Елена Бабинцева: Ведьмино Счастье

– Госпожа Ягида! Госпожа!

– Ну что?

– А…может, ну её эту стоюн – траву? А?

– Испугался, добрый молодец? – хмыкнула я, уверенно топая по лесной тропке. – Увидел пару леших, и в портки наложил?

– Да нет! Вы что…просто…я так подумал, ну и решил…

Я резко затормозила. Как же меня достали эти деревенские олухи. Посудите сами…уже пятый ко мне приходит за чудо – травой, которая «дух» молодит. И каждый в ужасе бежит прочь, видя, как ее придется добывать. Объясняешь им, говоришь, что иначе не получится. Что надо, чтобы ее человеческие руки сорвали! Все бьют себя кулаком в грудь, все головой в ноги бухаются, помощи просят, а потом бегут, что только пятки сверкают…надоело.

Лес мой полон нечисти. Все норовят человека напугать. И что смешнее всего…молодые, здоровые парни! И уверены, что им лекарство нужно! А то, дескать, их жена заглядывается на другого. Как будто имущество в штанах убедит их благоверную забыть обо всех на свете. Эгоисты.

– Не хнычь. Руки в ноги и топай.

– Но госпожа…

– Слушай, дружок, – я уперла указательный палец в нос мужика, и нахмурилась. – Я тебе тут экскурсоводом не нанималась. И моральную помощь, оказывать, не должна. Неделю тут хожу, как кикимора какая! И что?! Хоть бы один заплатил за труды! Но не – е – ет! Вы сразу голову в плечи, как ёжики какие, и деру отсюда! Трава нужна? Значит, пойдешь и сорвешь! А если откажешься, то век стояка не будет! Понял?!

Митяй округлил голубые глаза полные ужаса, и почти плаксивым тоном спросил.

– Век?

– Век, – кивнула я. – Вот тогда ты по – другому запоешь.

– Ой…как же это…не надо!

– Тогда бедра напряг и вперед!

Митяй вздохнул и пошел за мной дальше. Скулил себе там чего – то под нос, но шел. Тоже мне…ишь, вздумали! Я к ним по – доброму, а они как зайцы перепуганные…

Вскоре Митяй и я вышли к болоту. Здесь по берегу росли скромные белые цветочки с очень острыми листьями.

Я пихнула Митяя в бок и взглядом указала на цветы.

– Давай, чего стоишь? Да руки в рубаху спрячь, не то порежешься.

Митяй закивал, натянул рукава на ладони и осторожно выдернул весь пучок из рыхлой болотной земли.

В этот момент у берега пошла рябь, а потом вынырнула утопленница с зелеными волосами и тиной на крутых бедрах.

Митяй взвизгнул и сел на задницу со всего маху. Русалка захихикала и вышла на берег.

Я рыкнула и, закрыв собой мужика, дала ему метлой по лбу, чтобы не пялился.

– Глаза закрой! Закрой сказала, не то заморочит!

Митяй послушно зажмурился и даже в комок сжался. Цветы крепко держал в руках. А – то мало ли…

Я повернулась к русалке.

– Чего надо?

– Фу…как грубо, Ягида.

– Так чего надо?

– А кто это с тобой пришел, а? – она заинтересовано взглянула в сторону испуганного Митяя, который упорно читал молитвы, с закрытыми глазами.

– Это? Это так…за травой пришел. Уна, шла бы ты…а – то, не ровен час, пересохнешь…

– Вечно ты грубишь… – нахмурилась русалка. – Я к тебе по – доброму, по – соседски…

– Ага – ага… – хмыкнула я. – Рассказывай. Кто моего парня так заморочил, что бедняга забыл все на свете? А? До сих пор думает, что он пятилетний ребенок!

Уна хихикнула.

– Да ладно тебе вспоминать…старая история. И я извинилась.

– А я злопамятная. Так что мне твои извинения до одного места.

– Ну не дуйся…дай, поиграю. Чуть – чуть….

– Нет.

– Ну…с часик!

