Наталия Полянская: Следуй за белым котиком

Наташе Олесик, которая знает, где выход из кроличьей норы.

Я пытаюсь разучиться дышать,
Чтоб тебе хоть на минуту отдать
Того газа, что не умели ценить,
Но ты спишь и не знаешь…
Что над нами километры воды,
И что над нами бьют хвостами киты,
И кислорода не хватит на двоих.
Я лежу в темноте.
Слушая наше дыхание,
Я слушаю наше дыхание.
Я раньше и не думал, что у нас
На двоих с тобой одно лишь дыхание ^[1].

«Nautilus Pompilius»

© Полянская Н., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1
Стучать совершенно бессмысленно ^[2]

Из окна такси Алиса смотрела на провода.

Они рассекали небо – васильково-синее, как Большая голубая дыра в центре атолла Лайтхаус-Риф. Однажды Алиса, увлекавшаяся в то время посткроссингом ^[3], получила открытку из Белиза; на фото бессовестно сиял аквамариновый провал, окруженный скромным кольцом суши. Глаз моря смотрел на Алису, бесконечно далекую от него, вглядывался, оценивал. Она боялась глубины. Именно поэтому открытка до сих пор пришпилена к пробковой доске над домашним рабочим столом.

Раньше, глядя вверх, Алиса видела небо – синее, голубое, розовое, атласно-алое.

Теперь она видела провода.

Зачем их столько? Они режут просыпающееся небо на неаккуратные ломти, мельтешат в глазу, тревожно мешают. За ними не видно, какие там, наверху, нежные перистые облака и как там просторно и свободно, не то что тут, на земле. Тут утренние пробки на Васильевском острове, спешащие к метро пешеходы, которым не до весны и неба – успеть бы на работу. Алисе тоже нужно успеть. Без нее никак.

Чешир то ли мяукнул, то ли зевнул в переноске, и Алиса просунула к нему палец через решетку.

– Потерпи. Скоро приедем.

– Авария впереди, – извиняющимся тоном сказал водитель. Он был пожилой, со своего места Алиса видела чисто выбритую щеку и седой висок. – Кто-то, видать, торопился. Можем свернуть направо и вот здесь проехать, – он ткнул пальцем в навигатор, – но это вам выбирать.

– «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать» ^[4], – продекламировала Алиса. Водитель усмехнулся и бросил на нее быстрый взгляд. – Давайте уж постоим. Все равно ведь, в какой пробке?

– Все равно, – согласился таксист и, не удержавшись, посмотрел на переноску. – Это кто у вас там, котик?

– Чеширский.

«Если бы не костюмы, поехали бы мы с Чеширом на метро, – подумала Алиса. – Потолкаться, конечно, пришлось бы, зато одну станцию проехали – и на месте. Или хорошо бы наконец изобрели такси на воздушной подушке, как в «Пятом элементе». Хотя там тоже трафик был плотный. Очереди – это у нас в крови».

Машины сдвинулись и снова замерли. Радио мурлыкало о пылинках звезд, которыми покроется небо, и Алиса подумала: надо уговорить Тимура съездить за город, когда потеплеет. Они уже сто лет никуда не выбирались. Поваляться на пледе, глядя вверх, съесть неполезную еду и поболтать ни о чем.

Потом Алиса представила: а что, если платье?.. Подклад из серебристого атласа, сверху – шелковый шифон – пожалуй, ампарский синий. По нему пустить звезды: серебряная нить, искусственный жемчуг. Может, парад планет? Ладно, это потом. И обязательно пояс, расшитый веточками цветущей черемухи. На нижнюю юбку «посадить» тканевых мотыльков: так их не видно, а вот при определенном освещении будет казаться, что они притаились и шевелят крыльями. «Майский звездопад».

Алиса поспешно выхватила из сумки блокнот и начала рисовать.

Так увлеклась, что не заметила, как пробка закончилась.

