Валерий Пылаев: Гардемарин Ее Величества. Коронация

Глава 1

– Не убейся, гонщик… – Гагарин взялся за ручку над дверью. Но тут же заставил себя улыбнуться и даже пошутить: – Не заслужил Морозов такого счастья.

Я хмыкнул и еще сильнее надавил на педаль. «Монтесума» и так летел на все неполные пять сотен породистых южноамериканских кобылиц, однако тут же прибавил еще ходу и под сердитый аккомпанемент автомобильных клаксонов прошмыгнул между рейсовым автобусом и каким-то неторопливым дедушкой на французском «Дастере».

И полетел дальше. Заправка и супермаркеты в Ольгино промелькнули где-то слева и исчезли. Деревья по обеим сторонам дороги вдруг расступились, и на нас буквально выскочила громадина «Кукурузины» – той самой, что мы брали штурмом три недели назад.

Мы вернулись в город. Не то чтобы меня так уж волновали знаки ограничения скорость или штрафы, которые беспощадные электронные глаза на столбах могли выписать Гагарину, но спешить уже не стоило. Мы и так оторвались от остальных минут на пять-десять, а спешить было в общем-то и некуда.

Самое плохое уже случилось. И даже будь я в Зимнем рядом с Елизаветой – случилось бы все равно. Я не знал – да и не собирался думать, – какая именно муха укусила младшего Морозова и где он смог раздобыть достаточно людей и ресурсов, чтобы занять Ростов с населением в миллион с лишним человек.

Куда больше меня интересовало, что делать дальше. Судя по активности в Сети, радиоэфире и на государственных телеканалах, новости разлетались по всей империи чуть ли не мгновенно. И о них наверняка знала вся столица – от императорских покоев Зимнего до карцера в казарме самого захудалого из расквартированных в городе полков.

А значит, и Министерство обороны, и Совет безопасности, и уж тем более его бессменный глава были уже в курсе. Но действовать наверняка еще не начали: слишком уж громоздкие структуры, слишком уж медленно идут по цепочкам приказы сверху… Особенно когда каждый следующий младший чин из осторожности ждет не только распоряжений, а еще и высочайшей подписи на гербовой бумаге с печатями.

Шестеренки войны почти невозможно остановить – зато и раскручиваются они не быстро, особенно когда война гражданская. Ведь любое поспешное, необдуманное или просто сомнительное решение приведет к последствиям, с которыми не захотят сталкиваться даже самые бывалые и решительные из высших армейских чинов.

Ведь одно дело отдать приказ разнести в труху колонну техники под иберийским, германским, французским или еще черт знает каким флагом, и совсем другое – ударить ракетами по своим же согражданам. По таким же солдатам или, не дай бог, вооруженным гражданским, которые просто сделали неверный выбор.

У половины Совета безопасности найдется в Ростове родня – и хорошо, если их сыновья, внуки или бестолковые племянники отсидятся дома, а не соберутся под знаменами мятежного князя Матвея Морозова… Впрочем, у него наверняка найдутся союзники среди местной знати. Судя по информации из Сети, его сиятельство еще не озвучил никаких требований и даже не выступал с заявлениями – зато уже начал действовать. Бескомпромиссно, жестко, и без особых изысков – лихим кавалерийским наскоком прямо в лоб.

Как и всегда.

Вряд ли он сможет удержать Ростов: для этого понадобится слишком много людей и техники. Не только танки, бронетранспортеры и джипы с пулеметами, но и самые обычные грузовики, способные обеспечить подвоз провизии, бензина и личного состава. Даже если младший Морозов собрал вокруг себя несколько десятков или сотен таких же наглых и самоуверенных баранов, среди них вряд ли найдется хоть один, способный возглавить штаб, как следует провести разведку или наладить логистику.

Неделя, максимум две, и гвардейские полки перемелют мятежников. Не так уж сложно взять город с марша, но на временных отрезках более нескольких дней выучка и отлаженные взаимодействия подразделений неизменно выигрывают у бесшабашной отваги или умения не считаться с потерями. И сейчас Морозов может действовать лишь потому, что вояки в столице не запустили все нужные маховики. А они непременно запустят.

