– Ты дерьмо носорога, – отвечаю спокойно. С гоблинами-то иначе никак. Оскорбил его бесстрашно в глаза – значит, или дурак, или сильнее.

Вождь раздувает ноздри, но не уступает:

– А твой товарищ? Хочет?

– Ты тупое дерьмо носорога.

И вождь внезапно хохочет. Потом шагает ко мне и с силой хлопает раскрытой ладонью по плечу. Но я уже успел укрепить тьмой мышцы и от этого «дружеского жеста» даже не покачнулся. Хотя Красава лось ещё тот.

– Ты тоже дерьмо носорога, – ухмыляется вождь. Так сказать, уравнивает наши статусы. Дружба, блин. – Богиня требует только баб. Ты это знаешь. Скажи богине: Грымар Красава за неё сдохнет!

– Богиня знает.

– Скажи ей! Или не можешь? – В узких глазах вождя опять вспыхивает подозрение.

Да я всё могу.

– Я могу, – говорю важно. – Я и богиня – вот так!

Показываю обеими руками жест, понятный в любом мире. Ну, что я богиню вот так. Не дай Высший, конечно…

Но вот теперь вождь смотрит на меня с уважением.

– Ты не дерьмо носорога, – сообщает он. – Но и я с богиней – вот так!

И повторяет мой жест.

Ай да Тея!

– Друзья, – заключает вождь. – Жертва вон. – Он указывает копьём себе за спину. Можешь смотреть.

Киваю и показательным жестом развеиваю своих пауков.

После чего гоблины будто забывают о нас и начинают готовиться к жертвоприношению.

Гоблиних подводят к каменному жертвеннику, выстраивают рядком, и вождь Красава начинает ритуал. Точнее, просто взывает к богине и возносит ей хвалу, периодически потрясая копьём. Каждый раз, когда потрясает, гоблины в сотню глоток орут её имя. А самая молодая гоблиниха начинает тихо подвывать. Впрочем, стоящая рядом толкает девчонку плечом, и та затыкается.

Наблюдая за всем этим, я быстро пересказываю императору суть разговора с вождём.

Вообще, подход я выбрал верный. Пришли по велению богини глянуть – как тут её фанаты исполняют свой долг.

Только вот сам долг мне очень не нравится. Как и императору.

– Нельзя как-то выторговать этих женщин? – спрашивает он.

– Только если убить мужчин.

– Значит, придётся убить мужчин, – пожимает он плечами и прищуривается на жертвенник.

Так-то да. И сейчас для этого самое время, пока гоблины заняты молитвами и ничего плохого от нас не ждут.

Выбора у нас нет. Жизни сотни гоблинов или жизни пяти гоблиних. Но они женщины, а значит, выбора нет.

Женщин нельзя обижать. Почти никаких. Почти никогда. Разве что защищая от них других женщин. Ну, либо в постели по их же просьбе.

В последней битве с богами я пальцем не тронул ни Тею, ни Гамену, за что, кстати, и поплатился. Но принципами своими я не поступлюсь. Женщины созданы Вселенной не для битв и насилия, а для созидания жизни. А если бывает иначе – такими их сделали мужчины.

И уж точно женщины не созданы для того, чтобы приносить их в жертву. А одну гоблиниху уже раскладывают на алтаре.

Словом, единственный вопрос: скормить парочку гоблинов моей тьме или позволить императору пустить в дело его огонь? Остальных запугать после этого – уже не проблема.

Тьма будто отзывается на мою мысль, нетерпеливо толкает меня изнутри. Когда вождь Красава заносит нож над первой жертвой, выкрикивая очень знакомые мне слова, я уже готов выпустить её.

Но император не выдерживает первым.

Его огненная сеть разрезает вождя пополам.

А секунду спустя…

…над жертвенником рвётся пространство.

⁂

Я никогда не видел, как разлом открывается сам. Но разницы с тем, как открывал его я, – никакой. Разве что всё происходит в разы быстрее.

Зверский, почти невыносимый холод. Каменное плато под ногами гудит, бешеный ветер мешает бежать, а до жертвенника шагов пятьдесят, не меньше.

