Наташку они отыскали у входа в институт – выйти-то она смогла, а как быть дальше, не знала. По очереди несли её на руках до такси, которое почему-то не могло подъехать ближе, ругались на стеснительную глупынду, которая не могла решиться попросить у незнакомых студентов смартфон, чтобы кому-то из братьев позвонить, а потом хватались за голову, когда выяснилось, что она и номера-то их не помнит наизусть – только мамин, но ей она как раз звонить не собиралась – чтобы не волновать.

Короче, мамина интуиция была проверена неоднократно и фигушки можно было её обмануть!

– Димааа! – напомнила о себе их матушка. – Так что у вас стряслось?

– Гм… ну, вообще-то ничего такого страшного… – начал Дима.

– Да я и не говорю, что страшное, но волнительное и… непонятное! – сформулировала мама. – Причём явно с вами тремя!

– Ээээ…

– Так, Рому я слышала – позови к телефону Наташеньку.

– А… Наташу… не могу! Её дома нет! – честно доложил Дима.

– А где она? Дети дома – слышу смеются с девочками, – мама ещё и завидным слухом обладала, беспроблемно расслышав и расшифровав отдалённый кухонно-радостный шум. – У неё сегодня занятий нет!

– Эээ… ну…

– Дима! – мамин голос стал меняться как барометр, нервно предсказывающий дурную погоду. – Где твоя сестра?

– Мам, ты позвони ей и спроси! – выкрутился Дима.

– Я позвоню, но хочу знать от тебя, что случилось!

– Ну, мы поссорились, и она ушла из дома! – признался Дима с таким выражением лица, с каким обычно в прорубь прыгают.

– И из-за чего вы поссорились? – обманчиво спокойно спросила мама.

– Мам, ты помнишь Хромку? – это Рома не выдержал страданий и так измученного брата и забрал смартфон. – Привет, кстати!

– Привет! Хромку? А при чём тут он?

– Наталка приволокла крошечного чёрного котёнка и заявила, что он будет жить у нас, – вздохнул Рома. – Она-то маленькая совсем была, все подробности не помнит… а мы… мы сглупили – надо было объяснить, почему мы были против того, чтобы она сейчас котёнка брала, особенно чёрного, а она психанула и ушла вместе с ним и теперь с нами не разговаривает, только переписываемся.

– Да куда сейчас в ваш муравейник котёнка? – ахнула мама, – его же раздавят, как бедного Хромушку!

И она, и близнецы прекрасно помнили, как приехали к бабушке в деревню, а там прибился к дому крошечный чёрный котик. Славный, доверчивый и ласковый.

Тогда его звали Барсиком… и через пару дней после их приезда его прижал дверью их дядя. Да, в тёмном коридоре и абсолютно случайно, но Барсику от этого было не легче. Раздался полузадушенный отчаянный писк, который прервался очень быстро, они спросонья повыскакивали из комнат, включили свет и увидели…

Роман и Дима – оба уже взрослые мужчины – до сих пор нервно ёжились от того, что было той ночью – они прекрасно помнили, как мама подхватила котика, который корчился на полу, силясь вздохнуть, и кинулась в кухню, как она всю ночь пыталась его спасти и только под утро стало понятно, что котёнок будет жить! Как переживал дядька, вовсе не увидевший, каким образом ему под ноги подкатился комок пуха и доверчивого характера. Он шёл себе в туалет, привычно сильно потянув за собой дверь коридора…

– Хорошо, не перебило позвоночник и не повредило внутренние органы! – радовалась мама, наглаживая Хромушку.

Хромкой он стал именно после того случая – мама говорила, что, видимо, были повреждены нервные окончания в передней лапе, так что он заметно припадал при ходьбе. К счастью, ему это не сильно мешало – он и не рвался куда-то особенно прыгать, предпочитая перемещаться на руках – так-то оно надёжнее.

Наташе тогда было года два, она испугалась, разревелась, но самого Хрому не видела – Дима не дал ей выйти, увёл и успокоил, что, мол, всё хорошо и надо спать.

Дальше ей про этот случай и не рассказывали – Хрома стал крайне осторожно относиться к дверям, а вспоминать про тот ужас как-то не хотелось…

– Дима! Так вы что, допустили, чтобы девочка ушла неизвестно куда? Одна? – мама, чуть отвлёкшаяся на воспоминания, стремительно вернулась в реальность и возмутилась, ожидаемо вцепившись в Диму, забравшего у брата обратно своё средство связи. – И где она сейчас? Вы знаете, к какой подруге она ушла? Какая там семья?

