Следуй за белым котиком (страница 2)
Чешир когтился, кофе остывал. За дверью начальственного кабинета шла веселая жизнь: переговаривались закройщики, что-то хотевшие от Мани, которая отвечала им звонким голосом; издалека, на грани слышимости, доносился шелест швейных машинок, и в арендном зале наверняка шла суета – она там всегда идет. «Зазеркалье» не только изготавливало костюмы на заказ, но и предоставляло возможность арендовать понравившуюся вещь из каталога. Для этого шились в том числе исторические костюмы (повторы Алиса терпеть не могла, и в свое время Лике пришлось убеждать ее, что подобный шаг принесет в кормушку еще немного зернышек), одежда для девичников и мальчишников, наборы для тематических вечеринок… Соперничать в цене с китайскими изделиями из полиэстера ателье все равно не могло, да и не хотело. Сюда приходили те, кто ценил качество и оригинальность. В том числе взгляд Алисы на костюмы, а уж в этом она была хороша.
– Мы в заднице у песца, – простонала Лика, уткнувшись лицом в ладони. – Кредит надо выплачивать, зарплаты…
– Ты так ноешь, будто мы уже разорены, – жестко сказала Алиса. Пора выключать фонтанчики слез и действовать. – Ситуация, конечно, неприятная, однако мы найдем решение. Ко мне в свое время обращались крупные компании, я всем отказывала, так как тогда у нас уже был Новак. Что ж, найду старую записную книжку и обзвоню их.
– Давай я обзвоню.
– Ты и так приняла на себя отказ Новака. Займись лучше текучкой, а я подумаю о перспективах.
– Если бы не помещение… – вздохнула Лика.
– М-да.
Когда-то они просто арендовали эти комнаты; потом владелец собрался уезжать из России и решил продавать. Дела шли прекрасно, и Алиса подумала: почему бы нет? Любимый муж Тимур нашел толкового нотариуса, тот оформил сделку так, чтобы комар носа не подточил. И кредит бизнесу дали. Помещение теперь стопроцентно Алисино, только вот платить и так в последнее время было сложнее, а теперь…
– Будем выкручиваться, Лика. Давай обговорим текущие заказы, если по ним есть какие-то вопросы, и я займусь перспективами.
День смазался, поплыл цветными кляксами, и ничего нельзя было с этим поделать. Алиса пыталась сосредоточиться, пару раз порывалась позвонить Новаку и выяснить, какого черта, – и не решилась. Он ведь тоже почему-то не связался именно с ней. Соврал Лике, что не смог дозвониться. Телефон весь вечер пролежал рядом с Алисой, пропущенных звонков – ноль. Значит, стыдно было Борису Анатольевичу, очень стыдно, что вот так резко он бросает «Зазеркалье», пошившее для его аниматоров столько шикарных костюмов. Когда-то Новак признался Алисе: его семейные отели процветают не в последнюю очередь из-за прекрасных шоу, где хвалят и наряды актеров, и постановку. Дети бежали к Золушкам в фантастических платьях, оставив измученных родителей попивать коктейли в баре, и высиживали полуторачасовые представления-сказки. Еще ведь месяца два назад Новак предлагал идею: а что, если шить костюмы на мальчиков и девочек и продавать в отельном магазине с сувенирами и поделками мастеров? Будут же раскупать! Эксклюзив, заоблачная цена, которую могут позволить себе не все, зато и маржа космическая.
Где они теперь, эти идеи…
Алиса злилась, внутренне металась, теребила шерсть Чешира, прочно прописавшегося у нее на коленях. В чем коту не откажешь, так это в эмпатии: в самые тяжелые времена он всегда был рядом, принимал, мурчал, успокаивал. Да что там, с Чеширом сейчас Алиса разговаривает чаще, чем с Тимуром. Представив, как приедет домой, уткнется лицом в теплое мужнино плечо и все-все расскажет, Алиса выдохнула. Все будет в порядке, пока у нее есть кот и Тимур.
Домой Алиса с Чеширом тоже ехали на такси: она не хотела просить Тимура забрать ее, зная, что он устает на работе, а ее машина в сервисе – хорошо бы починили поскорей. Алиса задержалась в ателье, и вечерние пробки, если они были, успели растаять в светлых майских сумерках. Скоро наступят белые ночи, тревожные, немного бессмысленные, как поток дел, который никогда не прекращается, и остановить его можно только усилием воли. Да разве же ночь остановишь? Когда-то питерский май казался Алисе полным романтики, а теперь она воспринимала его как «еще светло, можно многое успеть».
