Было три причины, по которым служащего среднего уровня могли вызывать в кабинет на десятом этаже. Во-первых, деловые обстоятельства, когда сэр Джеймс хотел лично дать указания или выслушать доклад. Во-вторых, головомойка, представляющаяся служащим адом кромешным. И, наконец, когда шефу хотелось сыграть роль заботливого дядюшки по отношению к нежно любимым подчиненным.

На пороге Майкл Брайнт – тридцатидвухлетний средний служащий, хорошо и компетентно выполняющий свою работу, и очень ею дороживший, – гадал, какая из причин привела его сюда.

С радушной улыбкой сэр Джеймс направился к нему из середины кабинета.

– А, Брайнт, входите, входите.

Когда Брайнт переступил порог кабинета, мисс Кук закрыла за ним дверь и вернулась за свой стол.

Сэр Джеймс Мэнсон указал своему служащему на одно из кресел, расставленных в дальнем конце кабинета. Брайнт, все еще озадаченный, занял указанное кресло, опустившись на мягкие бархатные подушки. Мэнсон подошел к стене и распахнул дверцы, открыв взору бар с богатым выбором напитков.

– Выпьете, Брайнт? Я полагаю, солнце уже давно зашло.

– Спасибо, сэр, э… виски, пожалуйста.

Брайнт посмотрел на часы. Было без четверти пять, и тропический максим, позволяющий употреблять спиртное после захода солнца, вряд ли годился для зимних лондонских вечеров. Он вспомнил вечеринку, на которой сэр Джеймс посмеивался над любителями шерри, а сам налегал на шотландское виски. Стоит обращать внимание на подобные мелочи, подумал Брайнт, когда его шеф наполнил два красивых старинных хрустальных бокала своим особым «Гленливетом». Естественно, о льде не могло быть и речи.

– Плеснуть содовой? – спросил сэр Джеймс от бара.

Брайнт вытянул шею и разглядел бутылку.

– Спасибо, чистое.

Мэнсон несколько раз одобрительно кивнул и принес бокалы. Пожелав друг другу здоровья, они пригубили виски. Брайнт напряженно ждал начала разговора. Безусловно заметивший его состояние Мэнсон произнес в грубоватой дядюшкиной манере:

– Да будет так волноваться. Только что я разбирал кучу старых докладов в своем столе и наткнулся на ваш. Должно быть, прочитал его в свое время и забыл отдать мисс Кук.

– Мой доклад? – удивился Брайнт.

– Э… да. Тот, который вы представили, вернувшись из этой страны, как ее там? Зангаро, не так ли?

– О, да, сэр. Зангаро. Это было шесть месяцев назад.

– Совершенно верно. Конечно, шесть месяцев. Перечитывая его, я обратил внимание, что не так-то весело вам там было с этим министром.

Брайнт начал расслабляться. Теплая комната, исключительно удобное кресло, виски… Он улыбнулся своим воспоминаниям.

– Я все же добился разрешения на проведение изысканий.

– Чертовски хорошая работа, – одобрил сэр Джеймс. Он улыбнулся, как будто и сам что-то вспомнил. – Знаете ли, и я в свое время занимался такими делами. Разные неприятные задания, чтобы добыть кусок хлеба с маслом. Хотя в Западной Африке бывать не доводилось. В те времена. Позже, конечно, бывал. После того, как началось все это…

Чтобы пояснить слова «все это…», он обвел рукой свой шикарный кабинет.

– Ну, а сейчас я слишком много времени трачу за этим столом, зарывшись в бумаги, – продолжал сэр Джеймс. – Я даже завидую вам, молодым парням, делающим, как в старые времена, настоящее дело. Расскажите-ка мне о своем путешествии в Зангаро.

– Да уж, все действительно было очень похоже на старые времена. Пробыв несколько часов в этой стране, я не удивился бы, встретив туземцев с кольцами в носу, – промолвил Брайнт.

– Не может быть. Боже мой! Ну и местечко же это Зангаро.