Радужный пузырь, вылезший из арки разлома, рвётся в тот же миг, когда я срываюсь с места. Надо отдать должное российскому императору – он бежит рядом со мной. А впереди нас несётся воющее пламя Александра и выпущенная мной тьма.

Но мы не успеваем. Первый же выпрыгнувший из разлома монстр – здоровенная тварь, похожая на жабу чудовищных размеров, – рвёт в клочья и связанных гоблиних, и уже мёртвого вождя, и стоящих рядом с ним воинов.

Остальные гоблины с воплями бегут прочь.

Двое магов – и близко не армия, которая бьётся с монстрами в империи. Иногда по несколько суток.

Но и мир Теи – не Российская империя. Здесь мы с Александром, пожалуй, стоим как минимум полка. Понятно, что иллюзии против монстров – как тапок против слона, но вот если выпустить на них тьму… Монстры полны тёмного эфира, для неё это лучшая еда.

В разломе я опасался, что не справлюсь с ней. Потому использовал удавку, когти… Но сейчас вариантов нет.

В крайнем случае прыгну в разлом. Чтобы не причинить вреда российскому императору.

Жаба дохнет первой. Следующих монстров я уже толком не вижу, полностью сосредоточившись на контроле тьмы. И не теряю рассудка, хотя сознание затуманено.

Сквозь этот туман всё же вижу, что бушующий у разлома огонь…

…не трогает монстров.

Потому что император Александр Третий делает то, чего не умею я: закрывает разлом. И в этом мире у него получается быстро. Всё верно. Разломы закрывают несколькими аспектами, но огонь – самый действенный.

Полчаса спустя всё заканчивается.

Император жив.

Даже не ранен.

Осталось вытащить его домой. И теперь мне никто не помешает – потому что выжившие гоблины уже далеко от места битвы. Сколько их выжило, я без понятия.

Но вот Тея таки получила свои жертвы…

Глава 2

Император Александр Третий

Его величество Александр Третий никогда не принимал поспешных решений. И считал, что всему свое место и время.

Нет никакого смысла строить предположения на пустом месте, не имея данных. Крайне вредно основывать гипотезы на видимых фактах.

Но сидя в чужом мире на жертвеннике зеленокожих дикарей… После собственноручного закрытия разлома в одиночку… Бок о бок с первокурсником военного училища, который в этом чужом мире оказался куда компетентнее российского императора, разменявшего шестой десяток…

В таких условиях выбросить из головы факты крайне трудно.

Император знал о существовании других миров. Трудно этого не знать, когда на твоей планете то и дело открываются пространственные дыры в совершенно чужую и максимально враждебную реальность.

Когда-то одарённые с пространственным аспектом дара умели открывать разломы. Естественно, в силу огромной опасности это быстро запретили. А поскольку четыреста лет назад гуманизмом ещё и не пахло, нарушителей запрета попросту уничтожали. Как и техники плетений, позволяющие открыть ТАКОЙ портал. Но последнему чёрту понятно, что уничтожить всё – невозможно. И пространственники никуда не делись, и техники сохранились. Другой вопрос – кто в здравом рассудке станет тот разлом открывать?

А вот иметь технику или хотя бы артефакт, способный вывести в этот конкретный мир, император бы не отказался.

Здесь он закрыл разлом сам. Один. Невероятно…

…но объяснимо. Эфира здесь – хоть ложками ешь.

А вот возможности и умения сидевшего рядом мальчишки Александр объяснить не мог.

Род Каменских всегда отличался неординарными умениями и тщательно хранимыми тайнами. Взять хотя бы отца этого мальчишки… Император знал его не слишком хорошо, но достаточно, чтобы сделать однозначные выводы.

Однако Станиславу Каменскому было очень далеко до своего восемнадцатилетнего сына.

Никита Каменский обладал странными техниками плетений. Невозможными, если у тебя аспект иллюзий. Потому что никакая иллюзия не способна рвать в клочья разломных монстров.

Никита Каменский знал язык дикарей из другого мира. И с честными глазами утверждал, что сам не понимает, откуда у него это знание. Бывает, конечно, и не такое… Но принять на веру император не мог.

