Вскочив со скамейки, я направляюсь к нему и попутно разговариваю с папой. Наконец я вижу Ли. На нем очередной комплект – жилет и галстук-бабочка, поперек туловища висит коричневая кожаная сумка для документов, и выглядит он как настоящий франт.

– Ты там хорошо ориентируешься? – спрашивает папа.

– Ага, – откликаюсь я, а сама пытаюсь беззвучно дать понять Ли, что на проводе мой отец.

Ли ухмыляется и машет в сторону телефона рукой в знак приветствия.

– Кстати, Ли передает привет. Мы собираемся перекусить перед следующим уроком.

– У вас будут совместные занятия?

– Вряд ли. Она на последнем курсе и изучает биохимию.

Ли проводит рукой над головой, притворяясь, будто откидывает назад волосы.

– Я шикарно смотрюсь в лабораторном халате.

Я цыкаю на него, опасаясь, как бы отец не услышал его голос. Парень, закатив глаза, изображает, будто застегивает рот на молнию.

– Мне пора бежать, папа. Позвоню завтра.

– Будь осторожна, – как всегда, просит он. – Люблю тебя, малышка.

Ли берет меня под руку и ведет в египетское кафе в нескольких шагах от нас. Владельцы, молодая женатая пара, машут ему из кухни за прилавком в знак приветствия. Все трое общаются на арабском, и мне удается уловить слово «американка», когда Ли кивает в мою сторону. Не успеваю я взять меню из стопки, как он отмахивается и делает заказ за меня.

– Поверь мне, тебе понравится, – говорит Ли, когда мы усаживаемся за столик на улице.

– Я попробую все. – И к слову, я голодна как зверь. Стаканчика кофе и выпечки, съеденной утром по дороге в кампус, явно недостаточно, чтобы продержаться целый день.

Стоявшая на кассе девушка выходит на улицу с двумя стаканами воды и приборами. Еще она ставит между нами тарелку с лепешкой и формочки с соусами, чтобы макать выпечку.

– Ты дружишь с владельцами? – спрашиваю я, как только она уходит.

– Они друзья семьи, еще с тех пор, когда мы жили в старом районе. Благодаря этому местечку я продержался первый год в университете, – рассказывает Ли. – Мне дали работу. Сначала я мыл посуду и убирал со столов, потом стал линейным поваром. Хагер работает допоздна, жарит ягненка на следующий день. Я заскакивал к ней по вечерам, после закрытия библиотеки, и у нее всегда была наготове тарелка для меня, чтобы мне было что поесть дома. Они заботились обо мне, ведь я впервые оказался далеко от дома.

– Твоя семья родом из Египта?

– Только мама. Папа из Манчестера. Мама научила нас с сестрой разговаривать на родном языке, потому что хотела, чтобы мы чувствовали связь с ее родной культурой. Хотя мне кажется, на самом деле, она просто не хотела оказаться в одиночестве. Папа никогда даже не пытался выучить язык, ему терпения не хватает.

– Вы с родителями близки?

– У нас тесные отношения, да. Родители грозились переехать в Лондон, когда мы подали заявления в университет, но нам с сестрой удалось их отговорить. Пришлось пообещать, что будем ездить домой по выходным. Ну или, по крайней мере, через выходные, – Ли подталкивает ко мне мисочку с зеленой массой. По текстуре и по внешнему виду напоминает чимичурри, но вкус совершенно другой. – А ты? Оба родителя американцы?^[11]

– Папа родился в Лос-Анджелесе. А моя мама… – помедлив, я отщипываю кусочек лепешки. – Если подумать, даже не знаю, откуда моя мама.

– Вы не очень близки? – он сочувственно цокает языком.

– Вроде того. Она присылает мне открытки на день рождения, но без обратного адреса. Это, конечно, когда вообще присылает. Обычно опаздывает на пару недель. Я ее уже и не помню толком.

– А твой папа?

– Ему непросто было отпустить меня. Сначала он вообще не представлял себя родителем – остался со мной на руках, когда мне было два. И только через несколько лет свыкся с мыслью, что он теперь отец. С тех пор он будто пытается наверстать упущенное. Я люблю его, но давление просто колоссальное, понимаешь?

Ли кивает.