Дома Чешир выбрался из переноски и сразу поспешил к миске. Алиса слышала, как он топочет и шуршит сухим кормом, вздыхает – все-то не по нраву! – и, наконец, ест. Сбросила туфли, оставила на трюмо сумочку. В гостиной горел свет, мягкий, от торшера. Алиса заглянула: Тимур сидел на диване, читал что-то в телефоне, но при виде жены отложил его.
– Привет, – она остановилась в дверях, обхватив себя руками. – Как хорошо, что ты дома, а не в спортзале. Мне нужно кое-что тебе рассказать.
– Мне тоже, – сухо произнес Тимур, глядя на нее непроницаемыми, как зеркальное окно, глазами. – Я хочу развестись, Алиса.
Глава 2
Ушки и усики
Все стало кристально ясно, когда Тимур устроил Алисе свидание на помойке.
В кафе девушку может отвести всякий. Или в кино, на романтическую комедию: отчего-то предполагается, что все поголовно барышни любят «разлюли-малину», как говаривала Алисина бабушка, и будут томно млеть, стоит трепещущей ладони кавалера коснуться девичьей коленки. Нищие студенты воспевают нежность прогулок в парке, где приличного ресторана днем с огнем не сыщешь. Креативные придумывают заезды на велосипедах, наскребают денег на пейнтбол или же, ужасаясь собственной смелости, дарят прыжок с парашютом в тандеме. Познавшие жизнь и по этому поводу облачившиеся в черное ведут своих таких же познавших жизнь спутниц на Тихвинское кладбище, скорбно помолчать над могилой Достоевского.
Тимур превзошел их всех.
Своей даме он сказал, что ее ждет сюрприз, и велел захватить вместительную сумку. Алиса взяла клетчатую, одну из тех, с которыми бабушка в лихие девяностые каталась «челноком» в Турцию. Сумку Алиса запихнула в рюкзак, собственноручно украшенный россыпью ярких заплаток, и отважно явилась на платформу, где ожидал Тимур.
Ехали долго, вышли на станции, название которой Алиса тут же забыла, и углубились в лес. Подлесок поредел, юные осинки сбрасывали листья, лучи заходящего солнца протыкали кроны сосен, словно копья. Смеркалось, птицы устраивались на ночлег, возились и вскрикивали. Дорога, покрытая растрескавшимся асфальтом (сквозь щели отчаянно лезли ошалевшие одуванчики), уводила в тишь, лился из мха грибной запах, и деловитые опята облепляли пни.
Все это выглядело настолько подозрительно, что Алиса испытывала ничем не объяснимое чувство полной безмятежности. К тому же Тимур взял девушку за руку, и прикосновение его пальцев волновало Алису гораздо больше, чем возможные маньячные наклонности.
Минут через пятнадцать вышли к бетонной стене, хитро повернули и оказались у боковой калитки. Тимур кому-то позвонил, калитку открыли. Алиса заметила, как в лапе могучего охранника исчезла ценная бумажка. Потом забыла обо всем: перед нею простиралась… свалка.
– Ты говорила, что тебе тканей на костюмы не хватает, покупать дорого, – сказал Тимур, глядя на нее невинными глазами. – Тут есть сектор, куда свозят текстиль, там много годного, я заезжал, проверял. Может, ты себе что-то найдешь. У нас два часа, потом охрана сменится.
Алиса посмотрела на него и поняла, что выйдет за него замуж. Вот прямо тут, на свалке, если гориллоподобный охранник согласится немедленно их обвенчать. Тимур подарил ей больше, чем оригинальное свидание. Оказалось, он все это время внимательно слушал Алису, щебетавшую о своих увлечениях, застенчиво показавшую ему то настоящее, из чего она состоит. Тимур услышал, сделал выводы и придумал, как порадовать ее.
«Текстильный отдел» оказался огромным. Здесь громоздились картонные ящики, которые изобиловали лезущими из них тряпками, стлалась барханами ненужная одежда, а встрепанная ворона сидела на дырявом сапоге и периодически каркала. Алиса же знала точно: это не тряпки, а россыпь сокровищ, и сейчас она, как Аладдин, заберет себе самое ценное.
