Конечно. Теперь ему есть с чем сравнить. Здесь любой одарённый, даже очень сильный, опустошил бы источник уже во время сжигания верёвок гоблинских боло. Неприятно снова ощутить себя слабаком, чего уж там.

Кошусь на ближайшее дерево, между ветвей которого успел заметить любопытную мордочку всё той же навки, которую я спас два месяца назад. И командую:

– Дядьку зови!

Ну, не переться же мне через лес в поисках шоссе! Тем более в компании императора. Как-то не по чину ему.

В принципе можно попытаться построить ещё один портал… Но я пока умею только в разлом и к Тее. А леший сам меня приглашал заходить почаще!

– Здесь я. – Леший выступает буквально из воздуха. Гостей он явно уже успел оценить, а потому отвешивает Александру вежливый, но далеко не подобострастный поклон.

– Доброго вам дня, ваше величество.

– Это Семён Феоктистович, – представляю я. – Хозяин этого леса.

– Леший я, – уточняет леший.

– Рад знакомству, – кивает император и без колебаний протягивает руку.

Наблюдая за крепким рукопожатием главы российского государства и высшей нечисти, я отмечаю пару любопытных фактов.

Во-первых, Семён Феоктистович, хоть и держит лицо, однозначно в полном офигении. Это вам уже не порнушка, в которой из разлома выпадает оборванный парень с голой девицей на руках. Это, скажем так, политический детектив. Потому леший и сам не знает, веселиться ему или послать уже меня на хрен и наглухо закрыть свой лес от посетителей.

Во-вторых, император, который тоже держится прекрасно, явно устал. Он не так уж молод, пережил кучу потрясений и очень соскучился по своей охране. Потому что всему есть предел.

Ну, я и не обещал доставить его прямиком в тронный зал Кремля…

– Чайку, ваше величество? – спрашивает леший, быстро определившийся с линией поведения. – У нас тут не дворцовая кухня, но пирожки имеются. С лесными ягодами, прямо с куста.

Ну понятно. Принимать еду от нечисти нельзя. Никакую и никогда. Это даже в сказках написано. Но чтоб нечисть – да не попыталась что-то урвать? Хоть со случайного грибника, хоть с царственной особы. Вдруг да выгорит? Опять же – гостеприимство проявить.

– Благодарю вас, я не голоден, – вежливо отказывается император.

И заводит светскую беседу об экологии Подмосковья. Информация из первых рук всегда предпочтительнее отчётов. Кстати, нет ли у любезнейшего Семёна Феоктистовича каких-нибудь жалоб или претензий?

На поляне появляются три вполне приличных кресла, о еде и чае разговора больше не идёт.

Зато любезнейший Семён Феоктистович рассказывает императору о том, как я спас его навку. И ненавязчиво так даёт понять, какой я хороший парень.

Даже не знаю, как это воспринимать. То ли как мелкую месть за неурочный визит. То ли как желание поднять меня в глазах императора… Если второе – то леший не угадал. Его величество и так чёрт знает что обо мне думает.

Есть и третий вариант: леший хочет предупредить императора о том, что я совсем не такой, каким кажусь.

Но это уже паранойя.

Впрочем, о некоторых моих подвигах император уже наслышан, конечно. О том, что я был в бункере Колдуна, сумел оттуда уйти и по чистой случайности попал в разлом. А вот о том, что оттуда я вывалился в лес Семёна Феоктистовича, он явно слышит впервые.

О втором моём визите в лес и о княжне Назаровой леший не говорит ни слова.

Беседа плавно перетекает на засилье волков в Приозёрском районе. Которые санитары леса, и уничтожать их популяцию нет никакой нужды, что бы там ни говорили окрестные жители.

– Семён Феоктистович, – влезаю я в затянувшийся разговор.

– А чего тебе, князюшка?

– Не хотелось бы вас прерывать, но нам с его величеством надо бы в Москву. Понимаете, мы довольно внезапно её покинули, и, боюсь, там уже страшный переполох.

– Понимаю! – восклицает леший. – Не буду задерживать! Если его величество, конечно…

– Князь Каменский, пожалуй, прав, – сдержанно улыбается император. – Но я желал бы продолжить нашу беседу, Семён Феоктистович. В более подходящее время. Весьма польщён нашим знакомством и хотел бы его поддерживать.

