– Наташа! Ты невыносима! Просто… Рома и Дима помогали ремонт делать в доме – у нас на втором этаже потекла ванная, такое было – отдыхающих не пригласить, а отец днём работает, он в одиночку не справлялся… И вообще, какая разница? Вот выплатим всё – уже немножко осталось, и максимум через восемь месяцев избавимся от всех отдыхающих! Никого из чужих больше на порог не пущу! Ты к нам приедешь и всё лето тут будешь! Я так соскучилась, я так тебя люблю!

– Я тебя тоже очень! – Наташа невольно улыбнулась.

– Но с котёночком пока рано… там ребята предлагают его на время устроить к их Сергею…

– Нет, мам. Никуда я не буду его устраивать! Вы все имели какие-то свои секреты, сами решали, как вам жить, теперь и я решила – я его не отдам.

– Наташа! Ну я же тебе всё объяснила! Его нельзя пока там оставлять.

– Нет, мамочка, я его и не собираюсь там оставлять! Я сняла квартиру, жить буду тут. Помогать нашим, конечно, буду – иначе им тяжко придётся, да и я по малышне уже соскучилась, но теперь у меня будет как минимум один выходной, и ночевать я уходить буду сюда!

– Наташа! Ты что? Как квартиру сняла? У кого? У знакомых?

– Нет…

– Как у незнакомых? Это хоть женщина?

– Очень пожилой человек. Мам, хватит! Я тоже умею решать, как мне жить!

– Наташенька, ну что ты там можешь решить! – ахнула мама. – Какой-то старик… а может, он мошенник. Какой адрес?! Сейчас приедут твои братья и поговорят с этим дедком…

– Нет! Адрес я не скажу, котёнка не отдам, помогать буду, но с выходными. Всё!

В это «всё» потрясённая Алла Сергеевна внезапно упёрлась как пресловутый баран в новые ворота. Кажется, даже запах свежего дерева учуяла. Её маленькая, доверчивая, светлая и добрая девочка оказалась в какой-то чужой квартире, с каким-то мужиком…

– Сколько ему лет? – слабым голосом спросила она.

– Под восемьдесят. С палочкой ходит. Да и вообще, завтра уезжает.

Это немного утешило Аллу Сергеевну.

Ещё некоторое время попытавшись пробить круговую оборону неожиданно твёрдоуверенной дочери, она попрощалась с ней. А потом утешилась, перезвонив сыновьям и обвинив их в чёрствости, ненаблюдательности, моральной слепоте и, чтобы уж добить, в болтливости.

– Мам, да где мы болтали? – братья перехватывали друг у друга гаджет, подпирая плечами один другого – чтоб полегче было.

– А меня кто спровоцировал сказать Наташе про квартиру? – грозно уточнила родительница. – Эх… и зачем я замуж за Турова вышла, а? Ну, натуральное же упёртое турьё выросло! Три штуки!

Ни Наташа, ни, тем более, её матушка и не подозревали, что их разговор внимательно слушали двое – почтенный старец Александр Васильевич и гораздо менее почтенный, зато крайне обаятельный Шуршик.

– Подслушивать-то оно, конечно, нехорошо, а что делать? Как бы я тогда всё узнал? Получается, что грим-то работает! И это хорошо – с одной стороны, а с другой… с другой, братец, это невыносимо!

Глава 6. Почти отпуск

Когда Наташа вернулась на кухню, Александр Васильевич пил чай и начёсывал Шуршика, делая вид, что ничего такого и не произошло.

– Извините… это мама, она волнуется, а когда волнуется… как бы это… делает это заметно.

Наташа пожала плечами – мамин голос в смартфоне слышно было преотлично, так что фраза была вполне правильна.

– Не выпускают из гнезда? – понимающе покивал почтенный старичок. – Сели на шею и ноги свесили?

Он ожидал потока жалоб, но Наташа покачала головой.

– Нет, просто такая ситуация – это временная проблема, скоро разрешится. Просто братья вкалывают изо всех сил, невестки тоже, а дети… детьми занимаюсь я.

– А сколько им? – заинтересовался Александр Васильевич, поймав себя на том, что отчаянно злится на эту компанию, которая загрузила девчонку работой, да ещё и внушила, что всё в порядке!

Правда, по мере Наташиного рассказа его впечатление менялось – вырисовывалась картина вполне себе нормальной семьи, которая старалась выбраться из тесноты и жить иначе.

