Ана Ховская: Жизнь отдам за тебя

Глава 1

– Алька, там клиент важный. Обслужи его как положено. И будь очень вежливой, если надо, ласковой…

– Не поняла? – недоумённо оглянулась Аля на управляющего рестораном Ёжикова. – Я всегда вежлива с гостями. И что значит, «ласковой»?

Глаза Ёжикова забегали. Он замялся, затоптался и понизил голос до шёпота:

– Понимаешь, клиент очень важный. Сказал, чтобы именно ты к нему подошла и обслужила.

Аля недоумённо сунула гигиеническую помаду в карман форменных брюк, поправила фартук и настороженно выглянула из-за шторки у барной зоны.

За столиком, который она не обслуживала, сидело четверо мужчин в чёрном. Трое бритоголовых, широкоплечих, огромных, таких накачанных, что безобразные рельефы мышц проступали через рукава пиджаков, того и гляди треснут по швам. И один – ничем им не уступавший, но длинноволосый, с аккуратной бородкой, греческим профилем, смуглой кожей, которую оттеняла белая рубашка с идеально выглаженным воротничком, и смотрел он таким взглядом, от которого у Али закололо иголками по всему телу от предчувствия чего-то очень нехорошего.

Она никогда не обслуживала его, но видела не раз. Он иногда заходил в «Гречанку»¹, садился за один и тот же столик и всегда заказывал одно и то же: чёрный кофе и питу² с сыром и решал какие-то вопросы с управляющим.

Однажды мельком Аля слышала от Ёжикова, что это какой-то авторитет по прозвищу Грек. Иногда с ним были и его телохранители – те самые амбалы, от которых бросало в дрожь. Только, было похоже, что он и сам кого угодно одной левой пришибёт.

Обычно их обслуживала Лена, которая и жаловалась потом, что они её щипали, лапали каждый раз и предлагали покататься с ними. Однако никому другому этих клиентов она не передавала: чаевые оставляли хорошие.

Когда Аля обслуживала другие столики, Грек не сводил с неё взгляда, от которого ей всегда было не по себе, однако он никогда с ней не заговаривал, а если она случайно бросала на него взгляд, то отводил глаза.

Только два дня назад Лена попросила её отнести ему счёт, потому что не успевала обслужить другие столики. Вместе с очень приличными чаевыми и короткой фразой «Это тебе» Аля получила и визитку, которую, конечно же, отправила в урну, а все чаевые отдала коллеге, чтобы потом не выяснять отношения с ней.

Теперь же от одного взгляда на Грека и его троицу внутри у Али похолодело. Руки и ноги стали ватными – давно знакомое ощущение. И она безумно злилась на себя, что снова чувствует эту слабость, но не могла это контролировать.

Она нерешительно оглянулась на Ёжикова и тихо ответила:

– У меня перерыв, пусть их Антон обслужит…

Но неожиданно Ёжиков ухватил её за локоть и притянул к себе:

– Не зарывайся! Ты на меня работаешь! Иди и обслужи!

Управляющий был строгим, но такого никогда себе не позволял. А сейчас в его глазах Аля читала отчаяние и страх, и у самой дыхание обрывалось.

– Руку отпустите! – сквозь зубы выдохнула она, чувствуя, как накатывает тот самый жар, за которым обычно наступает дрожь и ступор.

– Если не выйдешь и не будешь о-очень ласкова, то Грек сделает всё, чтобы нас закрыли. А значит, ты лишишься работы! – прошипел тот, отдёргивая руку.

«Не велика потеря! – фыркнула про себя Аля. – Зарплату вечно задерживает. Премии не даёт. Только и того, что контингент приличный, чаевых много и сам мозги не клюёт».

– Ну что тебе стоит? – уже умоляюще процедил тот. – Не съедят они тебя! Иди! Не задерживай!

Аля догадалась, что Ёжиков не успокоится, а если она не выполнит указание, то долг по зарплате не закроет. Но и при мысли выйти в зал охватывал дикий ужас, уже и ладошки вспотели. Однако покорно склонила голову и тихо проговорила:

– Хорошо. Сделаю. Только долг по зарплате выдайте сейчас. Мне за квартиру платить, а то меня выселят. Я же хорошо работаю…

Видя, что Ёжиков напрягся, аж пот на лбу выступил, сделала жалобную мордашку и добавила:

– Пожалуйста, Андрей Палыч. Сделаю всё, как скажете.