Если только…

Нет. Про то, что и Совет, и лично старший Морозов могут оказаться в курсе действий младшего, не хотелось даже думать. Его сиятельство наверняка не был в восторге от перспективы доживать свой век на посту почетного председателя, лишенного реальной власти, однако развязать полноценную гражданскую войну, да еще и руками единственного сына…

В это я, пожалуй, не верил. Но все равно почему-то очень, очень сильно хотел убедиться лично.

– Едем в Зимний. – Я вдавил газ, и «Монтесума» с визгом шин сорвался со светофора и полетел дальше по набережной. – Если где-то и есть ответы – то только там.

Гагарин кивнул, и остаток пути мы преодолели в тишине, которую нарушало только сердитое рычание мотора под капотом. Похоже, вождю ацтеков передалась изрядная часть моего недовольства, и теперь он будто сам спешил поскорее добраться до дворцовой площади, чтобы я мог устроить разнос всем причастным.

А заодно и тем, что просто подвернется под руку. Окрепшему после поединка со Шмидтом Дару с каждым мгновением становилось все теснее и теснее внутри. Кровь бурлила, и холодный и расчетливый гнев почти семидесятилетнего старца понемногу сменялся мальчишеской веселой яростью.

И удержаться от хулиганства я уже не мог. Когда «Монтесума» спрыгнул с Дворцового моста и вдалеке показался гвардейский пост перед въездом на площадь, я нетерпеливо дернул рулем и помчался по встречной полосе, лавируя между машин. Гагарин полез было за «корочкой», но я не стал даже останавливаться. Вооруженные фигуры в форме с шевронами Преображенского полка задергались, однако сделать так ничего и не успели.

Я поднял руку, посылая сквозь лобовое стекло короткий импульс Дара, и бетонные блоки вместе со шлагбаумом разъехались в стороны. А потом невидимая огромная ладонь смела и гвардейцев, осторожно, но уверенно и весьма проворно убирая их с пути автомобиля.

И «Монтесума» ворвался на площадь. Я на всякий случай взглянул в зеркало и успел увидеть, как караульные с недоумевающими лицами поднимаются с асфальта и переглядываются, отчаянно пытаясь сообразить, что следует делать. Формально у них имелись не только полномочия, но и четкое предписания в таких случаях стрелять на поражение.

Однако самоубийц среди парней, конечно же, не нашлось.

Я вдавил тормоз, вывернул руль, и «Монтесума», едва слышно скрипнув тормозами, остановился в паре метров от ворот Зимнего. Не успел я выйти из машины, как из-за них мне навстречу выбежали несколько человек. Все те же «преображенцы» – только на этот раз уже с автоматами наперевес.

– С дороги! – рявкнул я. – Или сам всех раскидаю!

Меня наверняка ждали – и ждали именно такого: раскрасневшегося, взмокшего и злющего как целый легион чертей. Так что желающих спорить не нашлось, и через несколько мгновений я уже шагал по внутреннему двору Зимнего в окружении почетного караула из полудюжины притихших гвардейцев. Гагарин чуть отстал – видимо, на тот случай, если придется срочно объяснять кому-то из гардемаринской роты или местных спецов, почему его благородие советник по особым вопросам мчится к дверям дворца с таким лицом, будто готов прямо сейчас собственноручно выпотрошить всех на своем пути.

К счастью, больше мне на пути никто не попался. То ли гвардейцы предупредили местных по рации, то ли те каким-то образом сумели почувствовать, что во дворец явился тот, с кем лучше не спорить. А еще лучше – вообще не видеться и всячески избегать.

Даже если ради этого придется слегка пренебречь служебными обязанностями и оставить путь к покоям ее высочества великой княжны свободным.

Сердитый юнец внутри требовал выбить дверь в Малахитовую гостиную ногой, но я все же заставил себя проявить хотя бы подобие этикета – и снова воспользовался Даром. Тяжелые створки распахнулись мне навстречу, и я увидел именно тех, кого и ожидал.