Сэр Джеймс откинулся на спинку кресла, оказавшись в тени, и Брайнт почувствовал облегчение, не встречая внимательного взгляда, скрывающегося за ободряющим тоном.

– Жуткое место, сэр Джеймс. Не страна, а кровавая бойня. За пять лет независимости она откатилась в средневековье.

Брайнт вспомнил, как его шеф в свое время отпустил одно замечание:

– Это классический пример концепции того, что в большинстве африканских республик образовались властные группировки, действия которых совершенно не оправдывают их право на руководство. Естественно, в результате страдает простой народ.

Сэр Джеймс, узнав свои собственные слова, улыбнулся и, подойдя к окну, посмотрел вниз на кишащие людьми улицы.

– Кто же там правит бал? – спросил он тихо.

– Президент, или, скорее, диктатор, – ответил Брайнт, допив виски. – Человек по имени Жан Кимба. Он победил на первых и единственных выборах пять лет назад, сразу же после провозглашения независимости, вопреки чаяниям колониальных властей. Чтобы прийти к власти, он не чуждался ни террора, ни шаманства. Вы же понимаете, народ там крайне отсталый. Большинство и понятия не имеет, что такое выборы. А теперь им и подавно не узнать этого.

– Крутой парень этот Кимба, – подытожил сэр Джеймс.

– Дело не в этом, сэр. Он просто сумасшедший. Параноик, страдающий манией величия. Он правит исключительно единолично, окруженный несколькими подхалимами. Тому, кто не согласится с ним или вызовет малейшее подозрение, прямая дорога за решетку, в камеры старых казарм колониальной полиции. Ходят слухи, что Кимба бывает там, принимая участие в пытках. Живым оттуда никто не выходил.

– Хм, что же это за мир, в котором мы живем? И все имеют такие же права в ООН, как Британия или Америка. Хорошо, но ведь он слушается чьих-то советов, руководя страной?

– Он слышит голоса свыше.

– Голоса? – переспросил сэр Джеймс.

– Да, сэр. Он объявил народу, что им руководят божественные голоса. Даже дипломаты стонут от его пророчеств.

– О, господи, когда же это кончится, – задумчиво протянул сэр Джеймс, все еще глядя вниз на улицу. – Иногда я думаю, что, обратив африканцев к Богу, мы совершили ошибку. Похоже, что половина их лидеров с Ним на дружеской ноге.

– Кроме того, Кимба внушает людям некий гипнотический страх. Считают, что он обладает каким-то могущественным амулетом, или колдовскими чарами, или магией, или чем-то там еще… Толпа трепещет перед ним в ужасе.

– А как насчет иностранных посольств? – полюбопытствовал сэр Джеймс, оставаясь у окна.

– Такое впечатление, что они брошены на произвол судьбы. По-моему, они опасаются крайностей этого маньяка не менее местных жителей. Кимба представляет собой нечто среднее между Папой Доком Дювалье в Гаити, шейхом Абид Каримом в Занзибаре и Секо Туре в Гвинее.

Сэр Джеймс неторопливо отошел от окна и вкрадчиво спросил:

– Почему Секо Туре?

Брайнт сел на своего конька, начав излагать тщательно собранные сведения о политической ситуации в Африке. Он был рад возможности продемонстрировать шефу свою эрудицию, накопленную усердными вечерними занятиями.

– Он сущий клад для коммунистов, сэр Джеймс. Его кумир – Лумумба. Позиции русских там чрезвычайно сильны. Даже их посольство… Это просто дворец. Чтобы заработать хоть какую-то валюту, правительство продает почти всю продукцию пришедших из-за скверного руководства в упадок плантаций так называемым русским траулерам. На самом деле это не что иное, как либо суда электронной разведки, либо корабли обеспечения подводных лодок, снабжающие их в океане свежими припасами. Естественно, деньги идут не на нужды народа, а на банковский счет Кимбы.

– Что-то не очень похоже на марксизм, – пошутил сэр Джеймс.

Брайнт широко улыбнулся.

– Деньги и взятки оказываются сильнее марксизма, – прокомментировал он. – Как обычно.