– Приехали, барышня, – сказал таксист. – Помочь вам выгрузиться?

– А? Нет. Сейчас придут, помогут.

Из дверей ателье уже выглядывала Лика, махая кому-то рукой – дескать, бегом на помощь!

Алиса сунула блокнот в сумку, подхватила переноску с Чеширом и задом выбралась на улицу.

Как бы хотелось изящества! Королевской стати, чтобы надеть то платье из торопливого наброска в блокноте; и плавных, текучих движений, как у пантеры. Иногда Алиса всерьез думала о том, чтобы поучиться у какой-нибудь кошки. Только не у Чешира. Если она пойдет по его стопам, бардак в квартире возрастет многократно.

– Давай я возьму, – Лика перехватила переноску с Чеширом. – В кабинет его?

– Как всегда.

– Угу. Алис… надо поговорить.

Алиса всегда очень точно чувствовала оттенки – тканей, цветов, звуков. Могла уловить в голосе собеседника холодность и подозрительность, хотя внешне он был сама любезность, и обычно определяла, когда ей лгут. Только с Тимуром всегда выходила осечка, да и то…

Однажды Алиса в бездумном скроллинге соцсетей открыла видео с орущим коростелем. Скрип-скрип, скрип-скрип – так трещат ставни в покинутом доме, одиноко и тревожно. Алисе показалось, что похожий скрип слышен сейчас в звонком голосе Лики, и довольно громко.

– Давай в кабинете.

– Доброе утро, Алиса Мироновна!

– Доброе утро!

Приветствия осыпались разноцветными лоскутками. Внутри стало ярче, приятней. Ателье всегда было спасением, и разорванность, разрезанность проводами затихала, стоило сюда войти.

«Скрип-скрип».

Кабинет себе Алиса сделала такой, как хотела. Светлый, с окнами, выходящими на оживленную улицу, зеркальными снаружи и дымчатыми изнутри, с огромным столом, на котором вечно был беспорядок, и отдельной лежанкой для Чешира. Тут же стоял и многоярусный кошачий домик, однако Чешир его презирал и укладывался там, только если пребывал в плохом настроении. Остальное время он проводил на лежанке или прямо на столе, среди бумаг, набросков и тканей. Алиса всегда поражалась тому, как немаленький, в общем-то, кот (восемь драгоценных кило!) умащивается на крохотном свободном пятачке, подогнув под себя лапы и презрительно щурясь на жалкий, недостойный мир. Алиса Чеширу в таких случаях напевала: «Ах, какое блаженство знать, что я – совершенство, знать, что я – идеал!» ^[5] Потом, правда, изящный котик решал переместиться, и на пол летело все: лоскутки, наброски, сам Чешир…

Лика поставила переноску на пол и открыла дверцу. Чешир не спешил выходить. Ему не понравились запахи в такси, долгая езда в незнакомой машине и то, что хозяйка отвлеклась на свое шварканье карандашом по бумаге, а не на поглаживание драгоценного кота. А может, Чешир просто был сонный. Ночью его одолевали заботы: тыгыдык и новый цветок, который Алиса купила в порыве заботы о растениях и поставила вне зоны досягаемости. С трех до пяти часов утра Чешир планомерно решал вопрос, как сделать зону более доступной.

– Кофе Маня сейчас принесет, – сказала Лика, оставляя дверь приоткрытой. – Давай я пока расскажу, что по заказам.

– Для школьного театра я все привезла.

– Да, мальчики сейчас проверят, запакуют и отправят. Значит, так. Два корпоратива, один девичник – ну, этих я в аренду перераспределю – и спектакль «Маугли», областной театр ставит.

– Когда спектакль?

– Через полгода, они заранее озаботились. Думаю, надо взять, их режиссер написал, наши клиенты.