Всех троих. Елизавету, раскрасневшуюся то ли от гнева, то ли от испуга. Гагарина-старшего, сидевшего в кресле напротив и с относительным успехом изображавшего невозмутимость.

И его сиятельство генерала-фельдмаршала Николая Ильича Морозова, благоразумно явившегося на поклон к будущей императрице. Возможно, даже чуть быстрее, чем до нее дошли недобрые вести из Ростова.

Одного взгляда хватило понять, что старик ни при чем. И более того – даже не догадывался о намерениях бестолкового отпрыска, и теперь чувствовал себя… Мягко говоря, не в своей тарелке. Могучая лысина Морозова взмокла от пота и блестела так, что было больно смотреть. Он так и не посмел усесться и до сих пор подпирал спину широкой спиной.

А когда я вошел в гостиную – втянул голову в плечи и сжался, разом становясь чуть ли не вдвое компактнее. Бедняга будто пытался казаться как можно менее заметным. Или вовсе чудесным образом просочиться сквозь камни и вывалиться на улицу. Может быть, надеялся, что я заявился во дворец поскорее успокоить племянницу, а вовсе не по его душу.

Но надеялся зря.

– Доброго дня… всем! – Я без особого стеснения свернул все положенные по этикету расшаркивания и тут же шагнул к Морозову. – Ваше сиятельство, вы можете объяснить какого… какого дьявола сейчас происходит в Ростове?!

Я все-таки не сдержался, и Дар полыхнул так, что стекла задрожали разом во всей гостиной. Елизавета дернулась, младший Гагарин, зашедший следом за мной, поморщился, как от приступа зубной боли, и только старший продолжал все так же сидеть в кресле изящным изваянием.

Старик за свои восемь с лишним десятков лет на свете видел кое-что пострашнее разгневанного юнца.

А вот Морозова проняло. На мгновение показалось, что бедняга сейчас сползет по стене… Но закаленная десятилетиями военной службы выдержка не подвела, и он так и остался стоять. Съежившись от стыда и страха, однако все же с ровной спиной – как и подобает офицеру.

– Я… Я понятия не имел! – Морозов поморщился и нервно закусил встопорщившийся слева ус. – Господь милосердный, неужели вы думаете?..

– Нет. Ничего такого я не думаю. – Я вздохнул и махнул рукой. – В конце концов, будь у вашего сиятельства намерение поучаствовать в мятеже – вы сейчас были бы где угодно, но только не здесь… Впрочем, я все еще желаю услышать объяснения.

– Да какие… какие тут могут быть объяснения? – В голосе Морозова вдруг прорезалась такая боль, что даже старший Гагарин едва заметно дернулся в кресле. – Матвей… Господи, мой сын безумен. Я и подумать не мог…

– Никто не мог подумать, – с неожиданным спокойствием вдруг произнесла Елизавета. – Хотя, боюсь, чего-то такого и следовало ожидать.

– Ваше высочество правы. В нашем деле следует быть готовым ко всему – и даже к самому невероятному. – Старший Гагарин рывком поднялся и сложил руки на груди. – Впрочем, сейчас я едва ли могу даже предположить, что нужно делать теперь.

– Собирать Совет безопасности. Полагаю, ваше сиятельство займется этим? – Я повернулся к Морозову. – Пора напомнить старым дармоедам, для чего их собрали двадцать лет назад.

Глава 2

– Тише, милостивые судари. Бога ради – тише! – Елизавета чуть возвысила голос. – Поверить не могу, что передо мной сильнейшие Одаренные империи. Я начинаю думать, что мой покойный дядя зря потратил на вас миллионы казенных рублей.

Ее высочество гневалась. И – чего уж там – имела на это все основания. Из двухсот с лишним официально назначенных членов Совета безопасности на срочное совещание явилась едва ли треть. И если у части отсутствующих имелась железобетонно-уважительная причина – вроде исполнения долга службы в городе в нескольких тысячах километрах от столицы или даже в другой стране – то местные князья, графы и генералы не приехали в Зимний…