А кроме того, Александр мог поклясться, что юному князю далеко не восемнадцать лет. Как минимум тридцать. Невероятная выдержка, убийственное спокойствие, полный игнор кучи разодранных трупов вокруг… на это способен только взрослый мужчина. Прошедший, как говорится, огонь, воду и медные трубы.

Вывод напрашивался сам собой: это другой человек. В личине. Кто-то воспользовался внешностью Никиты Каменского, самого Никиту убил и занял его место.

Конечно, маг иллюзий может наложить на себя личину. Тратя все силы на ее поддержание. Нет, это не вариант.

Есть и другое плетение, позволяющее жить в личине свободно. Но это плетение ни разу не иллюзия и известно единицам. А точнее – главам королевских династий. Тоже так себе вариант…

– Нам пора домой, – сказал мальчишка.

– Каким образом, князь? – откликнулся император. – Вы знаете… направление?

– Не уверен. Но я попробую.

– Пробуйте, конечно, – согласился император. – Какие у нас ещё варианты. Хотя можем подождать, пока сюда явится тот, кто пытался меня похитить… Кстати, а зачем вы нырнули за мной, князь? Помнится, Петра Романова вы просто выдернули из портала своим… родовым секретом.

– Пётр Романов воспользовался портальным артефактом. А для вас портал кто-то построил. Так что мне не хватило сил вас удержать.

– И тем не менее. Вы могли просто оборвать свою нить, понимая, что она уводит вас за мной.

Мальчишка посмотрел на своего императора как на идиота.

– Да вы что, ваше величество? Я же принёс вам присягу.

– Ну да, – согласился император, внимательно его рассматривая. – Получается, что спасли мне жизнь.

– Не факт, – пожал плечами мальчишка.

– Отчего же? Полагаете, меня пытались похитить, чтобы накормить пирожными?

– Сомневаюсь, ваше величество. Но поговорить об этом мы можем позже.

Никита Каменский отошёл от жертвенника, встал к Александру спиной и принялся за дело.

Император следил за ним очень внимательно. Прекрасно понимал, что возможно всё. Что мальчишка может оказаться тем самым похитителем.

Тем самым человеком, который руководил треклятым «Братством свободных» и после его разгрома остался на свободе. Александр знал, что Пётр Романов, его продавшийся террористам дядюшка, всего лишь подставное лицо. Уже потому, что он не имел пространственного дара.

Но если под личиной Никиты Каменского скрывается именно Колдун, то император уже был бы мёртв. А этот мальчишка не только не убил его, но явно опекал. Довольно унизительный факт, но…

…любопытный.

– Подойдите! – хрипло скомандовал Каменский.

Перед ним росла радужная арка портала. Но ни холода, ни ветра, ни трясущегося под ногами камня. Это не разлом.

Шагая в портал, император испытал лёгкое сожаление. Какая-то его часть хотела остаться здесь – в мире, насыщенном эфиром как кислородом.

Но Александр Третий тоже давал присягу своему Отечеству.

⁂

Тея меня не подставила, хотя моя паранойя до последней секунды уверяла в обратном.

Но, шагнув на очень знакомую лесную поляну и осознав, где именно нахожусь, я начал ржать так, что пришлось согнуться, держась за живот.

Ну что сказать – местный леший мне в натуре должен! Особенно теперь, когда я вывалился из портала не с очередной девицей, а с самим российским императором.

Чья царственная длань бесцеремонно хватает меня за воротник, разворачивает к себе и пытается дать пощёчину. Решил, что у меня истерика.

Реагирую на это по возможности вежливо: уклоняюсь, одновременно подсекая царственную ногу. Александр Третий хлопается на задницу.

– Блин, ваше величество! Простите, это реакция! – восклицаю я с честными глазами и бросаюсь поднимать императора.

– Ну, в любом случае истерики у вас больше нет, – хмуро отвечает он, отряхивая парадный мундир. Уже порядком изгвазданный и местами прожжённый.

– Да я не был уверен, что портал получится… Прошу прощения ещё раз! Но мы в империи.

– Это уж точно… – говорит император сквозь зубы, и я понимаю причину его мрачности.