– Могу представить.

Когда нам приносят еду, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разинуть рот. Никогда не видела такого гигантского обеда. Нам как в тетрисе выставляют на стол тарелку за тарелкой.

– Они всегда так делают, – вздыхает Ли. Он с улыбкой качает головой. – Так Хагер дает понять, что считает меня слишком худым.

Я ухмыляюсь.

– Мне всегда хотелось заказать всего по чуть-чуть из меню.

За едой я узнаю, что Ли – настоящий диктатор. Он настаивает, чтобы сначала я попробовало одно, потом другое. Вот это ела с этим. А это намазывала соусом. Я ценю его стремление направить меня в этом кулинарном приключении, но ощущение такое, будто я прохожу испытание на время. Вскоре я чувствую, что живот набит и, когда он спрашивает, готова ли я к десерту, у меня вырывается стон. У Ли, по-моему, вместо желудка мусоросжигательная печь.

– Прости, что упустил тебя утром, – говорит он, когда с едой покончено. – Я собирался поехать вместе с тобой. Убедиться, что ты не окажешься на полпути к Лестеру.^[12]

– Ничего страшного. Зато мне удалось немного изучить местность.

– Все путем?

– Пока да. Занятие прошло хорошо, и я, кажется, завела подругу. Она не сбежала, услышав мой акцент, а это уже кое-что.

– Отлично. – Нам приносят счет, но я даже моргнуть не успеваю, как Ли его хватает. – Я угощаю, душечка. Считай это подарком в честь приезда.

– Ой, ладно. Э-э-э… спасибо.

Ненавижу, когда друзья за меня платят. Такой вот у меня бзик. Некоторым становится неловко от комплиментов, так вот здесь та же история. Не знаю, как реагировать.

– Ну-ну, не напрягайся, – смеется он, заметив, что мне неуютно. – В следующий раз можешь отвести меня в какое-нибудь дорогое заведение. – Он эффектно подписывает чек и подмигивает мне. – К слову о подарках в честь приезда. Завтра вечером в одном пабе выступает группа моего друга. И ты идешь со мной.

– Хорошо играют?

Спросила я в шутку, но Ли всерьез задумывается, а потом печально пожимает плечами.

– Нет, не особо. Но там будет моя сестра. – Он моментально светлеет лицом. – Ты просто обязана с ней познакомиться. Я уверен, что вы будете в восторге друг от друга.

5

На следующий вечер наша некогда многообещающая дружба чуть не разлетается вдребезги. Изучая мой гардероб, Ли то в отвращении вздыхает, то нетерпеливо стонет. К слову, половина одежды у меня все еще в скомканном виде распихана по чемоданам. Вся комната забита коробками, присланными сегодня днем из Нэшвилла. Я едва начала их открывать, а уже пришло время отправляться на выступление друга Ли.

– Милая, ты знаешь, что это шелк? – Он извлекает из помятого несессера голубой топ в крестьянском стиле. – Нельзя так обращаться с хорошей тканью, – тут он натыкается на одну из моих любимых курток из искусственной кожи, как раз на ту, которую я собиралась надеть сегодня вечером. – Зато вот с этой…

Он двумя пальцами держит куртку за лацкан, слегка на расстоянии, да еще и морщится так, будто нашел ее застрявшей в сточной канаве после грозы.

– А эти заплатки для иронии добавлены?

– Я люблю эту куртку, – протестую я. Да, может, она неоригинальная и из моды вышла, но мне она все равно нравится.

Ли плавным движением пересекает комнату и бросает куртку в пустую коробку на полу.

– Сюда будем складывать все, что подпадает под категорию «Может быть».

У меня есть подозрение, что завтра эта коробка отправится на обочину.

Я примеряю несколько тщательно отобранных им нарядов, но пассивно-агрессивные комментарии так и не заканчиваются. С каждым новым выходом он выдает очередную разочарованную гримасу, и так продолжается до тех пор, пока я не оказываюсь в одном лифчике и трусиках посреди кучи одежды. Мой гардероб для Ли – все равно что место военного преступления, все равно что личное оскорбление для его художественного вкуса.