– Нет, я сказала. Уна, я к тебе отношусь с трепетом и пониманием, только потому, что водяной любит тебя. Но клянусь Перуном, будешь нарываться, я тебе космы узлом завяжу и повешу на ель. Повисишь, солнышко утреннее встретишь…авось, поумнеешь.

Уна поджала губы и топнула ногой.

– Злая ты, Ягида! Всю жизнь одна будешь! Яга – костяная нога! Ме– е– е!

Вот зараза, еще и язык показала. Ну, ничего…придет твой любимый ко мне в гости, в карты играть, я ему расскажу, как ты себя ведешь. Задницу твою давно выдрать пора.

Я повернулась к Митяю. Парень аж побледнел от страха.

– Митя.

– Не – е – е…

– Чего не? Пошли отсюда.

– А…русалка…

– Ушла. Пошли уже.

Митя открыл глаза, оглядел горизонт, и, убедившись в своей полной безопасности, встал на ноги.

– Цветы не помял?

– Нет. Целехонькие.

– Хорошо. Пошли. Выйдем к дому, я тебе расскажу, как заваривать, и как пить.

Обратную дорогу, надо сказать, Митяй шел, чуть ли не вприпрыжку. Ой, дурень…здоровый, сильный мужик. Лет…тридцати пяти. Высокий, как шкаф. Лицо приятное. Всем хорош и пригож. Да вот беда…зазноба его Миролюба, на другого теперь смотрит. А его не замечает…и вот наш Митяй, решил покорить ее…пушкой дальнего действия в штанах. Либо мужчины здесь какие – то эгоистичные, либо бабам и, правда, много не надо.

К моей избушке вышли, когда солнце уже клонилось к закату. Н – да…весь день с этим дурнем потеряла.

– Ладно, слушай сюда, цветы осторожно обдерешь и в теплую воду положишь на ночь. Тканью легкой накрой. Чтобы не сглазил никто…пить каждое утро по две ложки перед едой. Листья и корешки зарой у себя под окном. На вот, наговор прочти, когда все сделаешь. Да смотри, чтобы не видел никто. Ясно?

– Ой, ясно, госпожа Ягида! Спасибо вам! Ой, спасибо…

– Э! Куда?! А плата?

Митя как – то странно застыл и вжал голову в плечи.

– Я кажись…кошель, в лесу потерял…

Я вздохнула и повесила голову. Опять…опять без денег осталась. Семен опять ворчать будет…

– Э…госпожа Ягида…?

– Ну чего?

– А давайте, я вам хлебом верну? А?

Я мрачно хмыкнула. Митяй пекарь. Хлеб у него вкусный, но я столько сдобы не съем. А если съем, то в двери не пройду, и в ступу не влезу. А мне еще Семена кормить…

– Давай так… – я повернулась к мужику. – Рыбы принеси. Только смотри, чтобы свежей…да крупы, какой – нибудь. И будем в расчете.

– Ой, так конечно! – радостно улыбнулся Митя. – Ну, я побег! Ждите завтра на заре! Все принесу – у!

Я помахал рукой вслед Митяю, и тут же осунулась и вздохнула. Устала…

Метлу поставила у дверей, пусть высматривает, может еще, кто заявиться, захочет…

Зайдя домой, я прошла к столу, на котором уже был мой ужин. В животе заурчало. Я села за стол и потянула руку к румяному куску хлеба, как тут же получила ложкой по рукам.

– Ай! Больно же!

– А поделом! Руки мыла?

– Не…

– Иди, вымой руки. Ты же воспитанная ведьма!

Я надулась и встала из – за стола. Бочка с чистой водой стояла у печки. Сёма набрал воды в ковш и помог ополоснуть руки.

Сёма – кот. Да, он вроде как магический…говорить умеет, сказки знает, да и заклинания кое – какие. По хозяйству помогает. В общем, полезный домашний зверь. Только он не любит, когда его домашним называют. Дескать, дикий он. Его еще три поколения ведьм назад, одна поймала, и заставила себе служить. Вот и служит теперь связанный клятвой. Я охотно верю и киваю. Пусть у пушистика будет мечта…

Я вытерла руки о длинную черную юбку и снова села за стол. Сёма черным и пушистым облаком устроился напротив меня, заглядывая в глаза.