Леший хмыкает.

– Отчего ж и нет, ваше величество. Буду рад вас видеть. Да и обговорили мы не всё, а жаль.

– Да вот и мне жаль, что я не уделял должного внимания возможным проблемам… вашего народа. А ведь мы живём в одной стране, Семён Феоктистович, – проникновенно говорит император. – Однако юный князь прав, сейчас нам действительно пора.

– Перенесу вас до самой Москвы, – кивает леший. – В саму-то столицу не имею возможности.

⁂

Поскольку смартфоны у нас с императором есть, добраться до Кремля труда не составляет. За нами приезжают аж пять правительственных машин, князь Львов собственной персоной, а также маршал Палей и ещё несколько высокопоставленных аристо.

Плюс наследник престола, который вылетает из машины первым. Отмечаю, что он очень рад видеть отца.

Хотя бурных и вроде бы искренних эмоций при виде живого-здорового Александра Третьего не скрывает никто. По ходу, императора успели мысленно похоронить… Но оно и понятно – у них были все основания на это.

Но и я не остаюсь без внимания, скромно постоять в сторонке не удаётся.

А потому до меня наконец доходит, что князь Никита Каменский теперь не только всенародный герой, задержавший государственного преступника, но и спаситель его величества, что даже круче.

Твою ж мать… Не люблю быть на виду, но почему-то всегда именно так и выходит.

Вот только сдаётся мне, что сам император так и не определился, кто я. И наверняка разделяет сомнения княжны Назаровой, которую я вытащил из разлома: князь Каменский, конечно же, герой! Но, вполне возможно, и чудовище…

А кроме того, выясняется крайне интересная штука: в мире Теи мы зависали часа два, не больше. В империи прошла…

…целая неделя.

Да уж. Всероссийский траур, к гадалке не ходи…

Я практически уверен, что в Кремль повезут и меня, но его величество великодушно позволяет явиться во дворец в восемь часов вечера и отпускает до этого времени отдыхать. А напоследок настойчиво просит никому не рассказывать о нашем совместном приключении.

Прикинув масштабы последствий своего героизма, в училище я не еду. И выключаю смартфон. Уж Лекс Львов точно узнает, что я жив, в течение ближайшего часа.

Его величество подвозит меня по указанному адресу. Туда, где меня точно никто трогать не будет: в квартиру Токсина.

Пора купить себе собственное жильё…

⁂

Костя Шах, озверевший уже от сидения взаперти, встречает меня только что не с объятьями.

– Ё, ты живой?! Жрать хочешь?

Ещё бы! Быстрый завтрак перед присягой – всё, что попало сегодня ко мне в живот.

Разогревая мне какую-то еду в микроволновке, одичавший от одиночества Шах болтает не затыкаясь. Почти орёт, потому что я торчу в гостиной, раздеваясь и печально осматривая парадную курсантскую форму. Только выкидывать. Ну чё, новую дадут… Герою-то! Хорошо, что я притащил к Токсину свои гражданские шмотки…

Жрать хочется больше, чем помыться, а потому я иду на кухню и набрасываюсь на тарелку борща.

– Да ты расскажешь или нет, Каменский?! – возмущается Шах. – Я ему о судьбе Отечества, а он как с голодного края!

– А что там с Отечеством?

– Тебе видней, – хмыкает Шах. – Это ты за императором в портал кинулся.

М-да… Вот почему он спросил, живой ли я.

Страшная всё же штука – пресса! А интернет и того страшнее. В моём мире в такой ситуации – когда правитель проваливается хрен знает куда на глазах толпы народу – в первую очередь оцепили бы место происшествия, чтобы ни одна муха оттуда такое известие не унесла.

А тут… тут об этом мгновенно стало известно всей империи. Как и о его возвращении. При этом лично меня император попросил молчать.

В гостиной включается телевизор, а над головой у меня гудит домовой:

– Ты, Костенька, не переживай, вот же он, наш герой, а в телеке вон уже император по всем каналам. Всё у нас в порядке с Отечеством. Делов-то! Раз уж наш князь за его величеством подался – так я вот и минуты не страдал за всю неделю.

