Я встаю, чтобы подойти к кофе машине. Потом внезапно вспоминаю. Есть же молотый! Есть! Кто-то из клиентов мне дарил в подарок. Да, та милая девочка, которой я устраивала девичник и свадьбу а-ля Бразилиано, шикарное, кстати, получилось мероприятие, гостей немного, все в белом – это было обязательное условие дресс-кода, тут невеста не испугалась, что потеряется среди гостей, потому что она была в красном. Кстати, я всё думала, почему это Остап Бендер говоря про Рио-де-Жанейро обязательно упоминал белые штаны? А в Рио новогодняя традиция, они тридцать первого числа в баню не ходят, они все отправляются на пляж Копакабана, непременно в белом – иначе счастья не видать.

Не видать счастья… Глупые люди. Разве счастье зависит от цвета штанов?

Завариваю кофе себе, такой, как люблю. В кружке. Взгляд Бориса спину прожигает. Да, да, Иноземцев, твоя плебейка жена так и не научилась пить правильный напиток из дорогущей кофе-машины.

– Это случайно всё вышло, Рай, правда… я даже не представлял, что так бывает.

– Как?

– Так…

– Интересно. Случайно. Она прыгала с парашютом, а ты случайно лежал на траве без штанов, да?

– Рая, ну что ты как…

– Ну, а как случайно? Объясни! Может, мне тоже повезёт.

– В смысле?

Поворачиваюсь, помешивая кофе в чашке. Он смотрит на меня удивленно хлопая глазами.

– В коромысле, Боря. Может я тоже хочу случайно упасть кому-то на член.

– Ты?

– А что? Боишься, сломаю? Так я аккуратно.

Челюсти сжимает, головой мотает, словно хочет выкинуть что-то из этой своей головы.

– Ты согласна на квартиру и деньги? Приличная сумма, тебе хватит. И потом, ты же работаешь, да?

Ах! Теперь моё плебейство, оказывается, стало работой?

– Ты не ответил, Боря, как случайно?

– Ничего я тебе не буду отвечать. Чтобы ты всё опошлила?

– Я?

Боже, как мне нравится наш шикарный диалог! Просто блеск! Особенно реплики мужа. Я опошлила!

То есть он трахнул молодуху, к тому же еще из ближнего круга, подругу дочери, почти родственницу, а опошлила я?

– Да куда уж мне, Иноземцев. Как я могу опошлить вашу святую, внебрачную связь.

– Раис, хватит. Давай это… обещала же нормально поговорить?

Я? Обещала? Весело.

Кофе я, кстати, наслаждаюсь. Он хорош. Очень хорош. Отдает черносливом и шоколадом, как я люблю. Кстати, о шоколаде, где-то у меня были конфетки…

Поворачиваюсь, чтобы открыть шкафчик и достать, и пропускаю момент, когда муж оказывается рядом.

Близко. Слишком.

Стоит за моей спиной, прижавшись.

– Рай… Ну, Райка… я … я сам не знал, что вот так закрутит, родная, но это просто сильнее меня. Я не хотел, правда, не собирался, я ж любил тебя, сильно любил. Двадцать лет же ни на кого ни взгляда, ни пол взгляда, а тут… ну, правда, говорят же, седина в бороду… ты прости меня, Рай…

Простить?

Простить?!

Предательство простить?

Закрутило его… Сильнее его… Седина…в бороду.

А я еле могу дышать. Горло спазмом сжало, и слезы душат.

Как же это больно, когда внутри умирает любовь.

Господи, как же это больно…

– Раиса…

– С тобой свяжется мой адвокат, Борь.

Глава 18

– Я не уйду отсюда, пока ты её не вышвырнешь! Борис! Пусть собирает вещи! – свекровь истерит, орёт фактически на ультразвуке. – Я и так почти тридцать лет терплю её хамство и необразованность.

Разумеется, хамство и необразованность.

Меня почему-то всегда считали наглой, пронырливой провинциалкой, хотя я родилась и прожила большую часть жизни в Москве и мама моя коренная москвичка.

Она вышла за папу, который учился в военной Академии, покаталась с ним по гарнизонам, потом ему помогли вернуться в столицу, чтобы уже самому преподавать стратегию и тактику. Оба родителя моих с высшим образованием, мама начинала писать кандидатскую, но случился развал Союза и важнее оказался вопрос как выживать, а не как стать кандидатом наук.

