка, она сливается с сереющим небом и нагоняет тоску. Курю, чувствуя себя максимально отвратительно. Почему я отдал Ильхану паспорт? Это странно, но у меня не было выбора. Я могу быть придурком, но точно не идиотом, и прекрасно понимаю, что преимущество в этом противостоянии не у меня. Это бесит еще сильнее.

Тика вообще странный персонаж в этой цепочке. Я никак не могу до конца его понять. Кто он на самом деле? Что делает в клубе? За что отвечает? Чего хочет? Между ним и Ильханом отношения тоже на непонятном мне уровне.

Тянусь за еще одной сигаретой, но больше не прикуриваю. Разминаю ее в пальцах, слыша, как хрустит табак и чувствуя его запах. Я ощущаю себя в ловушке: и двери открыты, и сбежать нельзя. Это изощренная пытка от Ильхана. Такое чувство, будто я и правда спустился в Ад.

Слышу шорох из кухни. Оглядываюсь и через стекло вижу, как сонная Тася наливает себе воды. Она очень забавная сейчас, взъерошенный домовенок, уютный, теплый и очень родной. Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе хотя бы подобие нормального состояния. Я не хочу ее пугать.

Захожу на кухню. Коротышка оглядывается, чуть заторможенно моргает, держа прозрачный стакан с водой обеими ладонями. Делает несколько глотков и отставляет его на тумбу. Я тут же обнимаю свою крошку, в очередной раз поражаясь тому, какая она у меня миниатюрная и… пахнет чертовски приятно. Меня немного сбивает этот новый запах. Шампунь или гель для душа? Что-то такое, что будоражит во мне мужскую физиологию. Она взгляд на меня поднимает, все еще сонный и доверчивый. Я смотрю в ее голубые глаза и не понимаю, что в этом взгляде изменилось. Тася зубами царапает влажную от воды губу. Ее щеки розовеют прямо на моих глазах, а пальцы крепко сжимают футболку на спине, будто она боится упасть.

– Как повеселились вчера? – Собственный голос немного возвращает мне адекватность, но румянец с щек Коротышки никуда не девается. Мне даже кажется, она дышит как-то иначе.

– Хорошо, – хрипло после сна отвечает она и отводит взгляд. Я успеваю поймать в нем грусть, совершенно мне незнакомую. Другой оттенок, другая тональность. Тася зевает, облизывает губы. – Отпусти меня, пожалуйста, – просит шепотом, и я разжимаю руки.

Она отходит к окнам и застывает возле них хрупким силуэтом. В этой огромной квартире Коротышка кажется еще меньше. Спутанные светлые волосы спускаются по ее спине. Она перекидывает их на одно плечо и заплетает в небрежную косу.

– Ты расскажешь мне, что вчера случилось? – Она разворачивается и складывает руки под грудью, обнимая себя по ребрам.

– Ничего не случилось, – уверенно лгу ей, оберегая от лишнего волнения.

– Поэтому Марсель и Сева по очереди спрашивали у меня, вернулся ли ты домой?

– Не часто ли Марс стал тебе писать? – цепляюсь за ее слова.

– С каких пор это стало проблемой? Мы дружим с детства, – напоминает Коротышка с таким важным видом, что мне становится смешно. – Ты не ответил.

– Я немного пообщался с Ильханом. Вынужденно, – нехотя добавляю. – Ничего страшного не случилось. Просто разговор.

Коротышка продолжает упрямо на меня смотреть. Хочется сказать: «Эй, малая! Я тут старший, а тебе лучше пойти поиграть в свои игрушки, пока я решу наши проблемы», но язык не поворачивается сейчас такое произнести.

– Он забрал у меня паспорт, испортив тем самым все мои планы. Это все, Тась. Ничего действительно не случилось.

– Зачем ему твой паспорт? – Она делает пару шагов в мою сторону.

– Скажем так, мы вряд ли поладим, и он решил, что может таким образом получить надо мной контроль, – тщательно подбираю слова, сдерживая все нецензурное и злое, что пытается лезть наружу.

– Чего он хочет? Кам, почему я должна все вытягивать из тебя клещами?! – злится Коротышка. – Прекрати говорить со мной как с маленькой!

– Ты маленькая, – напоминаю ей.

Таська вдруг вздергивает подбородок, стреляет в меня таким взглядом, что я от удивления перестаю дышать, просто смотрю на нее и хлопаю ресницами. А она уходит, крутанувшись на пятках. Хорошо хоть средний палец мне не показала, я бы точно осел прямо тут, охренев от такой вспышки.