Наташа рассказала о племянниках и улыбалась.

– Неужели вы уже соскучились по ним? – рассмеялся Котиков.

– Да, представляете? – Наташа сама даже удивилась. – Соскучилась!

– А у меня возникло ощущение, что это ураганы какие-то!

– Нет, что вы! Они разумные, любознательные, с ними можно иметь дело – если дают слово, вся четвёрка держит его крепко-накрепко – это от отцов у них такая установка. Любят мне помогать. Мы с ними и песни сочиняем, – тут Наташа хихикнула, – и в приключения вместе пускаемся! С ними интересно. Я их забираю из сада в четыре, и мы с ними путешествуем по парку, играем, придумываем что-то…

– А почему так вышло, что вы их из садика раньше забираете? – удивился Котиков.

– Ой, это не сразу так вышло – раньше я за ними в шесть приходила, а полтора года назад в саду сменилась заведующая – отправили её на пенсию. И её, и нескольких воспитательниц. Зачем – не понимаю! Они замечательные были. А новая заведующая наняла других… ну, как бы это… им всё равно, понимаете? Пока заведующая в саду, ещё более-менее терпимо, но в половине четвёртого она уходит с работы, и воспитательница старшей группы, в которой трое наших мальчишек, просто отключается от реальности – включает им мультики, а сама или с подружкой из соседней группы в коридоре болтает или в смартфоне сидит. Дети что хотят, то и делают. Сами понимаете, в любом коллективе при таком раскладе находится кто-то, кто начинает других задирать, наши этого не выносят, начинается свара… В результате я приходила в шесть, и неизменно вся моя мальчишеская тройка последние полтора часа детсадовского дня стояла по углам. Да, агрессоры тоже так же стояли, но кому от этого легче, если наказывают всех, кто помешал воспитателю заниматься её делами?

– С мальчиками понятно, а девочка?

– У Аринки группа другая, там воспитательница отличная, но Арина без братьев оставаться отказалась, так что я приняла решение, что дешевле их всех забирать, – объяснила Наташа.

Котиков не очень-то понял, точно ли она решила остаться в его квартире или это была просто бравада, так что решил уточнить.

– Так что? Вы домой теперь?

Спросил и замер – а ну как действительно уйдёт?

– Нет. Если вы не против, я у вас комнату сниму на длительное время. Понимаете, котёнка и правда пока дома держать неразумно – он же крошечный, а у нас в коридоре постоянное столпотворение, его или дверью прижмут, или наступят!

Шурик вспомнил собственные ночные полёты над этим чёрным поросёнком кошачьего рода и понимающе закивал.

– Нее, если бы Хак нас не гонял как сидоровых коз, и я бы не сумел удержаться от того, чтобы не раздавить Шуршика. Там, судя по всему, все взрослые умотанные, ночью, небось, как сомнамбулы – точно бы беда была, – подумал он.

– Так что я буду утром тихонько уходить, – продолжала Наташа, обрадованная его поддержкой. –забирать детей в садик и бежать в институт, а потом, вечером, возвращаться. Ну, и выходной себе буду делать!

– Один?

– Может и два, но надо по моим посмотреть, как будут справляться. Один – точно! – Наташа мечтательно прижмурилась, а потом смутилась.

– Ой, простите, разболталась я! Вам же неинтересно, наверняка.

– Что вы, очень интересно! – Котиков говорил по-настоящему искренне. Ему со вчерашнего дня стало крайне любопытно всё, что было связано с этой девушкой.

Он и злился на свой облик, и был ему благодарен, прекрасно понимая, что, если бы он был в своём настоящем виде, Наташа нипочём бы с ним не пошла.

– Ну, вляпался, да? – ворчал он, вышагивая в своей комнате. – Сам же недавно мечтал найти такую… настоящую! И вот она, настоящая, куда уж лучше. Зато она меня воспринимает как старика восьмидесяти лет с палочкой и искусственными зубами, которому надо в блендере рагу перекручивать!

Рагу, кстати, Наташа вскоре сделала, и Котиков осознал – она ещё и готовит потрясающе!

– Одно хорошо – она остаётся в квартире. Так что я после приезда её тут застану, – рассуждал он вечером, готовясь к утреннему отъезду и заканчивая просматривать данные на объект, за которым должен поохотиться.