Мне всегда было странно и неприятно, что меня, дочь военного, жена генерала считает низшим сортом. Нонсенс же, да? Но тем не менее…

Причём сама Лариса Иосифовна по образованию простая медсестра, окончила медучилище в какой-то тьмутаракани, из неё, собственно, и родом.

Но гонор! Как же! Генеральская жёнушка.

Которая сейчас стоит в моём доме, в моей гостиной и орёт как резанная, чтобы меня отсюда вышвырнули.

– Бабушка, может хватит уже? – Вступается мой сын, которого тут же осаживают.

– А ты кто такой, чтобы голос подавать? Ты кто? Ты на её стороне? Значит, вылетишь вместе с ней как пробка из бутылки.

– Мать, успокойся, – пытается урезонить свекруху Борис, и ему прилетает.

– Я должна успокоиться? Я? Как? Вы нас опозорили вчера, на всю столицу ославили! Были все друзья, родственники! Теперь все будут трепать имя Иноземцевых! Из-за кого? Из-за этой твоей плебейки!

– Разумеется из-за меня! А не из-за вашего сына, который трахал молодую девку, даже не посчитав нужным закрыть дверь в помещение! А если бы туда зашла не я? Если бы кто-то снял на видео? Вот это было бы красиво!

– Борис мужчина! И если ты не даешь ему то, что нужно мужчине – он идёт к другой!

– То есть, я виновата? Конечно!

Я всё еще стою с чашкой кофе. Гостям, разумеется, ничего не предложила. Но в моём доме и нет гостей. Сейчас тут захватчики.

А у меня непреодолимое желание вышвырнуть их отсюда. Если бы я могла.

– Виновата! Посмотри на себя! Ты… ты выглядишь на свой возраст!

Вот это предъява! Просто класс!

– А как я должна выглядеть!

– Тебе стоит привести себя в порядок, хотя, теперь, конечно, смысла уже нет. Сколько раз я тебе говорила! Пыталась помочь. Ты же в штыки всё воспринимала!

– То есть я должна была пойти к вашей «косметологине», да? Которая, простите, вашей подруге глаз на одно место натянула? Вы же сами рассказывали?

– Ошибся человек, с кем не бывает! Лица у всех разные, кому-то просто не подошёл препарат. Но это не значит, что надо шарахаться от косметологов. И не только в этом дело. Ты… ты… Эти твои наряды. Одеваешься так, как будто тебе шестнадцать, а выглядишь на пятьдесят!

– Мама!

– Бабушка, реально, хватит уже!

– Я сказала – молчите! А ты подумай, есть ли у тебя еще бабушка!

– Я подумал уже. Хватит так вести себя с моей матерью. В её же доме!

– Рот закрой, салага, – подаёт голос генерал, который до этого сидел, вылупившись на меня так, словно кино смотрел бесплатное.

– Почему я должен рот закрывать? Оскорбляют мою мать!

– Ясно, значит ты выбор сделал. Что ж… Я так понимаю магистратура, аспирантура тебя не интересуют? Может, Родине послужишь, а? Хорошее дело.

Меня просто вымораживает. Какая мерзость! Низость!

И это генерал говорит! Человек, которому армия дала всё! Так вот уничижительно отзывается о службе!

Мой отец, офицер в отставке уже, никогда, даже в самые трудные годы не позволял себе так говорить! Для него армия была – святое, кто бы ни был начальником, как бы не вели себя сильные мира сего. Армия была домом, семьей. Армия защищала самое дорогое – Родину, дом, семью, детей. Это всегда было аксиомой, правилом. Что ж…

– Не надо меня пугать, дед. И послужу. Главное, чтобы командир нормальный попался, а не как ты.

– Что? – Николай Феликсович медленно поднимается с места, глазами сверкает, потом падает обратно, за сердце хватается, отдуваясь, красный как рак.

– Ты! – визжит свекровь на сына, слюной брызжет, – ты, неблагодарный мальчишка, сосунок, дед для тебя всё всегда! А ты… вы все! Неблагодарные! Да всё, что вы имеете, всё благодаря вам!

– Нет уж, – не могу смолчать, – всё, что имею я, я имею вопреки… Борис, заканчивай этот балаган. Пожалуйста, попроси своих родителей покинуть нашу квартиру, иначе я за себя уже не отвечаю. И про адвоката я тебе всё сказала!

– Про адвоката? Борис, ты слышишь? Эта тварь нашла адвоката! Она с ним же вчера и тёрлась там по подсобкам! Понимаешь? Тебя обвиняет чёрте в чем, а сама… Шлюха…

– Да, да, разумеется. Я такая. Не смею вас больше задерживать.