Одна сумка у меня до сих пор не распакована, так что он, разочарованно фыркая, практически вгрызается в нее. Я меж тем в очередной раз обозреваю одежду, висящую у меня в шкафу, и тут у меня за спиной раздается восторженный вздох.

– А это что? – В обеих руках он сжимает какие-то комки ткани.

– Одежда? – настороженно откликаюсь я.

Он ослепительно улыбается.

– Наконец-то!

Он извлекает из сумки черную футболку с каким-то рисунком, длинный кардиган и пару темно-серых обрезанных шортов. В сущности, наряд, который дома я бы надела покататься верхом или прибраться дома. Потом он хватает с комода пригоршню разных украшений на шею и швыряет мне на кровать. Туда же отправляется пара сапожек. На лице его – чистой воды облегчение.

– Одежда! – радостно объявляет он.

У меня на тумбочке гудит его телефон.

– Кто это? – спрашиваю я. В конце концов, я люблю совать нос не в свое дело.

– Джордж. Новый друг.

– Особый друг?

Он улыбается шире.

– Может им стать.

– Он придет сегодня на выступление?

Ли, смеясь, качает головой.

– Это не такой друг.

– Ах вот оно что. Ясно.

– Зато мы увидимся после выступления.

– Фотка есть?

Ли подзывает меня подойти ближе и открывает профиль своего нового знакомого в «Гриндр». Я склоняюсь, чтобы разглядеть его получше. Джордж привлекателен, если не считать одно явное уродство.

– А почему усы как у копа? – возмущенно восклицаю я.

– Ох, милая, знаю, – бурчит Ли, а потом закрывает пальцем нижнюю часть лица Джорджа. – Но вот так просто идеально, видишь?

– Может, ты сумеешь уговорить его избавиться от них.

– Если все пройдет по-настоящему удачно, я их сбрею сам, как только он отвлечется.

– Ли, дружище!

Внезапно ко мне в комнату врывается Джек, а я стою в лифчике и в трусах. Я моментально пытаюсь прикрыться, не соображая, что именно стоит прикрыть в первую очередь.

– У тебя есть ибупрофен? У меня так голова болит, что аж где-то за левым глазом пульсирует. Не знаешь, что это такое? С ума сводит.

Я отворачиваюсь, надеясь в мгновение ока стать невидимкой. Как травоядное животное, которое пытается скрыться в лесу от хищника, слившись с окружающей средой. Вот только прямо сейчас я напоминаю скорее бледного веснушчатого оленя в свете фар. Наши взгляды встречаются в зеркале, висящем над комодом. Сообразив, что я одета не самым подходящим образом для компании, он быстро отводит взгляд, но уже в следующую секунду снова скользит по мне взглядом. Всего на мгновение. Его лицо принимает какое-то странное, незнакомое мне выражение, которое мигом исчезает.

– Оденься, ладно? – просит Джек, безмятежно улыбаясь. – У нас тут семейное заведение.

Ли, не замечая моего унижения, отвечает:

– В верхнем ящике моего туалетного столика.

– Ли, ты там? – В дверях появляется Джейми, абсолютно голый. Через плечо перекинуто полотенце. – Это ты взял мои ножницы? Я стал их искать, но в шкафчике их нет.

Я поспешно закрываю глаза рукой, но уже поздно. Вид Джейми-младшего навеки выжжен у меня на сетчатке.

Еще неделя не прошла, а худшие папины кошмары уже становятся реальностью.

– Да ладно, милая. Глянь хоть одним глазком, – с иронией уговаривает Джейми. – Ты явно не в первый раз видишь болт.

Я пытаюсь замаскировать смех кашлем.

– Надо же, какой старомодный.

Джек сгибается пополам от хохота.

– О нет, приятель. Она назвала его старомодным.

– Думаю, она говорила про эвфемизм.

– Нет, она сказала, что твой причиндал такой же миленький и изящный, как бабушкино вязание.

Честно говоря, весь мой опыт с пенисами, как их ни назови, ограничивается единичным перепихом в старшей школе и с парнем на первом курсе, которого с натяжкой можно было бы назвать моим молодым человеком. Секс был неплох, но потом мы разошлись, и никто из нас не горевал по этому поводу.

– Ну так что, может, теперь освободите мою комнату? – спрашиваю я, стратегически обхватив себя руками и обращаясь к полу.