Ёжиков запыхтел, поправил ремень на толстом животе и вынул из оттопыренного кармана брюк мятую пачку денег. Отсчитал пять пятитысячных купюр, вынул ещё две тысячи и протянул Але.

– На, с премией. Только убла… в смысле, обслужи этого гостя!

«Жадюга!» – стиснула зубы Аля, сунула деньги в карман брюк и кивнула:

– Спасибо, Андрей Палыч, – тут же повернула в коридор к чёрному выходу, сорвала фартук и побежала.

– Эй, стой! – закричал Ёжиков.

Но девушки и след простыл.

В узком дворе между высотками, куда вёл запасный выход, кованые ворота оказались закрытыми. Аля сама не поняла, как с разбега взобралась на них и перелезла.

Да не тут-то было. Ёжиков выскочил с другой стороны и схватил её за шею, как только она спрыгнула, но не сразу смогла выпрямиться от неудачного приземления.

– Ах ты, сучка неблагодарная!..

– Ай… отпусти! – завизжала Аля от тёмных вспышек перед глазами, когда тот заломил и руку за спину.

– Я тебе сказал: обслужи клиента! Дура! Меня же из-за тебя…

– Я тебе не проститутка! – зло прошипела Аля, отмахиваясь свободной рукой.

– Отпусти девчонку! – прозвучал густой низкий голос где-то рядом.

Вдруг Ёжиков взмыл в воздух. Аля даже села на асфальт: показалось, что земля кружится вокруг неё. Но это был один из громил, который отбросил того в сторону.

Аля попыталась подняться, но, чувствуя, как всё плывёт перед глазами, как онемело плечо, споткнулась и упала на колени. Задыхаясь, она вновь попробовала встать, но кто-то очень сильный поднял её за шиворот и прижал к стене так, что ноги повисли в воздухе.

– О, смотри, наша краля… – дыхнул в лицо громила, ростом выше раза в два.

– Отпусти-те… – проронила Аля, ощущая, что сознание начинает растворяться в хаосе панических мыслей.

– Ты что, с девчонкой не сумел договориться? – хмыкнул кто-то другой в стороне, и раздался визг Ёжикова, мерзкий, хрюкающий. – Как ты бизнесом управляешь, слабак?

В голове Али промелькнула мысль, что это конец. И, зажмурившись, она испуганно зашептала:

– Отче наш, сущий на небесах… Спаси и сохрани… Господи, пожалуйста…

– Девчонку – в машину. А этому объясните, как нужно вести дела, – приказал тот же низкий голос, от которого у Али всё завибрировало внутри и взорвалось, будто вспышкой петард.

Аля распахнула глаза, когда ноги коснулись асфальта. Её лицо оказалось на уровне груди амбала. И вдруг сквозь мутную пелену слёз Аля разглядела рукоятку пистолета в расстёгнутой кобуре под мышкой громилы.

Недолго думая, она резко потянулась и выхватила пистолет, вытянула перед собой и попятилась.

– Не подходите! Я никуда с вами не поеду…

– Эй, девочка, а ну опусти… – со звериным оскалом поднял руки громила, а за ним и те двое за спиной.

– Эй… тише-тише… пораниться можешь, – мягко предупредил тот самый «важный клиент».

Ёжиков замер у ворот, прижатый бедром другого громилы.

Але было так страшно, что она уже не понимала, что делает, только ясно ощущала, что в опасности и в любом случае будет схвачена и наказана за проявленную дерзость. Перед глазами мелькнула лужа крови… светловолосый мальчик в ней и мужчина с открытым ртом, из которого сочилась кровь…

Тогда она живо приставила пистолет к своему виску и вжалась спиной в стену.

– Я всё равно вам не достанусь… – и нажала на курок.

Глава 2

Пистолет дал осечку. Аля в ужасе стала оседать, растерянно шаря свободной рукой в пространстве и пытаясь сделать полноценный вдох. Всё тело стало влажным и липким. Один из громил подбежал и выхватил пистолет из её руки.

– Ты что творишь, дура!

Аля сжалась, обхватила голову ладонями и, зажмурившись, села на землю.

– В машину её! – раздалось над головой.