Доев борщ, ухожу к телевизору, куда Шах тут же притаскивает мне гору жареной картошки.

Империя ликует.

Его величество выглядит прекрасно. Толкает речи о том, какое мощное поколение вырастила наша страна. Пафосно рассказывает, как юный князь Каменский сумел перенаправить портал в подмосковный лес.

Это всё. Провалились на плацу Императорского училища, вывалились в лесу, откуда добрались до столицы. На том спасибо.

Видимо, добирались пешком или даже ползком. Раз уж целую неделю…

Интересно, император хоть кому-нибудь правду рассказал?

Благостный лик Александра Третьего на экране сменяется очень серьёзным лицом главы Тайной канцелярии.

– Виновник столь беспрецедентного преступления будет найден и понесёт наказание, – уверяет князь Львов.

– Так вроде всех «братанов» повязали… – задумчиво говорит Шах. – Опять брехня, значит. Жаль.

– Таш приходила? – спрашиваю его.

– Была. Денег подкинула…

– А ты взял?

Шах длинно свистит.

– Ещё б я не взял! У нормальной бабы, понятно, не взял бы, а тут-то… Слышь, Каменский, мне-то она и слова не скажет, а ты бы её спросил? Судя по тому, что я в телеке вижу, кто-то из свободных братанов точно на свободе остался. Она может знать.

– А ты чего, Костик, в натуре об Отечестве радеешь? – любопытствую я.

– Ну и о нём, – соглашается Шах. – У меня претензий к властям нет. Но хотел тебя спросить – могу я уже свалить отсюда? А теперь как-то стрёмно валить-то…

Киваю:

– Посиди тут. Вряд ли ты кому нужен, но всё бывает. Да и Назаров никуда не делся.

– От Назарова ты обещал меня отмазать, – щурится Шах.

– Не успел, – развожу руками. – Сам видишь, дел по горло.

– Героический герой, дважды спасший Родину! – провозглашает домовой. И в его голосе мне чудится насмешка.

Выключаю телевизор и иду мыться.

А когда выхожу из ванной, мне на грудь кидается Крайт.

Несколько опешив, подхватываю тяжеленного кошака под пушистый зад и усаживаюсь с ним на диван.

– Ты откуда взялся?

– Да он чуть дверь не вышиб, – ухмыляется Шах. – Чё, хвостатый, селёдку будешь?

Но Крайту не до еды.

Он жмётся ко мне как котёнок и заваливает картинками.

На присяге мой кошак был. Тихо сидел на ближайшем к плацу дереве. А потому всё видел – да добежать не успел. К счастью.

Я смотрю его картинки, испытывая к коту искреннее сочувствие. От них прёт отчаянием. Вот Крайт вынюхивает место, в котором открылся портал, не обращая внимания на топчущихся здесь же людей. Вот мечется по моей общажной комнате. Вот сидит в апартаментах Львова – и там же, кстати, сидят все мои парни. Очень озабоченные. Вот Лекс, присев на корточки, сообщает кошаку, что я жив и в столице. И задумчиво добавляет, что на моём месте в училище бы сегодня не поехал. После чего Крайт срывается с места – прямо в окно.

Вот кошак бежит по Москве. Вот скачет по ступенькам Токсинового подъезда. И, наконец, прыгает на меня. На этой картинке меня окатывает волной радости – такой же бурной, как отчаяние. Какая ж поганая штука этот симбиоз…

Но, честно сказать, я о Крайте так не беспокоюсь, как он обо мне. Видимо, потому, что я всё-таки не химеринг.

– Успокойся, – говорю коту, не прекращая его наглаживать. – Никуда я не денусь. Только вот съезжу в одно место и вернусь.

В ответ получаю шквал негодования.

– Ну куда я с тобой?!

Показываю картинку дворца.

Крайту плевать. Он вцепляется в меня когтями, и я понимаю, что отодрать его не выйдет. Только прямым приказом.

Но животное и так настрадалось.

Да пошли все к Шанкре в задницу!

Возьму кота с собой. Хамство это, конечно, переться к государю с животиной. Но герой я, в конце концов, или куда?!