– Но русские там сильны, не так ли? Имеют большое влияние? Еще виски, Брайнт?

Пока Брайнт отвечал, глава «МэнКон» наполнил бокалы.

– Да, сэр Джеймс. Кимба фактически полностью некомпетентен во всем, что выходит за рамки его собственного жизненного опыта, который ограничивается не больше, чем парой визитов в соседние африканские страны. Так что порой он консультируется по вопросам внешней политики. Как-то вечером я разговорился в баре отеля с одним французским коммерсантом. Тот говорил, что русский посол или один из его заместителей бывают в президентском дворце чуть ли не каждый день.

Брайнт пробыл в кабинете Мэнсона еще минут десять, но сэр Джеймс уже узнал почти все, что ему требовалось. В пять двадцать он проводил Брайнта столь же любезно, как и принял. Затем Мэнсон пригласил мисс Кук.

– У нас в отделе изысканий работает инженер Джек Малруни, – начал он. – Только что возвратился из трехмесячной командировки в Африку. Там были жуткие условия, так что сейчас он, возможно, в отпуске. Постарайтесь разыскать его. Я хотел бы видеть его завтра в десять утра. Во-вторых, доктор Гордон Чалмерс, наш главный аналитик. Его можно найти либо в своей лаборатории в Уатфорде, либо уже дома. Я бы хотел видеть его здесь завтра в двенадцать. Отмените все дневные встречи и дайте мне возможность сходить с ним куда-нибудь пообедать. А лучше зарезервируйте мне столик у Уилтона на Барри-Стрит. Это все. Спасибо. Я ухожу. Распорядитесь, чтобы машина ждала меня через десять минут.

Когда секретарша вышла, он нажал одну из клавиш интеркома и тихо попросил:

– Саймон, будь добр, зайди на минутку.

Саймон Эндин был столь же двуличен, как и Мартин Торп, но несколько в ином духе. Под безупречной внешностью скрывалась сущность разбойника с большой дороги. В нем сочетались изысканность манер, безжалостность и определенная одаренность. Работа на сэра Джеймса Мэнсона была для него необходимостью, но и патрон столь же нуждался в его услугах.

Эндин относился к тому типу людей, которые во множестве встречаются в самых шикарных и престижных клубах Вест-Энда^[22], – изысканно изъясняющийся рафинированный мужчина, никогда не забывающий поклониться миллионеру и в то же время отпустить пошлый комплимент певичке. Лишь незаурядный ум позволил ему занять положение помощника главы игорного клуба высшего разряда.

В отличие от Торпа, он не вынашивал честолюбивых планов стать мультимиллионером. Эндин полагал, что и одного миллиона будет достаточно, рассчитывая достичь своей цели. Пока ему вполне хватало на шестикомнатную квартиру, «Корвет» и девочек. Он поднялся по внутренней лестнице и вошел через дверь в обшитой буковыми панелями стене, которой пользовалась мисс Кук.

– Сэр Джеймс?

– А, Саймон. Завтра я обедаю с парнем, которого зовут Гордон Чалмерс. Наш главный ученый. Он будет здесь в двенадцать. До этого времени мне нужны сведения о нем. Естественно, досье из отдела кадров и все остальное, что удастся раскопать. Личная жизнь, отношения в семье, слабости, и, конечно, деньги… Нуждается ли он в них помимо заработка. Не забудь о политических взглядах, если они у него есть. Большинство этих ученых ребят – левые, но, впрочем, не все. Постарайся сегодня успеть поговорить с Эррингтоном из отдела кадров, пока он не ушел. Досье возьми сейчас, оставишь его мне на утро. Доложишь не позже одиннадцати сорока пяти. Ясно? Любые мелочи могут оказаться важными.

Эндин выслушал распоряжения с совершенно непроницаемым видом. Он знал, что сэр Джеймс не будет иметь дело с человеком, – будь то друг или недруг, – пока досконально не изучит его личную жизнь. Эндин кивнул и направился в отдел кадров, откуда как раз выходил Мартин Торп, но пути их не пересеклись.