– Мам, – досадливо вздохнул Дима. – Я понятия не имею, кто её подруги! Я большей частью прихожу в начале первого ночи! Ромка раньше, конечно, но он и уходит раньше. Вчера мы в честь пятницы пришли неприлично рано, а тут сестра любимая с котёнком.

– А что девочки говорят? – девочками Алла Сергеевна называла невесток.

– Да ничего такого – бывали у неё две девчонки – одна со школы, но она уже замуж вышла и куда-то уехала, а другая из института, но контакты свои нам, конечно же, не давала.

– А сама Наташа что пишет?

– Пишет, что мы ей надоели, она от нас устала и без котёнка назад не вернётся!

– Погоди… а как вы обходиться без неё собираетесь?

– Не знаю пока. Ну, на понедельник Настя взяла отгул, благо у неё их полно, а потом…

– Да вернётся она! – уверенно произнёс всё ещё оптимистичный Рома, снова изымая трубку из слегка ослабевшей руки брата. – Правда, мам… может, можно всё-таки сказать Натке про квартиру – ну, уже же немного осталось! Полгода, может, максимум месяцев восемь, и всё тут будет её! Заведёт кого хочет, да даже можно этого чёрного – сейчас на время пристроить его к Серёге, а потом забрать. Давай скажем, а? Она же неглупая…

– Рома! Ну, в кого ты такой беспечный! У нас отдыхающие все как один или покупают квартиры на себя, чтобы детей при разводе не обманули, или ипотеку на себя оформляют! А кто так не делал – вот уже четыре случая знаю за последние полгода – судятся да делят недвижимость. Конечно, Наташа неглупая. Ровно так же, как дети всех остальных… только тех-то родители подстраховывают!

– Ма, ну вот нам-то вы всё подарили.

– Ром, я же вижу, с кем вы! Девочки… девочки – умнички! Если бы рядом с ней был порядочный парень, я бы и не сомневалась, но у нас Наташа доверчивая, ласковая, порядочная. Она и людей по себе меряет.

– Мам, да какой там парень? Она же постоянно с нашими…

– Рома, я училась в медицинском, работала санитаркой, ночные дежурства брала, а потом снова бежала на лекции. И тем не менее, отца вашего встретила! – с непоколебимой уверенностью ответила Алла Сергеевна. – Наташа своё не упустит, главное, чтобы лишнее не прибилось, зная, что девочка мало того что красивая, по характеру золотая, так ещё и вполне состоятельная! Вот приеду я, сама всё объясню, а вы пока молчите! Понятно? Мы с папой запрещаем вам говорить.

Рома только головой покрутил, понимая, что родители изо всех сил стараются им помочь – переехали в старую, ещё глинобитную сараюшку, обложенную шифером, стоящую в саду, там и живут, сдавая комнаты в доме приезжим. Оба работают: мама – врач, отец – инженер-электрик. Вспомнилось, как они с братом, когда по очереди ездили к морю, до моря-то дошли только в первый-второй день, а остальное время спешно делали ремонт в доме, силясь хоть немного дать передохнуть родителям.

– Мам, я всё понимаю, ты хочешь как лучше, но она уже взрослая, – сделал он последнюю попытку.

– Рома, ну какая она взрослая – двадцать всего! Девочка! – упёрлась мама, тут же припомнив, а почему, она, собственно, названивает. – И мою девочку вы, два оболтуса, отпустили одну! Почему вы её не ищете?

– Отпустили в ночь, в тайгу! – подхватил её тон Рома. – Мам, она ВЗРОСЛАЯ! Как мы можем её искать? Звонили ей всё утро – сбрасывает. Сейчас хоть написала – ответила. Но возвращаться не собирается.

– Так, всё с вами ясно, бараны вы винторогие! – поставила мама «диагноз». – Я сама ей позвоню!

Звонок раздался, когда Наташа помыла посуду и расставляла её в сушку.

Александр Васильевич неспешно пил чай, играя с Шуршиком, кухня была ярко освещена солнцем, словно и не осень уже, а вовсе даже весна, и тут зазвонил телефон…

– Доброе утро, мамочка! – лучезарно откликнулась Наташа на паническое мамино:

– Наташа! Доченька, где ты? Где?