– Каша с грибами, вот оладушки, и молоко.

– Спасибо, ты просто золото черноусое.

Семен фыркнул, но было видно, что ему была приятна моя благодарность. Пока я уписывала за обе щеки, Сёма тихонько съел пару оладушек и запил молоком.

– Ну, сколько заработала?

Каша встала у меня поперёк горла. Я закашляла и еле проглотила. А потом виновато взглянула на кота. Сема вздохнул и сложил лапы перед собой.

– Опять ничего не заработала?

– Митяй потерял кошелек в лесу…

– Ну, все…плакал твой оклад. Еду на что покупать будем? А?

– Митяй обещал завтра принести крупы и рыбы…

– Да ты что? – фальшиво обрадовался Сёма. – А муку на что покупать? А яйца? Масло уже почти закончилось…Яна…сколько раз тебе говорить, деньги вперед бери!

– Да знаю…просто…

– Добрая ты.

– Что?

– Добрая говорю, – Сёма подпер щеку пушистой лапкой. – Прошлая, знаешь, какая была…у – у – у…палец в рот не клади. Да и ничего другого тоже лучше не класть. Злая. Суровая. Зато…справедливая. И местные ее боялись. По пустякам не тревожили…а к тебе уже каждый встречный – поперечный ходит! Только ленивый разве что, не зашел…

Я нахмурилась и отложила ложку. Аппетит резко пропал. Всегда он так…знает, как на больное надавить. Я ведьма всего пять лет…очень трудно было прижиться. Я почти год отходила. Привыкала. А по началу, я каждую ночь ревела в подушку. Сёма тогда рядом спал. Успокаивал. А потом, все это колдовство! Это ж, сколько нервов ушло! А здоровья! Где уж мне было страху на местные деревни наводить…не до того. И вот Сёма снова начал…а вот прошлая, а вот она, да ее и бла – бла – бла. Знает ведь, что неприятно мне это слышать, кот шелудивый.

– Чего нос повесила? Обидел?

– Нет.

– Вижу, что обидел, – хмыкнул кот. – Не дуйся, Яна. О тебе пекусь. О тебе переживаю. Я старый уже. А как помру? На кого тебя оставлю?

– Ты не старый.

– Стар, я по меркам котов…

– По меркам котов, ты должен был еще лет шестьдесят назад в ящик сыграть. А ты живой. Так что не рассказывай мне…

Сёма вздохнул и, потянувшись, молча, отправился спать за печку. У него там лежанка была. Доедала я в полном одиночестве…

***

– А скажи – ка, эта дорога к ведьме ведет?

Митяй нес в лавку хлеб утром, как его остановил всадник. По виду из дружины. Молодой да статный. И взор соколиный. Волосы черны, как крыло у ворона.

– А ты кто будешь, добрый человек? – Митяй только перед нечистью робел, но перед простым человеком, смелость мог показать. – И зачем тебе наша ведьма понадобилась?

– А дело у меня к ней, – хмыкнул воин в усы. – Важное. Не для посторонних ушей. Да не смотри так, пекарь, я без злого умысла. Правда, дело. Говорят, она ворожить может. И любую хворь лечит.

– Ну да, верно говорят… – кивнул Митяй. – Да только имя свое скажи, чтобы я тебе поверил.

– Меня Черномир звать. Я из дружины князя. Мы вон в той деревне остановились на ночлег.

– Черномир, значит…– кивнул Митяй. – А я Димитрий. Для своих – Митяй.

– Ну, скажи – ка, Митяй, правильно ли еду я? Это дорога к ведьме ведет?

– Едешь ты правильно, – кивнул Митяй. – Да только подумай дважды, правда ли тебе помощь нужна ее. А может и своими силами бы обошлись?

– Если бы обошлись, то я бы не поехал, – проговорил всадник. – Мне велено привезти ее светлому князю.

– У – у – у… – протянул Митяй, – нелегко тебе придется. Она у нас с характером. Не всякому поможет, не всякого своей добротой да лаской одарит.

– А я ведьм не боюсь, – усмехнулся Черномир. – Будь здоров, Митяй.

Всадник пришпорил коня, и взметнул пыль с дороги.