Наташа в своей комнате проводила время изумительно приятно – за окнами шумел осенний дождь, она настежь распахнула окно, глубоко вдохнув влажный, прохладный, пахнущий палой листвой ветер, а потом устроилась в кресле – именно так ей захотелось поотдыхать.

Разбудил её звонок невестки Насти.

– Натусь, ты там как?

– Я хорошо! Даже отлично! А вы?

– Пока более-менее терпимо. Ты прости нас, умотали тебя.

– Да вы и сами такие, я понимаю. Надо было порешительнее сказать, что уже край, не могу больше!

– Надо! – серьёзно ответила Настя. – Если честно, мы с Васькой хотели с тобой об этом поговорить, но сами как-то зарапортовались. А наши Туровы… ну, мужчинам вообще лучше говорить всё как можно более внятно, понятно, без намёков и, если с первого раза не осознали, – ГРОМКО!

– Да, мама так и сказала, – рассмеялась Наташа. – Ты не бойся, я буду утром приходить, потом днём – как обычно, а вечером, когда дети лягут, – уходить. И выходные буду брать.

– Наташ, а ты у нормальных людей снимаешь? Там удобно? Чисто?

– Да, всё хорошо, тут такой славный Александр Васильевич живёт – он уже пожилой, лет семьдесят девять или восемьдесят. Он не против Шуршика, так что я его на день буду оставлять, а потом к нему возвращаться.

– Ну, если ты так решила – значит, так и хорошо! Мы с Васькой постараемся наших убедить, что не надо делать резких движений, а то они рвутся срочно уточнить, как ты устроилась и никто ли тебя там не обидит… То есть, рвались, но наша младшая стая устроила небольшую побудку с ремонтом мебели и посудной перестановкой, так что Туровы-старшие вырубились кто где. Один на диванчике в кухне, другой у нас в комнате на кресле. Васька с детьми играет в их комнате, сейчас пойду её сменить.

– Если хочешь, я завтра приду! – предложила Наташа.

– Знаешь, нет. Отдыхай. И я на понедельник взяла отгул, так что и в понедельник можешь передохнуть, заодно и сама себя чуть в порядок приведу, а потом мы будем очень тебе благодарны, если ты придёшь нас спасать, – рассмеялась Настя.

– Приду! – уверенно пообещала Наташа, чувствуя себя на вершине блаженства – у неё практически отпуск – ещё часть субботы, воскресенье и понедельник!

Училась она хорошо, так что особых проблем в институте не видела, зато потом – можно делать ВСЁ, что хочется!

– И в полном одиночестве! Нет, я своих очень люблю, ОЧЕНЬ! Но иногда так хочется просто побыть одной, – думала Наташа. – Вот скоро разъедутся все, квартира получается вся моя, и буду я там одна! И ни-ко-го приглашать в гости не буду! Никаких подруг, знакомых, никаких соседей на «чай попить». Только я и Шуршик! А главное… никакого Кузякина!

Она вспомнила про Колечку Кузякина и рассмеялась в голос, разбудив котёнка.

– Ой, прости, прости, мой хороший. Это я вспомнила про одного очень смешного, нелепого, но такого навязчивого соседа…

Коля Кузякин про Наташу тоже помнил. Собственно, он про неё часто думал. Ну, а как же? Про будущую жену подумать – самое то! В том, что Наташа станет его женой, Коля был абсолютно уверен где-то примерно с её шестнадцати лет.

Именно тогда он случайно столкнулся на выходе из подъезда с соседской девчонкой, на которую и внимания-то раньше не обращал. Она выходила, он входил, дверь была ярко освещена солнцем, и всё это солнце вдруг сконцентрировалось на светлых прямых распущенных волосах, на её лице, на улыбке…

Она распахнула дверь и шагнула из подъезда, словно разом согрела весь этот двор, всех, кто в нём находился… Ну, по крайней мере, так померещилось Колечке.

С тех пор прошло четыре с половиной года, и он только больше и больше убеждался в том, что Наташа Турова – именно то, что ему надо!

А так как он всегда, даже в детстве, был человеком очень педантичным и всё любил раскладывать по полочкам, то и свою симпатию препарировал и разложил именно таким образом.

– Во-первых, она красивая! Волосы, глаза… глаза, правда, можно было бы и побольше, да и ресницы подлиннее, и скулы широковаты, но общее впечатление – очень даже ничего себе! Да что там – хороша! Улыбается хорошо! Что ещё? Да… фигура.