– Мам, всё в порядке… – терпеливо ответила Наташа, покосившись на хозяина квартиры: при нём говорить с мамой было неловко – что человеку голову морочить семейными неурядицами, поэтому она извиняюще улыбнулась, вопросительно кивнула на Шуршика, мол, забрать, мешает?

Но Александр Васильевич покачал головой, продолжая забавляться с котёнком. А Наташа заторопилась к себе, слушая по дороге мамин голос:

– В порядке? Ты ушла из дома! Наташа! Немедленно возвращайся! Слышишь? У какой ты подруги? Она хорошая девочка, какая там семья? Какой адрес? За тобой приедут братья!

Наташа оглянулась в дверях на улыбающегося Александра Васильевича и вздохнула…

– Мам… я не собираюсь сейчас возвращаться. Я очень люблю их всех, но устала отчаянно! Очень устала. Да, я знаю, что ты в моём возрасте гораздо больше работала, да и училась сложнее, но я, получается, слабее тебя, понимаешь? Мне хоть день выходных надо!

– Наташа, возвращайся домой и спокойно обсуди это с братьями!

– Нет. Я не знаю, в курсе ли ты, но я подобрала котёнка, они мне запретили! Нет, ты слышишь? Запретили его оставлять! Мам… у меня есть комната, почему это я не имею право сама решать, кого и где я оставляю! Я, конечно, помогу с детьми, но жить там не буду!

– У тебя… да у тебя не комната есть, а вся квартира! – в сердцах выпалила Алла Сергеевна свой страшно секретный секрет. – Братья тебе свои доли передают максимум через восемь месяцев!

– Не поняла… – опешила Наташа, – Мам, ты сейчас о чём? Ты сейчас что сказала?

– Эээээ… ну да… сказала! А вот взяла и так решила! – моментально поменяла своё мнение о семейных тайнах Алла Сергеевна. – Мы помогаем твоим братьям, а они дарят тебе свои доли. Это полностью твоя квартира. Слышишь?

– Да… мам, спасибо! Спасибо огромное!

– Только котёнка сейчас там заводить нельзя! – вздохнула мама. – Погоди, выслушай… Рома и Димка, конечно же, и не подумали тебе всё объяснить – все в отца!

Наташа против воли улыбнулась – все отрицательные качества близнецов с детства традиционно относились к категории «все в отца». Правда, улыбка тут же исчезла, и она упрямо сдвинула брови – не собиралась она отказываться от Шурика! В смысле Шуршика…

Правда, после рассказа мамы о Хромке испугалась и призадумалась. По всему выходило, что братья-то, конечно, неправы, что не объяснили, но это и правда опасно! Двери в их сталинке тяжёлые – если такая попадёт по малышу или на него кто-то наступит в темноте, то будет беда.

– Наташенька, ну ты ж понимаешь, что его сейчас нельзя оставлять, да? Если устала – почему ты не сказала братьям?

– Да я вроде говорила…

– Наташа! Ну ты же знаешь, КАК надо им говорить, чтобы они услышали? Настойчиво, громко и отчётливо! Я, когда уставала, просто отказывалась от тех дежурств, которые не тянула на тот момент. Но да… как правило, мужчины привычные вещи считают как нечто само собой разумеющееся. Они привыкли, расслабились, а ты… «я-вроде-говорила»… Ну кто ж так говорит? Надо ГРОМКО! Я УСТАЛА!

Озабоченный голос Наташиного отца, Виктора Николаевича Турова, прозвучал совсем близко.

– Аллуш, так иди отдохни, я сам у отдыхающих все комнаты доприберу…

– Туров, скройся с глаз моих! – велела Алла.

– Так, мам… а что у вас отдыхающие до сих пор делают?

– Ээээ… ну, живут. Наташа, это неважно!

– Аллуш, а ты двери в сарае нашем закрыла? Если туда налетят мухи, мы опять изведёмся! – Наташа услышала издалека голос отца и связала отсутствие фотографий родительского дома внутри и кого-то в нём.

– Мам, а где вы с отцом сейчас живёте? А? В той глинобитной сараюшке? Ты поэтому не хотела, чтобы я со всеми детьми приехала?