В голове крутится откуда ни возьмись прилетевшая фраза – свекровь гулящая невестке не верит. Ну, ну…

Ставлю пустую чашку на белоснежную скатерть и выхожу.

Действительно этот цирк утомил.

Когда я раньше читала и слышала о подобных сценах, видела в кино, они всегда казались мне неестественными, выдумки сценаристов, думала я. А вот теперь понимаю – нифига не выдумки.

А чего, собственно, я ждала? Что Лариса Иосифовна поумнеет, и перестанет быть такой наглой и невоспитанной? Что Николай Феликсович, наконец, проявит хоть какое-то армейское благородство? Увы, родственники мужа показали себя во всей красе.

Хорошо, что сын снова показал себя именно моим мальчиком. И как хорошо, что он приехал, чтобы меня поддержать! А где же Анюта?

Захожу в спальню, достаю телефон.

Дочь выложила новые «сториз» в соцсетях.

Вижу и меня мысленно выворачивает наизнанку.

Как она может, во так?

Глава 19

Тишина. Блаженство. Наконец-то!

И как хорошо, что в спальне дверь закрывается на ключ. И есть собственная ванная комната.

Можно переждать Армагеддон, ураган, тайфун и нашествие родственников.

Ушли все.

И Борис тоже.

Сын написал. «Мам, я к себе, если что-то будет нужно – напиши. Насчёт моего предложения – всё в силе, можешь пожить у меня».

Спасибо, сыночек, но я пока хочу пожить у себя.

Еще раз смотрю на «сториз» дочери.

Она с этой.

Малолетней любовью моего благоверного.

Как он там сказал – я с ней другой.

Интересно, какой? Сильный?

Вспоминаю моменты, когда у него были проблемы, он зашивался, приходил жаловался на всех и вся, а я гладила по голове.

Нифига он тогда не был сильным. А я была. Впахивала за троих. И еще его утешала.

Правда, что мужики не могут вот этого бабам простить, да?

Что когда-то она видела его не генеральным, а мальчиком на побегушках, обычным клерком, на которого свысока смотрели сильные мира сего?

На самом деле Борис клерком в стандартном понимании и не был. Да, он подрабатывал, чтобы собрать капитал на своё дело. Было непросто в начале. Было. И папа генерал совсем не спешил помогать. Воспитывал. Из-за меня. Да. Мол, пошёл против отцовской воли – хлебай полной ложкой. А Боря и хлебал. Боялся, что я не выдержу. Глупый. А я боялась, что он. Как-то, уже после того, как у нас дочь родилась я всерьёз хотела уйти.

– Зачем тебе страдать? Давай разойдёмся, твой отец сразу даст тебе денег и купишь ты то, что собирался купить, арендуешь этот цех несчастный, начнёшь зарабатывать, а?

Тогда мы в первый раз серьёзно поругались. Борис не понял моего благородного порыва. Думал, у меня другой появился.

За мной на самом деле ухаживал начальник. Хороший мужик, и обеспеченный более чем. Только мне тогда было двадцать с хвостиком, а начальнику сорок с гаком. Разница!

И я любила Бориса.

И не думала о материальном ни секунды.

Для себя.

Для него вот думала.

Знала, что брось он меня – его предки расстараются, всё для него сделают.

Не бросил. Тогда.

В тот момент, кстати, когда совсем тяжко было – мои родители помогли. Да, именно. У меня тогда умерла бабушка, папина мама, та самая к которой я в Одессу уезжала, когда Боря на меня спорил. Квартиру её папа продал, деньги с братом поделил, сумма там была смешная по нынешним временам, всего тысяч семь долларов. Но мои родители дали их Борису.

Кстати! Это же можно использовать?

Да, Боря выплатил моим потом всю сумму, даже пытался какие-то проценты дать, но отец отказался категорически. Но всё равно!

Так, как я могла об этом забыть!

Во-от! Это более чем вменяемый аргумент.

По крайней мере, я могу теперь успокоиться.

Всё совсем не так, как говорят Иноземцевы, всё с точностью до наоборот!

Это моя семья помогла Боре встать на ноги! Это мой отец полковник помог, а не его отец генерал.

Выхожу из спальни. Вокруг тихо. Что ж…

Иду в кабинет Бориса. Раньше тут была комната Анюты. Ремонт сделали после того, как дочь съехала. До этого у Бориса был кабинет в крохотной комнатке, в которой предполагалась гардеробная.