Тимур с легкой усмешкой ходил за ней, наблюдая, как Алиса кидается от одной кучи к другой, как извлекает на свет немыслимые в своей вычурности находки, как, отбросив явно дизайнерское платье, вдруг замирает над ничем не примечательной клетчатой рубашкой и запихивает ее в сумку. Алиса никогда и никому не смогла бы объяснить, почему с ней все происходит именно так, но Тимуру, кажется, и не нужны были объяснения.
А потом Алиса, копавшаяся в очередной многообещающей куче, извлекла шерстяной комок размером с ладонь. Комок – уши, усы и хвост – открыл пасть и отчаянно заорал.
– Развестись, – повторила она.
Слово вроде бы знакомое, но значение ускользает. Разводят мосты – ненадолго, чтобы пропустить суда, которые не могут иначе зайти в реку. Ты временно застреваешь на том или ином берегу, беспокоишься, возможно, даже куда-то опаздываешь и при этом знаешь: ровно в назначенное время мост соединится вновь. Никто даже не заметит, что некоторое время он был разделен надвое.
Когда Алиса с Тимуром встретились – оба были на последнем курсе, – то мост соединился и с тех пор не разводил их никогда. Правда, в последний год Алисе казалось, что она видит щель. Не щель – трещину. Алиса поспешно замазывала ее чем-нибудь и отворачивалась, специально забывала. Под их мостом, украшенным разноцветными шарами и развевающимися флагами, лодки и так пройдут.
Какая-то, видимо, не втиснулась.
– Присядь, пожалуйста, – Тимур похлопал по дивану рядом с собой. – Давай поговорим.
Алиса забралась на диван с ногами. Она теперь часто так дома сидела – уютней. Сжимаешься в комочек, маленькую бусинку, и никто не сможет тебя задеть, потому что не увидит. Раньше Алиса не умела так делать, всегда оставалась распахнута миру. Но за последние пару лет многое изменилось: сожмешься – точно выживешь.
– Мы уже долгое время живем практически как чужие, – начал Тимур, и Алиса поняла: он готовил эту речь, внутренне репетировал ее. – У тебя свои интересы, у меня свои. Не разговариваем нормально. И вроде все хорошо, а на самом деле…
– Что же на самом деле? – спросила Алиса ровным голосом.
– Мы стали чужими. Пора признать, что чувства, которые были когда-то между нами, давно прошли. – Он будто читал вслух книжку, и в этом тоже было что-то ненастоящее. Вроде сидит настоящий – ее, Алисин, мужчина: темные волосы, глаза голубые, фигура спортивная – не зря же ходит в зал! – а говорит словно на выдуманном языке. – Надо посмотреть правде в глаза, Алиса. Мы больше не можем жить так, как живем.
– Я могу, – возразила она.
– Хорошо, я не могу. Я очень устал от того, что есть – или чего нет – между нами. Студенческие браки… – Тимур невесело усмехнулся. – Немногие выдерживают больше года. Наш еще долго продержался.
– Ты считаешь, у нас студенческий брак? Основанный только на чувствах, которые были тогда?
Если бы Тимур сказал «да», Алиса окончательно и бесповоротно перестала бы понимать, что не так с этим миром. Однако муж качнул головой:
– Нет. Мы были чем-то гораздо большим, Алиса. Проблема в том, что, кажется, «нас» больше нет.
– Почему ты так думаешь?
– Я это чувствую, – он потер ладонями щеки с пробивающейся темной щетиной. – Мы сильно отдалились друг от друга. Мы… изменились. И я устал от того, что не понимаю, как и зачем.
– Скорее, почему.
Тимур промолчал. Конечно, что он может на это ответить? Оба знали, почему, но произнести это вслух было невозможно – разверзнутся бездны, обрушатся города… Или все уже давно рассыпалось в прах, а они бродят в этом прахе по колено?..
Алиса усмехнулась, пружиной распрямилась и встала. Удобно быть маленьким незаметным комочком, прятаться в уголке дивана от всех бед. Только вот она – не комочек. Она привыкла падать в кроличью нору, брать склянки, не задумываясь, и откусывать от грибов. Алиса не прячется, она движется вперед, даже когда попадает в неприятности.
– Хорошо, – сказала она самым безмятежным тоном, на который была сейчас способна.