А потом её подхватили, как пушинку, и понесли.

Когда она открыла глаза, то уже сидела в салоне огромной машины с затемнёнными стёклами. Было довольно темно и жутко. На переднем сиденье сидел водитель, а рядом – на заднем – он, тот самый Грек.

Аля поёрзала, прижала колени к груди и обняла их. Дрожь по всему телу была такой сильной, что зуб на зуб не попадал – последствия панической атаки.

Быстро обведя салон взглядом, Аля поняла, что они уже быстро едут по центральной дороге. Что будет с ней потом, она и думать не могла, лишь прижималась спиной к дверце и косилась на спокойно сидящего громилу рядом. Тот вёл себя так, будто её и нет, будто ничего и не происходит. Он хмуро что-то писал в телефоне и не реагировал ни на что. Огромный, сильный, опасный.

Аля вдыхала через раз и не сводила глаз с мужчины, сама не зная, чего от него ожидать.

– Где ты живёшь? – вдруг спросил он.

Аля даже вздрогнула от неожиданности.

– Здесь остановите… – кивнула на первый поворот во дворы.

– Я спросил, где ты живёшь, – ровно повторил он и повернул голову к ней.

Аля уставилась в его грозное лицо, большие тёмные глаза, будто пронзающие насквозь, и вжала голову в плечи.

– Северный про… проспект, – стекло с её губ, первое что пришло на ум.

– Номер дома скажи водителю. И перестань трястись, я не людоед, – с каким-то недовольством проговорил громила.

– Семьдесят семь…

Далее они ехали молча. Аля продолжала коситься на мужчину, казалось, в три раза шире и выше неё, на его большие руки, которые одним движением могут переломить ей шею, на его квадратные челюсти, по которым гуляли желваки, когда он в очередной раз смахивал изображение в телефоне. А ещё разглядела шрам, тонкий, давний, неровным крестом проходящий от брови к виску и вниз к челюсти.

«Бандит! – думала Аля, а от ужаса внутри сжималось всё сильнее, сердце, казалось, превратилось в тугой комок и билось о стенки грудной клетки, пытаясь вырваться. – И что он со мной сделает? Попросит отработать за проступок?»

Пахло в машине новой кожей и чем-то древесным, тяжёлым, приторным. А ещё мужчиной. От него исходила такая звериная мощь, что Аля даже и не пыталась хитрить или пререкаться, лишь наблюдала за ним, считая удары сердца и молясь, едва вспоминая слова молитвы.

У семьдесят седьмого дома машина остановилась. Аля вжалась в сиденье сильнее, не понимая, куда они приехали. Громила вышел. Обошёл машину и открыл дверцу с её стороны. Аля уставилась на его огромную ладонь, протянутую к ней.

– Ну… собираешься выходить или поедем сразу ко мне? – с ухмылкой спросил он, когда пауза затянулась.

Аля вдруг опомнилась. Ловко изогнулась и выскользнула из салона под протянутой рукой и между дверцей, даже не коснувшись мужчины, и тут же припустила что есть мочи во двор. Недаром она бегала каждое утро.

Аля пробежала несколько дворов, осмотрелась, не заметив никого, вышла на параллельную улицу и быстрым шагом пошла к своему дому.

Через пять кварталов стояли старенькие дома, а в одном из них была и её комната в коммуналке, которую она снимала с подругой Дашей.

Ввалившись в прихожую, не разуваясь, как бы ни ворчала хозяйка пенсионерка тётка Валя, владеющая всего двумя комнатами, но почему-то считающая себя вправе указывать всем соседям, Аля вбежала в свою комнату и заперлась. Налила стакан воды, выпила залпом и, наконец, выдохнула всё напряжение.

Скинув кеды, она забралась на кровать и забилась в угол.

«Вот это я попала! – думала она. – Что теперь делать? Что это вообще было?»

Вспоминая всё по очереди, Аля ужасалась и себе, и всему, что произошло, потому что никак не могла поверить в то, что ещё час назад готова была покончить с жизнью так легко и без сожалений, как само собой разумеющееся. Но, перебирая все события заново, осознала, что опять провалилась в панику, в какое-то до сих пор необъяснимое состояние, в котором не особо контролировала происходящее и была готова на всё. Теперь, оказывается, и на такое.