Лику Алиса любила за многое. За бешеную работоспособность, за умение укладывать ее в рамки рабочего дня, за преданность делу и за то, что иногда Анжелика Моисеева все-таки отбирала у Алисы Воронцовой бразды правления, которые та не любила кому-либо отдавать. Лика пришла через полгода после основания ателье и спасла начальницу от бесконечных завалов, странных звонков и требовательных клиентов. Помощница обладала также редко встречающимся умением отделять своих от чужих – клиентов, с которыми будет приятно сотрудничать, от тех, кто доставит проблемы. Алиса видела людей сшитыми из разноцветных кусочков и работала с ними, когда ее устраивал узор; Лика видела их по-своему, но чуйка у нее включалась безупречно. Если говорит, что с режиссером можно работать, значит, не просто можно, а нужно. Значит, проект будет интересный. С неинтересными Алиса предпочитала не связываться.

Маня, офис-менеджер, или, как ее ласково называли в «Зазеркалье», диспетчер вдохновения, принесла поднос с кофе, немыслимым чудом умостила его на столе, мурлыкнула что-то и ушла, закрыв за собой дверь. Лика молчала. Алиса успела дотянуться до чашки, сделать первый глоток – язык, конечно, обожгла! – и тогда помощница, словно через силу, произнесла:

– Но́вак ушел.

– В смысле? Куда ушел?

– Выпей еще кофе, пожалуйста… Вчера вечером мне позвонил Борис Анатольевич. Я трубку в нерабочее время, как ты знаешь, брать не люблю, но это же Новак. Ответила, а он мне: так и так, Анжелика, дозвониться до Алисы не смог, сообщаю вам, что наша компания прекращает с вами сотрудничество. Ничего личного, просто у нас векторы изменились, ветры новые подули… ну, что там еще говорят в таких случаях? Я эту словесную мишуру даже не слушала. Спросила: «Борис Анатольевич, как же так? Мы с вами уже несколько лет, с самого начала, где вы еще такие костюмы для своих аниматоров найдете?» Он вздохнул тяжко-тяжко, – Лика изобразила, как именно, – и говорит: «Что поделаешь, Анжелика, это были лучшие наши с вами годы!» Как будто он не сам решил контракт разрывать, а его гангстеры заставили.

– Последние заказы ему тоже… не нужны? – Алиса чувствовала, что в горле сухо, но кофе еще слишком горячий. Попить, что ли, из лейки для цветов?..

– Он сказал, что оплатит и заберет, поэтому все уже заказанное дошиваем. Но вот дальше… Новак хочет новые шоу у себя в отелях запускать, и мы даже прикидывали, какие костюмы понадобятся. А теперь – такой резкий поворот.

– Может, его кризис сожрал?

– Новака? Бог с тобой, Алиса. Он два отеля недавно открыл в Сочи, какой кризис?

– Поиздержался…

– Скорее ему кто-то предложил более выгодные условия. Дешманские ткани, таджикские девочки у швейных машинок – и вуаля.

– Не трогай таджикских девочек, Бахрия обидится. Она лучше всех с лентами работает.

– Что будем делать? Он же наш самый крупный заказчик.

Чешир, чувствительный мальчик, выбрался из переноски, мимоходом потерся о Ликины ноги, пробрался под столом и запрыгнул Алисе на колени. Она машинально его погладила, и внутри белого кота заработал моторчик.

– У тебя есть идеи?

– Не знаю. – Лика наконец подтянула к себе стул, уселась и взяла свой кофе. – У нас, конечно, есть желающие, и я быстро наберу заказов, но… Мы же работали в основном на Новака. Он давал лучшую цену за объем, и задумки там всегда были интересные. Пару месяцев мы будем еще жить на то, что на нем заработаем, а вот дальше… Нам нужен будет новый крупный заказчик.

– Очередь, я так понимаю, не стоит.

– С маркетплейсами, которые доставят тебе костюм колдуньи за полторы тысячи рублей? Нет, не стоит, Алиса.